Создание фальконе памятника медный всадник какой век. По случаю открытия памятника, на которое Фальконе не был приглашен, была выпущена медаль
Изучив и проанализировав источники, можно с точной уверенностью сказать, что история появления «Медного всадника» не однозначна. Существует много версий и предположений по данной теме. Мы в данной работе рассмотрим некоторые аспекты возникновения и, в дальнейшем, хронологию написания данного произведения. Упоминание об одной литературной истории данного рассказа, которая начинается с сообщения «Откуда Пушкин взял сюжет «Медного всадника», опубликованного критиком и преподавателем А.П. Милюковым в газете «Сын отечества» в 1869 г.; этот текст, подвергнувшийся стилистической правке, вошел в состав мемуарной книги автора, появившейся в 1872 г. Согласно Милюкову, некогда, во время экзамена в одном женском учебном заведении, граф Михаил Юрьевич Виельгорский сообщил ему следующее: «В 1812 году, когда Наполеон шел к Москве, французский корпус маршала Удино движением на Полоцк породил опасение за Петербург. В столице поднялась тревога. Зная, между прочим, что Наполеон любил вывозить из столиц памятники, у нас стали опасаться, как бы он не увез в Париж монумент Петра Великого. Кто-то предложил, в случае серьезной опасности, снять фальконевскую статую с пьедестала, поставить на судно и отправить в одну из отдаленных губерний. Государь одобрил эту мысль.
В это время князю Александру Николаевичу Голицыну приснилось, что он идет «с докладом государю на Елагин остров, по Большой Миллионной, в направлении от Зимнего дворца». Вдруг позади, «как будто на Адмиралтейской площади, раздался гул, точно отдаленный топот лошади. И вот в домах, мимо которых я проходил, начали звенеть стекла, и сама мостовая как будто колебалась. Тут я обернулся от ужаса. В нескольких саженях от меня, при сумрачном свете раннего утра, скакал огромный всадник на исполинском коне, потрясающем всю окрестность топотом своих тяжелых копыт. Я узнал эту фигуру по величаво поднятой голове и руке, повелительно простертой в воздухе. То был наш бронзовый Петр на своем бронзовом коне». Через Троицкий мост и Каменноостровский проспект бронзовый Петр проскакал во дворец, и поспешавший за ним Голицын видит, как император Александр (лицо его «было грустно и озабочено») быстро приблизился к «царственному всаднику». Воскликнув: «Ты соболезнуешь о России!», - Петр далее произнес: «Не опасайся! Пока я стою на гранитной скале перед Невой, моему возлюбленному городу нечего страшиться. Не трогайте меня - ни один враг ко мне не прикоснется». И после этих слов Всадник удалился. «Граф Виельгорский прибавил, что князь Голицын на ближайшем докладе у государя рассказал ему свой чудесный сон. Рассказ этот так подействовал на императора, что он приказал отменить все распоряжения к отправке из Петербурга монумента Петра Великого. Когда впоследствии пересказали этот сон Пушкину, он пришел в восторг и долго повторял: “…какая поэзия! Какая поэзия!” Он признавался графу Виельгорскому, что тогда же начал обдумывать содержание своего “Медного всадника”, и хотя потом дал поэме другую идею и обставил ее иными подробностями, но при всем том видно, что интересный сон князя Голицына послужил главным основанием повести» [Осповат, 1984: 238-239].
Данная история еще несколько раз перепечатывалась в изданиях тех лет. Менялись авторы, повествователи, очевидцы и даже текст. Но суть оставалась неизменной. Является ли эта история достоверной, тоже трудно сказать. Но многие полагают, что если события на самом деле были правдивы, то легенда имеет право на существование.
Как считают многие критики и литературоведы, идеей же Пушкину послужило произошедшее наводнение в Петербурге 7 ноября 1824 г. - сильнейшее наводнение в истории города.
Пушкин жил третий месяц в Михайловском, сосланный из Одессы «в далекий северный уезд». Ему очень хочется вернуться в Петербург, о чем свидетельствует многочисленная переписка с братом. Поэтому не став свидетелем столь трагического момента города, он немного злится и тут же фривольно шутит на эту тему в обращении к петербургским дамам. Несколько позднее, очевидно прочитав более подробные описания наводнения в петербургских газетах и в письмах родных и друзей, услышав рассказы очевидцев, Пушкин изменил свое первоначальное мнение.
Вероятно, вскоре после возвращения из ссылки в Москву, а потом в Петербург он приобрел вышедшую в 1826 г. книгу историка В.Н. Берха Берх В.Н. Подробное историческое известие о всех наводнениях, бывших в Санкт-Петербурге. - СПб., 1826; см. настоящее издание, с. 107., упомянутую как важнейший и первый источник сведений в «Предисловии» к «Петербургской повести». «Берх в своей книге перепечатал статью, помещенную в “Литературных листках” в качестве рассказа очевидца. Ссылаться прямо на источник в своей поэме Пушкин, очевидно, не хотел и перепечатка Берха давала ему к этому законную возможность; он ограничился глухой ссылкой на “тогдашние журналы”, из которых заимствованы “подробности наводнения”, тем самым отводя от себя возможные упреки в неточностях, в том, что он, не быв свидетелем “потопа”, вымышляет его подробности» [Измайлов, 1930: 151-152].
Книга Берха несомненно была взята с собой Пушкиным в путешествие 1833 г. по «пугачевским» местам и находилась перед его глазами во время работы над поэмой в Болдине.
В самый момент отправления Пушкина в путешествие, «17 августа 1833 г., когда он, выехав с дачи на Черной речке, должен был переправиться через Неву, он стал очевидцем начинавшегося наводнения, которое едва не заставило его вернуться назад и отложить поездку. Наводнения в Петербурге в тот день не произошло вследствие перемены ветра, но в те часы, когда Пушкин видел вздувавшуюся Неву, существовало опасение, что будет бедствие не меньшее, чем в 1824 г. Важны, однако, пристальное внимание поэта к подъему воды в реке и его опасение, его досада от мысли, что он и это наводнение “прогулял”. Это еще один показатель того, что тема наводнения уже определилась в его творческом сознании задолго до начала работы над “Медным Всадником”» [Измайлов, 1930: 152].
Нет сомнения, что впечатление от «петербургского потопа» и вызванные им размышления, определение его как «общественное бедствие», ударившее всей своею тяжестью по «народу», по беднейшему слою населения столицы, - все это глубоко запало в сознание и чувство поэта, запало, чтобы через девять лет отразиться в «Медном Всаднике».
На обратном пути из Оренбурга и Уральска, приехав 1 октября 1833 г. в Болдино, он тотчас принялся за обработку всего написанного, а также собранного в поездке материала, одновременно занимаясь многими другими творческими начинаниями, но в первую очередь поэмой «Медный Всадник».
Так же большое влияние оказала на Пушкина петровская тема. Однако же у Пушкина, возник к ней интерес лишь с конца 1826 г. Причины этому многообразны. В лицейские годы интерес к Петру был заслонен современными событиями - Отечественной войной 1812 г. и европейскими походами. Позже, вышедшая в свет в 1818 г. «История государства Российского» Карамзина определила надолго тематику поэзии декабристского направления. Отразилась она и в творчестве Пушкина. Много было написаны почти накануне восстания декабристов - событие, которое вызвало глубокое отражение в мировоззрении и творчестве поэта. События 14 декабря 1825 г. и последовавшие за разгромом восстания следствие, суд и приговор над дворянами-декабристами, наконец, возвращение поэта из ссылки и свидание его 8 сентября 1826 г. с Николаем I, заставили Пушкина многое пересмотреть в его воззрениях на прошлое и настоящее России. С этого момента тема Петра прослеживается в лирике, поэмах, прозаических романах, публицистике и критике, мемуарах, исторических исследованиях, и все больше занимает его мысли.
Однако отношение Пушкина к Петру было не однозначным. «Им был изложен вывод о двух сторонах деятельности Петра, который выражает вполне его мысль, его концепцию петровского царствования. Для одних это - великого и созидательного для вступающего в новую эпоху государства, для других - тяжкого и даже мучительного, которые должны были на себе выносить всю тяжесть новой империи, включая сюда не только крестьян, но и прочие «податные» сословия. В представлении Пушкина к этой части относятся отпрыски старинного дворянства, униженного и, в конце концов, разоренного петровскими преобразованиями, выдвинувшими новых людей. То же явление представляет собой герой его поэмы Евгений в «Медном Всаднике».
«Для понимания последнего произведения нельзя не иметь в виду приведенную выше сентенцию, выражающую с полной отчетливостью двоякое восприятие Пушкиным личности и деятельности Петра - великого созидателя и одновременно беспощадного деспота, который, по словам молодого Пушкина, высказанным за много лет до работы, “презирал человечество, может быть, более чем Наполеон”». [Измайлов, 1930: 164].
Образ своего героя Евгения, Пушкин как бы примерял на себя, ведь и сам он был из обедневшего рода с многочисленным семейством, которое надо было содержать. Об этом он сам пишет: «Кроме жалования, определенного мне щедростью его величества, нет у меня постоянного дохода; между тем жизнь в столице дорогам и с умножением моего семейства умножаются и расходы…» Пушкин. Письма, т. III, с. 594-597.
В декабре 1833 года он передал «Медного всадника» на цензуру Николаю I. Царь вернул поэму с указанием на поправки, которые нужно было исправить обязательно (он вычеркнул все определения вроде «кумир», «истукан» в отношении памятника Петру), но Пушкин править поэму отказался, но и печатать без разрешения тоже не решался. Вот почему до конца 1833 г. «петербургская повесть» никому не была известна.
Строгость цензора, вероятно, была связана с совпадением времени появления поэмы Пушкина и важного события, происходившего в Петербурге и прямо связанного с памятником Петру I. «В 1834 году заканчивались работы по открытию знаменитого монумента - «александрийского столпа». Ещё в августе 1832 года на дворцовой площади появилась огромная скала, доставленная из Финляндии, из которой должна была быть сделана колонна. 30 августа 1834 года, то есть в день именин Александра I, состоялось открытие памятника императору, Александровской колонны - самого высокого сооружения в мире (47,5 метра против 46,5 метров Вандомской колонны в Париже). Этому событию придавалось большое идеологическое значение, наиболее полно и ясно выраженное Жуковским: «Чему надлежало совершиться в России, чтобы в таком городе, такое собрание народа, такое войско могло соединиться у подножия такой колонны?.. Там, на берегу Невы, подымается скала, дикая и безобразная, и на той скале всадник, столь же почти огромный, как сама она; и этот всадник, достигнув высоты, осадил могучего коня своего на краю стремнины; и на этой скале написано Петр, и рядом с ним Екатерина; и в виду этой скалы воздвигнута ныне другая, несравненно огромнее, но уже не дикая, из безобразных камней набросанная громада, а стройная, величественная, искусством округленная колонна <…> и на высоте ее уже не человек скоропреходящий, а вечно сияющий ангел, и под крестом сего ангела издыхает то чудовище, которое там, на скале, полураздавленное, извивается под копытами конскими <…>. И ангел, венчающий колонну сию, не то ли он знаменует, что дни боевого создания для нас миновались <…> что наступило время создания мирного; что Россия, все свое взявшая, извне безопасная. Врагу недоступная или погибельная, не страх, а страж породнившейся с ней Европы, вступила ныне в новый великий период бытия своего, в период развития внутреннего, твердой законности, безмятежного приобретения всех сокровищ общежития…» Жуковский В.А. «Воспоминание о торжестве 30-го августа 1834 года» - М.: Книга по Требованию, 2012. - 18 с. (переиздание Санкт-Петербург: тип. Н. Греча, ценз. 1834). Памятник Петру I с монументом в виде дикой скалы и памятник Александру I с монументом в виде геометрически правильной и даже совершенной колонны противопоставлялись как символы двух эпох российской жизни» [Абромович, 1984: 112].
Николай I был знаком с размышлениями Жуковского и согласен с идеей, что в новейшей русской истории проведена четкая грань между двумя периодами: войны и мира.
Пушкин не разделял этих взглядов, считал их надуманными, и был прав. «Очень скоро обнаружилось, что Александровская колонна - всего только новый монумент, украсивший столицу, а Медный всадник - по-прежнему ее символ, «самое замечательное чудо чудесного Петербурга» <…> Александровская колонна стала объектом насмешек» [Макогоненко, 1982: 157].
Не желая править поэму, Пушкин в 1834 году опубликовал Вступление к «Медному всаднику». Это единственное прижизненное издание текста поэмы, оно не вызвало внимания читателей, так как выглядело гимном «военной столице». Зато начались слухи о некой неопубликованной поэме Пушкина о Петербурге.
«В августе 1836 года Пушкин решается опубликовать «Медного всадника» и для этого делает необходимые поправки. Почему до этого он не допускал и мысли о правке, а теперь делает это? Видимо, потому, что он считал необходимым завить о себе читателям, среди которых появилось мнение о закончившемся пушкинском периоде русской литературы» [Кунин, 1990: 543]
Вопреки этому мнению, очевидно и было решение публикации «Медного всадника». Навалившиеся семейные проблемы, нехватка денег, зависимость от милости государя - все это сказалось на моральном состоянии Пушкина. Поэтому «Медный всадник» стал своего рода брошенным вызовом государственному строю и всем «доброжелателям».
В полном объеме «Медный всадник» был напечатан после смерти Пушкина в 1837 г. в журнале «Современник».
Памятники - наиболее интересный и эффектный способ отдать дань и должное историческому прошлому. Ими восхищаются почитатели искусства, творчества и истории. Есть памятники, которые имеют звучное название, однако многие люди не знают, кто находится на пьедестале. Например, памятник - кто изображен на нем?
Памятник медному всаднику - отличный пример олицетворения духа истории в жизни. Нужно немного окунуться в историю!
"Медный всадник" - кто изображен на коне?
Многие люди, даже по роду деятельности не связанные с историей, наверняка слышали о медном всаднике. Но кто изображен на всадник", это остается открытым вопросом для большинства.
Этим вопросом забиты многие темы форумов и блогов в Интернете. Кто изображен на памятнике по этому поводу не прекращаются.
Не будем долго вас томить. На памятнике "Медный всадник" в Петербурге изображен сам Петр Первый. Автор монумента Фальконе стремился воссоздать фигуру Петра в движении, чтобы в нем видели не только великого полководца и предводителя русского народа, но и настоящего законодателя и созидателя жизни.
На голове у Петра находится венок. Именно он подчеркивает то, что Петр является победителем и полководцем. Памятник для истории уникален тем, что имеет три опоры, на которых держится.
Теперь на вопрос о том, на памятнике "Медный всадник" кто изображен, можно смело отвечать - царь Петр Первый!
Почему именно в Петербурге?
Памятник медному всаднику - это важный элемент для культуры и архитектуры России. Часто можно встретить вопрос о том, кто изображен на памятнике "Медный всадник" в Москве? Но такого памятника в Москве нет.
Итак, где находится памятник "Медный всадник", кто изображен на нем, мы разобрались. И расположен он не в Москве, а в Санкт-Петербурге. Он был воздвигнут Екатериной Второй в честь На постаменте можно найти надпись: «Петру Первому От Екатерины Второй лета 1782 года».
Тот, кто изображен на памятнике "Медный всадник" в Санкт-Петербурге - выдающаяся личность для города. Так считала Екатерина и поэтому решила запечатлить создателя города навеки. Таким образом императрица решила отдать должное не только городу Петербургу, но и его непосредственному основателю Петру I. Кстати, именно поэтому "Медный всадник" и был сделан в Санкт-Петербурге в честь основателя города. Вес его составляет восемь тонн, а высота - пять метров.
История - начало
Инициатива создания памятника целиком и полностью принадлежит Екатерине Второй. По приказу императрицы Голицын Александр Михайлович обратился к Вольтеру и Дидро за помощью и консультацией в построении и проектировании такого значительного для Руси объекта. Екатерина очень доверяла Вольтеру и Дидро, потому их мнение считалось весомым.
Этьен-Морис Фальконе - именно этого человека рекомендовали они Екатерине для проектирования и построения объекта. А Фальконе, в свою очередь, всегда мечтал о том, чтобы создать огромный монумент, который пройдет через века и будет почитаться потомками. Предложение русского двора его обрадовало и воодушевило. Мастер приезжает в Россию с Мари-Анн Колло. Это его 17-летняя помощница по проектированию.
Со скульптором был заключен контракт на 200 тысяч ливров. Это небольшая сумма. Русский двор обращался и к другим знатным мастерам своего дела, но они просили сумму намного больше.
Позже помощником Фальконе был назначен Фельтен - профессионал-архитектор, который должен был только ускорить процесс строительства постамента.
Кто изображен на памятнике "Медный всадник", фото отлично демонстрирует.
«Гром-камень» - то, что нужно!
Встал вопрос поиска подходящего камня, на котором был бы размещен огромный монумент Петра Первого. Искать камень решили через объявления, и в газете «Санкт-Петербургские ведомости» было размещено соответствующее сообщение.
Подходящий камень Григорий Вишняков любезно предоставит под монумент Петра. Это была огромная глыба, которую он хотел использовать для собственных нужд, однако не нашел даже инструмента, с помощью которого мог бы расколоть ее.
27 марта 1770 года камень был доставлен на берег Финского залива, и операция была завершена. Во время транспортировки было множество проблем, которые грозили сорвать весь проект. Однако все прошло успешно.
Перевозка данного камня даже на сегодняшний день является совершенно уникальной. Это был самый огромный камень, который когда-либо перемещался человеком!
Подготовка памятника
В 1769 году памятник из гипса был продемонстрирован публике. Теперь фигура Петра Первого ожидала отливки полностью.
Однако знаменитый мастер и проектировщик монумента Фальконе отказался выполнять эту работу самостоятельно. Он еще никогда не сталкивался с отливкой такого огромного памятника. Фальконе ожидал приезда Эрсмана, который был специалистом в этом вопросе.
Однако большие надежды скульптора на Эрсмана не оправдались. Он оказался плохим специалистом и не смог справиться с поставленной перед ним задачей. Фальконе самостоятельно взялся за отливку памятника.
Самая первая отливка произошла в 1775 году. Далее отливки повторялись в 1776-1777 годах. За результатами работы следила лично Екатерина Вторая.
Вторая отливка прошла более успешно, чем первая. Тогда после завершения Фальконе во внутренней части плаща Петра Первого написал «Лепил и отливал Этьен Фальконе, парижанин». Так была завершена работа над этим великолепным памятником.
Установка памятника
"Медный всадник" в Санкт-Петербурге был готов предстать перед народом. Оставался только вопрос установки памятника на чтобы он стал публичным достоянием, и люди могли им гордиться.
«Гром-камень» был давно доставлен в Петербург. Высота глыбы в 11 метров была именно той, что необходима для размещения монумента.
Однако отношения Фальконе и Екатерины Второй к этому моменту совсем испортились. Фальконе ничего более не оставалось, как уехать их Петербурга в Париж.
Конечной установкой памятника уже занимался Федор Гордеев. Это не вызвало у него больших затруднений, и 7 августа 1782 года состоялось открытие монумента Петру Первому. Фальконе так и не был приглашен на открытие своего русского детища. На открытии присутствовала сама Екатерина Вторая, которая и дала приказ открыть памятник именно в этот день!
Рассказ Батурина
Шел год 1812-й. Это было время, когда русская армия воевала с армией Наполеона. Была большая вероятность того, что французские войска ворвутся в Петербург и Москву и уничтожат все достояние культуры, которое есть в России.
Одержимый этими мыслями, император Александр Первый приказал вывезти из Петербурга все культурное наследие города. В списке Александра значился и памятник "Медный всадник" на Сенатской площади.
В это время объявляется некий Батурин, который тогда был в чине простого майора. Он добился личного свидания с князем Голицыным, чтобы поведать ему сон, который преследовал его на протяжении нескольких последний дней. Во сне майор находится на Сенатской площади. К нему поворачивает голову монумент Петра Первого и говорит, чтобы он ни в коем случае не был вывезен из родного Петербурга. Только с ним Петербург в безопасности, и никто его не тронет.
Удивленный таким сном Батурина, Голицын сразу же отправляется к Александру и рассказывает ему о видении. Александр был "убит наповал", однако все же отменил приказ о вывозе "Медного всадника" из Санкт-Петербурга.
Мысли Павла
Распространенной является история, которая связана с Петром Великим и будущим императором Павлом Первым.
Павел гулял вечером по улицам Петербурга, когда ему показалось, что кто-то идет рядом с ним. Сначала он принял это за игру воображения, однако после начал действительно чувствовать присутствие другого человека.
«Павел, я тот, кто принимает в тебе участие!», - сказала ему фигура, находящаяся рядом. Павел был изумлен. Он отчетливо увидел фигуру Петра Первого в плаще и шляпе.
Эта встреча произошла на Сенатской площади. Уходя, Петр сказал, что когда-то Павел снова увидит его здесь.
Со временем так и случилось. Павел получил приглашение на открытие монумента в Санкт-Петербурге. На памятнике "Медный всадник" кто изображен? На этот вопрос Павел знал ответ наверняка.
"Медный всадник в культуре"
Яркие монументы и памятники часто находят свое отражение в рассказах писателей, в стихах поэтов и в рисунках знаменитых художников. Описание "Медного всадника" в Санкт-Петербурге на Сенатской площади не стало исключением.
Монумент произвел впечатление на видных деятелей литературы и искусства различных времен, которые затем отобразили его в своем творчестве.
Федор Михайлович Достоевский в романе «Подросток» неоднократно упоминает "Медного всадника". Он переживал в своих произведениях за будущее славного Петербурга, но не предрекал ему смерть, потому что город крепко охранялся духом знаменитого и великого Петра-основателя.
Мистик Данил Андреев в своей «Розе мира» тоже вспоминает "Медного всадника". Однако он представляет Петра сидящим на драконе.
Упоминали в своих произведениях "Медного всадника" и другие писатели. Существует множество картин, написанных и посвященных этому монументу. Петр Первый, увековеченный на коне, произвел на деятелей искусства большое впечатление.
«Медный Всадник» Пушкина
Александр Сергеевич Пушкин - это человек, который искренне восхищался русской культурой и ее наследием. Монумент Медного всадника в Санкт-Петербурге не мог оставить его равнодушным. Писателем было написано произведение «Медный всадник».
В произведении написано, как в 1824 году Евгений во время наводнения потерял свою возлюбленную. Он тяжело переживает это горе. Чтобы хоть как-то отвлечься от несчастного случая, он бродит по Санкт-Петербургу.
Евгений подходит к памятнику "Медный всадник" и на миг застывает. Он вспоминает, что именно Петр Первый основал город на том месте, в котором могут происходить беды и наводнения. Он начинает обвинять Петра в своих бедах и в том, что строительство было неверным, как и выбор самого места для строительства Петербурга.
Евгений начинает угрожать памятнику. В это время "Медный всадник" соскакивает с постамента и начинает бежать за обвинителем. Наяву это происходит у Евгения или в видении, он сам не может понять.
Чеканка монет
Нашел свое отражение "Медный всадник" не только в культуре, искусстве и литературе, но и на государственных монетах периода СССР.
Идея чеканить монеты с Петром первым принадлежала Банку СССР в период правления Михаила Горбачева в 1988 году.
Так, в 1988 году Банк СССР начинает чеканить монеты. Номинала 5 рублей удостоился памятник Петру Первому в Санкт-Петербурге на Сенатской площади. Монета была тяжелой - 20 грамм. Ее тираж составлял 2 миллиона 300 тысяч экземпляром.
Это единственный известный случай с с участием памятника "Медный всадник".
Легенды, мифы и интересные факты
Есть занятные мифы и интересные факты, связанные с памятником в Петербурге. Начнем с мифов.
- Есть слух, что однажды Петр Первый захотел перескочить Неву. Когда он трижды сказал «Все божье и мое», то перескакивал Неву без проблем. Когда же он изменил фразу и сказал «Все мое и божье», то вмиг застыл на месте и окаменел. С тех пор стоит памятник на Сенатской площади.
- Лежал однажды Петр Первый в своей постели и показалось ему, что шведы наступают на Петербург. Он вскочил, прыгнул на коня и поскакал им навстречу. Однако на пути ему обернулась змея и остановила его на Сенатской площади. Она не дала ему прыгнуть в воду и спасла Петра.
- Есть мифы, в которых Петр говорит, что только он может по-настоящему защитить город от бед. Так было и в период войны 1812-1814 годов. И действительно, город не был тронут французами.
Интересные факты:
- При транспортировке камня под постамент возникали трудности и противоречия между работниками. Часто случались аварийные ситуации. За транспортировкой камня следила вся Европа.
- Фальконе изначально хотел, чтобы его "Медный всадник" был без ограды. Но она все равно была установлена. В настоящее время этой ограды нет, и многие оставляют свои портя его. Есть вероятность, что ограда все-таки будет установлена.
"Медный Всадник" - это символ северной столицы России. В Петербург стоит съездить и своими глазами увидеть этот памятник. Теперь, когда вы будете в городе на Неве, у вас больше не возникнет вопроса о том, кто изображен на памятнике "Медный всадник" в Санкт-Петербурге.
В 1782 году столетие вступления на российский престол Петра I было отмечено в Петербурге открытием памятника царю работы скульптора Этьена Мориса Фальконе. Памятник стали называть Медным всадником благодаря А.С.Пушкину.
Памятник Петру I («Медный всадник») расположен в центре Сенатской площади. Автор скульптуры — французский скульптор Этьен-Морис Фальконе.
Место расположения памятника Петру I выбрано не случайно. Рядом находятся основанное императором Адмиралтейство, здание главного законодательного органа царской России — Сената. Екатерина II настаивала на размещении памятника в центре Сенатской площади. Автор скульптуры, Этьен-Морис Фальконе, поступил по своему, установив «Медный всадник» ближе к Неве.
По приказу Екатерины II Фальконе пригласил в Санкт-Петербург князь Голицын. Советовали обратиться именно к этому мастеру профессора Парижской академии живописи Дидро и Вольтер, вкусу которых Екатерина II доверяла.
Фальконе было уже пятьдесят лет. Он работал на фарфоровом заводе, но мечтал о большом и монументальном искусстве. Когда поступило приглашение о возведении в России памятника, Фальконе не раздумывая 6 сентября 1766 года подписал контракт. Его условия определяли: памятник Петру должен состоять из «главным образом конной статуи колоссального размера». Гонорар скульптору предложили достаточно скромный (200 тысяч ливров), другие мастера просили в два раза больше.
В Санкт-Петербург Фальконе прибыл со своей семнадцатилетней помощницей Мари-Анн Колло.
Видение памятника Петру I автором скульптуры разительно отличалось от желания императрицы и большинства русской знати. Екатерина II ожидала увидеть Петра I с жезлом или скипетром в руке, восседающим на коне подобно римскому императору. Статский советник Штелин видел фигуру Петра в окружении аллегорий Благоразумия, Трудолюбия, Правосудия и Победы. И.И. Бецкой, руководивший работами по сооружению памятника, представлял его фигурой во весь рост, с удерживаемым в руке полководческим жезлом. Фальконе советовали направить правый глаз императора на Адмиралтейство, а левый — на здание Двенадцати коллегий. Посетивший в 1773 году Санкт-Петербург Дидро задумывал памятник в виде фонтана, украшенного аллегорическими фигурами.
Фальконе же задумал совсем иное. Он оказался упрям и настойчив. Скульптор писал:
«Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя, законодателя, благодетеля своей страны, и вот её-то и надо показать людям. Мой царь не держит никакого жезла, он простирает свою благодетельную десницу над объезжаемую им страной. Он поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом,— это эмблема побеждённых им трудностей».
Отстаивая право на своё мнение относительно облика памятника Фальконе писал И.И. Бецкому:
«Могли ли Вы себе представить, чтобы скульптор, избранный для создания столь значительного памятника, был бы лишён способности думать и чтобы движениями его рук управляла чужая голова, а не его собственная?»
Споры возникали и вокруг одежды Петра I. Скульптор писал Дидро:
«Вы знаете, что я не одену его по-римски, точно так же, как не одел бы Юлия Цезаря или Сципиона по-русски».
Над моделью памятника в натуральную величину Фальконе работал три года. Работа над «Медным всадником» велась на участке бывшего временного Зимнего дворца Елизаветы Петровны. В 1769 году прохожие могли здесь наблюдать, как гвардейский офицер взлетал на лошади на деревянный помост и ставил её на дыбы. Так продолжалось по несколько часов в день. У окна перед помостом сидел Фальконе и внимательно зарисовывал увиденное. Кони для работы над памятником были взяты из императорских конюшен: скакуны Бриллиант и Каприз. Скульптор избрал для памятника русскую «орловскую» породу.
Ученица Фальконе Мари-Анн Колло вылепила голову «Медного всадника». Сам скульптор трижды брался за эту работу, но каждый раз Екатерина II советовала переделать модель. Мари сама предложила свой эскиз, который оказался принят императрицей. За свою работу девушка была принята в члены Российской Академии художеств, Екатерина II назначила ей пожизненную пенсию в 10000 ливров.
Змею под ногой коня изваял русский скульптор Ф.Г. Гордеев.
Подготовка гипсовой модели памятника в натуральную величину заняла целых двенадцать лет, она была готова к 1778 году. Модель была открыта для всеобщего обозрения в мастерской на углу Кирпичного переулка и Большой Морской улицы. Мнения высказывались самые разные. Обер прокурор Синода проект решительно не принял. Дидро увиденным оказался доволен. Екатерина II же оказалась равнодушной к модели памятника — ей не понравилось самовольство Фальконе в выборе облика монумента.
Долгое время никто не хотел браться за отливку статуи. Иностранные мастера требовали слишком большую сумму, а местных умельцев пугал её размер и сложность работы. По расчётам скульптора для сохранения равновесия монумента передние стенки памятника должны были быть выполнены очень тонкими — не более сантиметра. От такой работы отказался даже специально приглашённый литейщик из Франции. Он называл Фальконе сумасшедшим и говорил, что в мире не существует подобного примера отливки, что она не удастся.
Наконец нашёлся литейщик — пушечных дел мастер Емельян Хайлов. Вместе с ним Фальконе подбирал сплав, делал пробы. За три года скульптор в совершенстве овладел литьём. Начали отливать «Медного всадника» в 1774 году.
Технология была очень сложна. Толщина передних стенок обязательно должна была быть меньше толщины задних. При этом задняя часть становилась тяжелее, что придавало устойчивость статуе, опирающейся всего на три точки опоры.
Одной заливкой статуи дело не обошлось. Во время первой лопнула труба, по которой в форму поступала раскалённая бронза. Была испорчена верхняя часть скульптуры. Пришлось её срубить и ещё три года готовиться ко второй заливке. На этот раз работа удалась. В память о ней на одной из складок плаща Петра I скульптор оставил надпись «Лепил и отливал Этьен Фальконе парижанин 1778 года».
Об этих событиях Санкт-Петербургские ведомости писали:
«24 августа 1775 года Фальконе вылил здесь статую Петра Великого на коне. Литьё удалось кроме местах в двух фута на два вверху. Сия сожалительная неудача произошла через случай, который предвидеть, а значит, и предотвратить возможности вовсе не было. Вышеупомянутый случай казался столь страшен, что опасались, дабы всё здание не занялось пожаром, а, следовательно, всё бы дело не провалилось. Хайлов остался неподвижен и проводил расплавленный металл в форму, не теряя бодрости своей нимало при предоставляющейся ему опасности для жизни. Такой смелостью Фальконе тронутый по окончании дела бросился к нему и от всего сердца целовал и дарил его от себя деньгами».
По замыслу скульптора основанием памятника служит естественная скала в виде волны. Форма волны служит напоминанием о том, что именно Пётр I вывел Россию к морю. Поиском камня-монолита Академия художеств занялась когда ещё не была даже готова модель памятника. Нужен был камень, высота которого составила бы 11,2 метра.
Гранитный монолит был найден в районе Лахты, в двенадцати верстах от Санкт-Петербурга. Когда-то по местным преданиям в скалу попала молния, образовав в ней трещину. Среди местных жителей скалу называли «Гром-камень». Так и стали потом называть её, когда установили на берегу Невы под знаменитым памятником.
Первоначальный вес монолита — около 2000 тонн. Екатерина II объявила награду в 7000 рублей тому, кто придумает самый эффективный способ доставить скалу на Сенатскую площадь. Из множества проектов был выбран способ, предложенным некто Карбури. Ходили слухи, что этот проект им был перекуплен у какого-то русского купца.
От места нахождения камня до берега залива прорубили просеку, укрепили грунт. Скалу освободили от лишних наслоений, она сразу полегчала на 600 тонн. Гром-камень рычагами водрузили на деревянную платформу, опиравшуюся на медные шары. Эти шары передвигались по деревянным желобчатым рельсам, обитым медью. Просека была извилистой. Работы по перевозке скалы продолжались и в мороз и в жару. Работали сотни людей. На это действо приезжали смотреть многие петербуржцы. Некоторые из наблюдателей собирали осколки камня и заказывали себе из них набалдашники на трость или запонки. В честь необыкновенной транспортной операции Екатерина II повелела отчеканить медаль, на которой написано «Дерзновению подобно. Генваря, 20. 1770».
Поэт Василий Рубин в этом же году написал:
Нерукотворная здесь Росская гора,
Вняв гласу Божию из уст Екатерины,
Прешла во град Петров чрез Невския пучины
И пала под стопы Великого Петра.
К моменту установки памятника Петру I отношения скульптора и императорского двора окончательно испортились. Дошло до того, что Фальконе стали приписывать только техническое отношение к памятнику. Оскорблённый мастер так и не дождался открытия монумента, в сентябре 1778 года вместе с Мари-Анн Колло уехал в Париж.
Установкой «Медного всадника» на постамент руководил архитектор Ф.Г. Гордеев.
Торжественное открытие памятника Петру I состоялось 7 августа 1782 года (по старому стилю). Скульптура была закрыта от глаз наблюдателей полотняной оградой с изображением горных пейзажей. С утра шёл дождь, но он не помешал собраться на Сенатской площади значительному количеству людей. К полудню облака рассеялись. На площадь вступила гвардия. Военным парадом управлял князь А.М. Голицын. В четвёртом часу на шлюпке прибыла сама императрица Екатерина II. Она поднялась на балкон здания Сената в короне и порфире и дала знак к открытию памятника. Ограда упала, под барабанную дробь полки двинулись по невской набережной.
По повелению Екатерины II на постаменте начертано: «Екатерина II Петру I». Таким образом, императрица подчеркнула приверженность петровским реформам.
Сразу после появления на Сенатской площади «Медного всадника» площадь была названа Петровской.
«Медным всадником» скульптуру в своей одноимённой поэме назвал А.С. Пушкин. Это выражение стало настолько популярным, что стало практически официальным. А сам памятник Петру I стал одним из символов Санкт-Петербурга.
Вес «Медного всадника» — 8 тонн, высота — более 5 метров.
Легенда о Медном всаднике
самого дня установки он стал предметом для множества мифов и легенд. Противники самого Петра и его реформ предупреждали, что памятник изображает "всадника Апокалипсиса", несущего городу и всей России смерть и страдания. Сторонники Петра говорили, что монумент символизирует собой величие и славу Российской империи, и что Россия останется таковой, пока всадник не сойдет со своего пьедестала.
Кстати, о пьедестале Медного всадника тоже ходят легенды. По замыслу скульптора Фальконе, он должен был быть выполнен в форме волны. Подходящий камень был найден неподалеку от поселка Лахта: якобы на камень указал местный юродивый. Некоторые историки находят возможным, что это - именно тот камень, на который не раз взбирался Петр в ходе Северной войны, дабы лучше видеть расположение войск.
Слава о Медном всаднике разносилась далеко за пределами Петербурга. В одном из отдаленных поселений возникла своя версия возникновения памятника. Версия заключалась в том, что однажды Петр Первый развлекался тем, что перепрыгивал на своем коне с одного берега Невы на другой. В первый раз он воскликнул: "Все Божье и мое!", и перепрыгнул через реку. Во второй раз повторил: "Все Божье и мое!", и снова прыжок оказался удачным. Однако в третий раз император перепутал слова, и сказал: "Все мое и Божье!" В этот момент его настигла Божья кара: он окаменел и навечно остался памятником самому себе.
Легенда о майоре Батурине
Во время Отечественной войны 1812 года в результате отступления русских войск возникла угроза захвата Санкт-Петербурга французскими войсками. Обеспокоенный такой перспективой, Александр I приказал вывезти из города особо ценные произведения искусства. В частности, статс-секретарю Молчанову было поручено вывезти в Вологодскую губернию памятник Петру I, и на это было отпущено несколько тысяч рублей. В это время некий майор Батурин добился свидания с личным другом царя князем Голицыным и передал ему, что его, Батурина преследует один и тот же сон. Он видит себя на Сенатской площади. Лик Петра поворачивается. Всадник съезжает со скалы своей и направляется по петербургским улицам к Каменному острову, где жил тогда Александр I. Всадник въезжает во двор Каменоостровского дворца, из которого выходит к нему навстречу государь. «Молодой человек, до чего ты довел мою Россию, — говорит ему Петр Великий, — но покуда я на месте, моему городу нечего опасаться!» Затем всадник поворачивает назад, и снова раздается «тяжело-звонкое скаканье». Пораженный рассказом Батурина, князь Голицын передал сновидение государю. В результате Александр I отменил свое решение об эвакуации памятника. Памятник остался на месте.
Есть предположение, что легенда о майоре Батурине легла в основу сюжета поэмы А. С. Пушкина «Медный всадник». Есть также предположение, что легенда о майоре Батурине стала причиной того, что в годы Великой Отечественной войны памятник остался на месте и не был, подобно другим скульптурам, спрятан.
Во время блокады Ленинграда «Медный всадник» был укрыт мешками с землёй и песком, обшит брёвнами и досками.
Реставрации памятника проходили в 1909 и в 1976 годах. При последней из них проводили исследование скульптуры при помощи гамма-лучей. Для этого пространство вокруг памятника оградили мешками с песком и бетонными блоками. Управление кобальтовой пушкой осуществляли из находящегося рядом автобуса. Благодаря этому исследованию оказалось, что каркас памятника может служить ещё долгие годы. Внутрь фигуры была заложена капсула с запиской о реставрации и о её участниках, газету от 3 сентября 1976 года.
В настоящее время «Медный всадник» является популярным местом для молодожёнов.
Этьен-Морис Фальконе задумывал «Медный всадник» без ограды. Но она всё же была создана, до наших дней не сохранилась. «Благодаря» вандалам, оставляющим на гром-камне и самой скульптуре свои автографы, вскоре может быть реализована идея восстановления ограды.
Последняя поэма, написанная Пушкиным в Болдине в октябре 1833 г., - художественный итог его размышлений о личности Петра I, о «петербургском» периоде русской истории. В поэме «встретились» две темы: тема Петра, «строителя чудотворного», и тема «простого» («маленького») человека, «ничтожного героя», волновавшая поэта с конца 1820-х гг. Повествование о трагической судьбе заурядного жителя Петербурга, пострадавшего во время наводнения, стало сюжетной основой для историко-философских обобщений, связанных с ролью Петра в новейшей истории России, с судьбой его детища - Петербурга.
«Медный всадник» - одно из самых совершенных поэтических произведений Пушкина. Поэма написана, как и «Евгений Онегин», четырехстопным ямбом. Обратите внимание на разнообразие ее ритмов и интонаций, поразительную звукопись. Поэт создает яркие зрительные и слуховые образы, используя богатейшие ритмические, интонационные и звуковые возможности русского стиха (повторы, цезуры, аллитерации, ассонансы). Многие фрагменты поэмы стали хрестоматийными. Мы слышим праздничное многоголосье петербургской жизни («И блеск и шум и говор балов, / А в час пирушки холостой / Шипенье пенистых бокалов / И пунша пламень голубой»), видим растерянного и потрясенного Евгения («Он остановился. / Пошел назад и воротился. / Глядит... идет... еще глядит. / Вот место, где их дом стоит, / Вот ива. Были здесь вороты, / Снесло их, видно. Где же дом?»), нас оглушает «как будто грома грохотанье - / Тяжело-звонкое скаканье / По потрясенной мостовой». «По звуковой изобразительности стих «Медного всадника» знает мало соперников», - заметил поэт В.Я. Брюсов, тонкий исследователь пушкинской поэзии.
В короткой поэме (менее 500 стихов) соединились история и современность, частная жизнь героя с жизнью исторической, реальность с мифом. Совершенство поэтических форм и новаторские принципы художественного воплощения исторического и современного материала сделали «Медный всадник» уникальным произведением, своего рода «памятником нерукотворным» Петру, Петербургу, «петербургскому» периоду русской истории.
Пушкин преодолел жанровые каноны исторической поэмы. Петр I не появляется в поэме как исторический персонаж (он «кумир» - изваяние, обожествленная статуя), о времени его царствования также ничего не сказано. Петровская эпоха для Пушкина - длительный период в истории России, не закончившийся со смертью царя-реформатора. Поэт обращается не к истокам этой эпохи, а к ее итогам, то есть к современности. Высокой исторической точкой, с которой Пушкин взглянул на Петра, стало событие недавнего прошлого - петербургское наводнение 7 ноября 1824 г., «ужасная пора», о которой, как подчеркнул поэт, «свежо воспоминанье». Это живая, еще не «остывшая» история.
Наводнение, одно из многих, обрушившихся на город со Времени его основания, - центральное событие произведения. Рассказ о наводнении формирует первый смысловой план поэмы - исторический . Документальность рассказа отмечена в авторском «Предисловии» и в «Примечаниях». В одном из эпизодов появляется «покойный царь», неназванный Александр I. Наводнение для Пушкина не просто яркий исторический факт. Он взглянул на него как на своеобразный итоговый «документ» эпохи. Это как бы «последнее сказанье» в ее петербургской «летописи», начатой решением Петра основать город на Неве. Наводнение - историческая основа сюжета и источник одного из конфликтов поэмы - конфликта между городом и стихией.
Второй смысловой план поэмы - условно-литературный, вымышленный - задан подзаголовком: «Петербургская повесть». Евгений - центральный персонаж этой повести. Лица остальных жителей Петербурга неразличимы. Это «народ», толпящийся на улицах, тонущий во время наводнения (первая часть), и холодный, равнодушный петербургский люд во второй части. Реальным фоном рассказа о судьбе Евгения стал Петербург: Сенатская площадь, улицы и окраина, где стоял «ветхий домик» Параши. Обратите внимание на. то, что действие в поэме перенесено на улицу: во время наводнения Евгений оказался «на площади Петровой», домой, в свой «пустынный уголок», он, обезумевший от горя, уже не возвращается, становясь обитателем петербургских улиц. «Медный всадник» - первая в русской литературе урбанистическая поэма.
Исторический и условно-литературный планы господствуют в реалистическом сюжетном повествовании (первая и вторая части).
Важную роль играет третий смысловой план - легендарно-мифологический . Он задан заголовком поэмы - «Медный всадник». Этот смысловой план взаимодействует с историческим во вступлении, оттеняет сюжетное повествование о наводнении и судьбе Евгения, время от времени напоминая о себе (прежде всего фигурой «кумира на бронзовом коне»), а в кульминации поэмы (погоня Медного всадника за Евгением) доминирует. Появляется мифологический герой, ожившая статуя - Всадник Медный. В этом эпизоде Петербург как будто теряет реальные очертания, превращаясь в условное, мифологическое пространство.
Медный всадник - необычный литературный образ. Он представляет собой образную интерпретацию скульптурной композиции, воплощающей идею ее создателя, скульптора Э.Фальконе, но в то же время это образ гротескный, фантастический, преодолевающий границу между реальным («правдоподобным»), и мифологическим («чудесным»). Медный всадник, разбуженный словами Евгения, срываясь со своего пьедестала, перестает быть только «кумиром на бронзовом коне», то есть памятником Петру. Он становится мифологическим воплощением «грозного царя».
С момента основания Петербурга реальная история города интерпретировалась в разнообразных мифах, легендах и пророчествах. «Град Петра» представал в них не как обычный город, а как воплощение таинственных, роковых сил. В зависимости от оценки личности царя и его реформ эти силы понимались как божественные, благие, одарившие русский народ городом-раем, или, напротив, как злые, бесовские, а следовательно, антинародные.
В XVIII - начале XIX в. параллельно складывались две группы мифов, зеркально отражавших друг друга. В одних мифах Петр представал «отцом Отечества», божеством, основавшим некий разумный космос, «преславный град», «любезную страну», оплот государственной и военной мощи. Эти мифы возникали в поэзии (в том числе в одах и эпических поэмах А.П.Сумарокова, В.К. Тредиаковского, Г.Р.Державина) и официально поощрялись. В других мифах, складывавшихся в народных сказаниях и пророчествах раскольников, Петр был порождением сатаны, живым антихристом, а Петербург, основанный им, - городом « нерусским », сатанинским хаосом, обреченным на неминуемое исчезновение. Если первые, полуофициальные, поэтические мифы были мифами о чудесном основании города, с которого в России начался «золотой век», то вторые, народные, - мифами о его разрушении или запустении. «Петербургу быть пусту», «город сгорит и потопнет» - так отвечали противники Петра тем, кто видел в Петербурге рукотворный «северный Рим».
Пушкин создал синтетические образы Петра и Петербурга. В них обе взаимоисключающие мифологические концепции дополнили друг друга. Поэтический миф об основании города развернут во вступлении, ориентированном на литературную традицию, а миф о его разрушении, затоплении - в первой и во второй частях поэмы.
Своеобразие пушкинской поэмы состоит в сложном взаимодействии исторического, условно-литературного и легендарно-мифологического смысловых планов. Во вступлении основание города показано в двух планах. Первый - легендарно-мифологический : Петр предстает здесь не как исторический персонаж, а как безымянный герой легенды. Он - основатель и будущий строитель города, исполняющий волю самой природы. Однако его «думы великие» исторически конкретны: город создается русским царем «на зло надменному соседу», для того, чтобы Россия смогла «в Европу прорубить окно». Исторический смысловой план подчеркнут словами «прошло сто лет». Но эти же слова окутывают историческое событие мифологической дымкой: на месте рассказа о том, как был «город заложен», как он строился, - графическая пауза, «прочерк». Возникновение «юного града» «из тьмы лесов, из топи блат» подобно чуду: город не построен, а «вознесся пышно, горделиво». Рассказ о городе начинается с 1803 г. (в этом году Петербургу исполнилось сто лет). Третий - условно-литературный - смысловой план появляется в поэме сразу же после исторически достоверной картины «омраченного Петрограда» накануне наводнения (начало первой части). Автор заявляет об условности имени героя, намекает на его «литературность» (в 1833 г. появилось первое полное издание романа «Евгений Онегин»),
Отметим, что в поэме происходит и смена смысловых планов, и их наложение, пересечение. Приведем несколько примеров, иллюстрирующих взаимодействие исторического и легендарно-мифологического планов. Поэтический «отчет» о буйстве стихии прерывается сравнением города (его имя заменено мифопоэтическим «псевдонимом») с речным божеством (здесь и далее курсив наш - Авт. ): «воды вдруг / Втекли в подземные подвалы, / К решеткам хлынули каналы, / И всплыл Петрополь как Тритон, / По пояс в воду погружен ».
Взбесившаяся Нева сравнивается то с остервенившимся «зверем», то с «ворами», лезущими в окна, то со «злодеем», ворвавшимся в село «с свирепой шайкою своей». Повествование о наводнении получает фольклорно-мифологическую окраску. Водная стихия вызывает у поэта устойчивые ассоциации с бунтом, злодейским набегом грабителей. Во второй части рассказ о «торгаше отважном» прерывается ироническим упоминанием о современном мифотворце - поэте-графомане Хвостове, который «уж пел бессмертными стихами / Несчастье Невских берегов».
В поэме множество композиционных и смысловых параллелей. Их основа - соотношения, устанавливающиеся между вымышленным героем поэмы, водной стихией, городом и скульптурной композицией - «кумиром на бронзовом коне». Например, параллель к «думам великим» основателя города (вступление) - «волненья разных размышлений» Евгения (часть первая). Легендарный Он думал о городе и государственных интересах, Евгений - о простом, житейском: «Он кое-как себе устроит / Приют смиренный и простой /Ив нем Парашу успокоит». Мечты Петра, «строителя чудотворного», сбылись: город построен, сам он стал «державцем полумира». Мечты Евгения о семье и доме рухнули с гибелью Параши. В первой части возникают и другие параллели: между Петром и «покойным царем» (легендарный двойник Петра «вдаль глядел» - царь «в думе скорбными очами / На злое бедствие глядел»); царем и народом (печальный царь «молвил: « С божией стихией/Царям не совладеть» - народ «зрит божий гнев и казни ждет»). Царь бессилен против стихии, смятенные горожане чувствуют себя брошенными на произвол судьбы: «Увы! все гибнет: кров и пища! / Где будет взять?».
Евгений, сидящий «на звере мраморном верхом» в позе Наполеона («руки сжав крестом»), сопоставлен с памятником Петру:
И обращен к нему спиною
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит, с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Композиционная параллель к этой сцене проведена во второй части: через год безумный Евгений вновь оказался на той же «площади пустой», где во время наводнения плескались волны:
Он очутился под столбами
Большого дома. На крыльце
С подъятой лапой, как живые,
Стояли львы сторожевые,
И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
В образной системе поэмы сосуществуют два, казалось бы, противоположных принципа - принцип подобия и принцип контраста . Параллели и сравнения не только указывают на сходство, возникающее между различными явлениями или ситуациями, но и обнаруживают неразрешенные (и неразрешимые) противоречия между ними. Например, Евгений, спасающийся от стихии на мраморном льве, - трагикомический «двойник» хранителя города, «кумира на бронзовом коне», стоящего «в неколебимой вышине». Параллель между ними подчеркивает резкий контраст между величием вознесенного над городом «кумира» и жалким положением Евгения. Во второй сцене сам «кумир» становится другим: теряя свое величие («Ужасен он окрестной мгле!»), он выглядит пленником, сидящим в окружении «львов сторожевых», «над огражденною скалою». «Неколебимая вышина» становится «темной», а «кумир», перед которым стоит Евгений, превращается в «горделивого истукана».
Величественный и «ужасный» вид памятника в двух сценах выявляет противоречия, объективно существовавшие в Петре: величие государственного деятеля, заботившегося о благе России, и жестокость, бесчеловечность самодержца, многие указы которого, как заметил Пушкин, «писаны кнутом». Эти противоречия слиты в скульптурной композиции - материальном «двойнике» Петра.
Поэма - живой образный организм, сопротивляющийся каким-либо однозначным толкованиям. Все образы поэмы - многозначные образы-символы . Образы Петербурга, Медного всадника, Невы, «бедного Евгения» имеют самостоятельное значение, но, развертываясь в поэме, вступают в сложное взаимодействие друг с другом. Кажущееся «тесным» пространство небольшой поэмы расширяется.
Историю и современность поэт объясняет, создавая емкую символическую картину Петербурга. «Град Петров» - это не только историческая сцена, на которой развертываются и подлинные, и вымышленные события. Петербург - символ петровской эпохи, «петербургского» периода русской истории. Город в поэме Пушкина многолик: это и «памятник» его основателю, и «монумент» всей петровской эпохе, и обычный город, терпящий бедствие и занятый повседневной суетой. Наводнение и судьба Евгения - только часть петербургской истории, один из многочисленных сюжетов, подсказанных жизнью города. Например, в первой части намечена, но не развернута сюжетная линия, связанная с безуспешными попытками военного генерал-губернатора Петербурга графа М.А.Милорадовича и генерал-адъютанта А.Х.Бенкендорфа помочь жителям города, приободрить их: «В опасный путь средь бурных вод / Его пустились генералы / Спасать и страхом обуялый / И дома тонущий народ». Об этом было написано в историческом «известии» о петербургских наводнениях, составленном В.Н.Верхом, на которое Пушкин ссылается в «Предисловии».
Петербургский мир предстает в поэме как некое замкнутое пространство. Город живет по своим законам, начертанным его основателем. Это как бы новая цивилизация, противопоставленная и дикой природе, и прежней России. «Московский» период ее истории, символом которой является «старая Москва» («порфироносная вдова»), ушел в прошлое.
Петербург полон резких конфликтов, неразрешимых противоречий. Величественный, но внутренне противоречивый образ города создан во вступлении. Пушкин подчеркивает двойственность Петербурга: он «вознесся пышно, горделиво», но «из тьмы лесов, из топи блат». Это город-колосс, под которым болотная топь. Задуманный Петром как просторное место для грядущего «пира», он тесен: по берегам Невы «громады стройные теснятся». Петербург - «военная столица», но таким его делают парады и гром пушечных салютов. Это «твердыня», которую никто не штурмует, а Марсовы поля - поля воинской славы - «потешные».
Вступление - панегирик Петербургу государственному, парадному. Но чем больше поэт говорит о пышной красоте города, тем больше создается впечатление, что он какой-то неподвижный, призрачный. «Корабли толпой» «к богатым пристаням стремятся», но людей на улицах нет. Поэт видит «спящие громады / Пустынных улиц». Сам воздух города - «недвижный». «Бег санок вдоль Невы широкой», «и блеск и шум и говор балов», «шипенье пенистых бокалов» - все красиво, звучно, но лиц жителей города не видно. В гордом облике «младшей» столицы скрывается что-то тревожное. Пять раз во вступлении повторяется слово «люблю». Это признание в любви к Петербургу, но произносится оно как заклинание, понуждение любить. Кажется, что поэт всеми силами старается полюбить прекрасный город, вызывающий в нем противоречивые, тревожные чувства.
Тревога звучит в пожелании «граду Петра»: «Красуйся, град Петров, и стой / Неколебимо, как Россия. / Да умирится же с тобой / И побежденная стихия...» Красота города-твердыни не вечна: он стоит прочно, но может быть разрушен стихией. В самом сравнении города с Россией - двойственный смысл: здесь и признание неколебимости России, и ощущение зыбкости города. Впервые появляется образ не укрощенной до конца водной стихии: она предстает могучим живым существом. Стихия побеждена, ноне «умирилась». «Волны финские», оказывается, не забыли « вражду и плен старинный свой ». Город, основанный « на зло надменному соседу», сам может быть потревожен «тщетной злобою» стихии.
Во вступлении намечен главный принцип изображения города, реализованный в двух частях «петербургской повести», - контраст . В первой части облик Петербурга меняется, с него словно спадает мифологическая позолота. Исчезают «золотые небеса», их сменяют «мгла ненастной ночи» и «бледный день». Это уже не пышный «юный град», «полнощных стран краса и диво», а «омраченный Петроград». Он во власти «осеннего хлада», воющего ветра, «сердитого» дождя. Город превращается в крепость, осажденную Невой. Обратите внимание: Нева - тоже часть города. В нем самом таилась злая энергия, которую освобождает «буйная дурь» финских волн. Нева, прекращая свое «державное теченье» в гранитных берегах, вырывается на волю и разрушает «строгий, стройный вид» Петербурга. Словно сам город берет себя приступом, разрывая свое чрево. Обнажается все, что было скрыто за парадным фасадом «града Петра» во вступлении, как недостойное одических восторгов:
Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, бревны, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам!
Народ появляется на улицах, «теснится кучами» на берегах Невы, на балкон Зимнего дворца выходит царь, Евгений со страхом смотрит на бушующие волны, тревожась о Параше. Город преобразился, наполнился людьми, перестав быть только городом-музеем. Вся первая часть - картина народного бедствия. Осажден Петербург чиновников, лавочников, нищих обитателей хижин. Нет покоя и мертвым. Впервые появляется фигура «кумира на бронзовом коне». Живой царь бессилен противостоять «божией стихии». В отличие от невозмутимого «кумира», он «печален», «смутен».
В третьей части показан Петербург после наводнения. Но городские противоречия не только не сняты, но еще более усилены. Умиротворение и покой таят в себе угрозу, возможность нового конфликта со стихией («Но торжеством победы полны, / Еще кипели злобно волны, / Как бы под ними тлел огонь »). Петербургская окраина, куда устремился Евгений, напоминает «поле боевое» - «вид ужасный», зато на следующее утро «в порядок прежний все вошло». Город вновь стал холодным и равнодушным к человеку. Это город чиновников, расчетливых торговцев, «злых детей», бросающих камни в безумного Евгения, кучеров, стегающих его плетьми. Но это по-прежнему «державный» город - над ним парит «кумир на бронзовом коне».
Линия реалистического изображения Петербурга и «маленького» человека развита в «петербургских повестях» Н.В.Гоголя, в произведениях Ф.М.Достоевского. Мифологический вариант петербургской темы подхвачен и Гоголем, и Достоевским, но особенно символистами начала XX в. - Андреем Белым в романе «Петербург» и Д.С.Мережковским в романе «Петр и Алексей».
Петербург - огромный «рукотворный» памятник Петру I. Противоречия города отражают противоречия его основателя. Поэт считал Петра человеком исключительным: подлинным героем истории, строителем, вечным «работником» на троне (см. «Стансы», 1826). Петр, подчеркивал Пушкин, - цельная фигура, в которой соединились два противоположных начала - стихийно-революционное и деспотическое: «Петр I одновременно Робеспьер и Наполеон, Воплощенная Революция».
Петр предстает в поэме в своих мифологических «отражениях» и материальных воплощениях. Он - в легенде об основании Петербурга, в памятнике, в городской среде - «громадах стройных» дворцов и башен, в граните невских берегов, в мостах, в «воинственной живости» «потешных Марсовых полей», в Адмиралтейской игле, словно пронзившей небо. Петербург - как бы овеществленные воля и дело Петра, превратившиеся в камень и чугун, отлитые в бронзе.
Образы статуй - впечатляющие образы поэзии Пушкина. Они созданы в стихотворениях «Воспоминания в Царском Селе» (1814), «К бюсту завоевателя» (1829), «Царскосельская ста-туя»(1830), «Художнику» (1836), а образы оживших статуй, губящих людей, - в трагедии «Каменный гость» (1830)ив «Сказке о золотом петушке»(1834). Двумя материальными «ликами» Петра I в пушкинской поэме являются его статуя, «кумир на бронзовом коне», и ожившая статуя, Медный всадник.
Для понимания этих пушкинских образов необходимо учитывать идею скульптора, воплощенную в самом памятнике Петру. Памятник - сложная скульптурная композиция. Ее основной смысл задан единством коня и всадника, каждый из которых имеет самостоятельное значение. Автор памятника хотел показать «личность созидателя, законодателя, благодетеля своей страны». «Мой царь не держит никакого жезла, - заметил Этьен-Морис Фальконе в письме к Д.Дидро, - он простирает свою благодетельную руку над объезжаемой страной. Он поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом, - это эмблема побежденных им трудностей».
Такое понимание роли Петра отчасти совпадает с пушкинским: поэт видел в Петре «мощного властелина судьбы», который сумел подчинить себе стихийную мощь России. Но его интерпретация Петра и России богаче и значительнее скульптурной аллегории. То, что в скульптуре дано в форме утверждения, у Пушкина звучит как риторический вопрос, не имеющий однозначного ответа: «Не так ли ты над самой бездной, / На высоте, уздой железной / Россию поднял на дыбы?». Обратите внимание на различие интонаций авторской речи, обращенной поочередно к «кумиру» - Петру и к «бронзовому коню» - символу России. «Ужасен он в окрестной мгле! / Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта!» - поэт признает волю и творческий гений Петра, обернувшиеся жестокой силой «железной узды», вздыбившей Россию. «А в сем коне какой огонь! / Куда ты скачешь, гордый конь, / И где опустишь ты копыта?» - восклицание сменяется вопросом, в котором мысль поэта обращена не к стране, обузданной Петром, а к загадке русской истории и к современной России. Она продолжает свой бег, и не только природная стихия, но и народные бунты тревожат «вечный сон» Петра.
Бронзовый Петр в пушкинской поэме - символ государствен ной воли, энергии власти, освобожденной от человеческого начала. Еще в стихотворении «Герой» (1830) Пушкин призвал: «Оставь герою сердце! Что же / Он будет без него? Тиран...». «Кумир на бронзовом коне» - «чистое воплощение самодержавной мощи» (В.Я.Брюсов) - лишен сердца. Он «строитель чудотворный», по мановению его руки «вознесся» Петербург. Но детище Петра - чудо, сотворенное не для человека. Окно в Европу прорубил самодержец. Будущий Петербург мыслился им как город-государство, символ самодержавной власти, отчужденной от народа. Петр создал «холодный» город, неуютный для русского человека, вознесенный над ним.
Столкнув в поэме бронзового Петра и бедного петербургского чиновника Евгения, Пушкин подчеркнул, что государственная власть и человек разделены бездной. Уравнивая все сословия одной «дубиной», усмиряя человеческую стихию России «железной уздой», Петр хотел превратить ее в покорный и податливый материал. Евгений должен был стать воплощением мечты самодержца о человеке-марионетке, лишенном исторической памяти, забывшем и «родные преданья», и свое «прозванье» (то есть фамилию, род), которое «в минувши времена» «быть может, и блистало / И под пером Карамзина / В родных преданьях прозвучало». Отчасти цель была достигнута: пушкинский герой - продукт и жертва петербургской «цивилизации», один из бесчисленного множества чиновников без «прозванья», которые «где-то служат», не задумываясь о смысле своей службы, мечтают о «мещанском счастье»: хорошем местечке, доме, семье, благополучии. В набросках неоконченной поэмы «Езерский» (1832), которая многими исследователями сопоставляется с «Медным всадником», Пушкин дал подробную характеристику своему герою, потомку знатного рода, превратившемуся в заурядного петербургского чиновника. В «Медном всаднике» рассказ о родословной и о повседневной жизни Евгения предельно лаконичен: поэт подчеркнул обобщенный смысл судьбы героя «петербургской повести».
Но Евгений даже в своих скромных желаниях, отделяющих его от властного Петра, не унижен Пушкиным. Герой поэмы - пленник города и «петербургского» периода русской истории - не только укор Петру и созданному им городу, символу России, оцепеневшей от гневного взгляда «грозного царя». Евгений - антипод «кумира на бронзовом коне». У него есть то, чего лишен бронзовый Петр: сердце и душа. Он способен мечтать, печалиться, «страшиться» за судьбу возлюбленной, изнемогать от мучений. Глубокий смысл поэмы в том, что Евгений сопоставлен не с Петром-человеком, а именно с «кумиром» Петра, со статуей. Пушкин нашел свою «единицу измерения» необузданной, но скованной металлом власти - человечность. Измеренные этой мерой, «кумир» и герой сближаются. «Ничтожный» в сравнении реальным Петром, «бедный Евгений», сопоставленный с мертвой статуей, оказывается рядом со «строителем чудотворным».
Герой «петербургской повести», став безумцем, потерял социальную определенность. Сошедший с ума Евгений «свой несчастный век / Влачил, ни зверь ни человек, / Ни то ни се, ни житель света, / Ни призрак мертвый...». Он бродит по Петербургу, не замечая унижений и людской злобы, оглушенный «шумом внутренней тревоги». Обратите внимание на это замечание поэта, ведь именно «шум» в душе Евгения, совпавший с шумом природной стихии («Мрачно было: / Дождь капал, ветер выл уныло») пробуждает в безумце то, что для Пушкина было главным признаком человека, - память: «Вскочил Евгений; вспомнил живо / Он прошлый ужас». Именно память о пережитом наводнении приводит его на Сенатскую площадь, где он во второй раз встречается с «кумиром на бронзовом коне».
Этот кульминационный эпизод поэмы, завершившийся погоней Медного всадника за « безумцем бедным », особенно важен для понимания смысла всего произведения. Начиная с В.Г.Белинского, он по-разному интерпретировался исследователями. Нередко в словах Евгения, обращенных к бронзовому Петру («Добро, строитель чудотворный! - / Шепнул он, злобно задрожав, - / Ужо тебе!..»), видят бунт, восстание против «державца полумира» (иногда проводились и аналогии между этим эпизодом и восстанием декабристов). В этом случае неизбежно возникает вопрос: кто же победитель - государственность, воплощенная в «горделивом истукане», или человечность, воплощенная в Евгении?
Однако вряд ли можно считать слова Евгения, который, прошептав их, «вдруг стремглав / Бежать пустился», бунтом или восстанием. Слова безумного героя вызваны пробудившейся в нем памятью: «Евгений вздрогнул. Прояснились / В нем страшно мысли». Это не только воспоминание об ужасе прошлогоднего наводнения, но прежде всего историческая память , казалось бы вытравленная в нем петровской «цивилизацией». Только тогда Евгений узнал «и львов, и площадь, и Того, / Кто неподвижно возвышался / Во мраке медною главой, / Того, чьей волей роковой / Под морем город основался». Вновь, как и во вступлении, появляется легендарный «двойник» Петра - Он. Статуя оживает, происходящее теряет реальные черты, реалистическое повествование становится мифологическим рассказом.
Подобно сказочному, мифологическому герою (см., напрн мер, «Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях», 1833), без умный Евгений «оживает»: «Глаза подернулись туманом, / По сердцу пламень пробежал, / Вскипела кровь». Он превращается н Человека в его родовой сущности (обратите внимание: герой н этом фрагменте ни разу не назван Евгением). Он , «грозный царь», олицетворение власти, и Человек , имеющий сердце и наделенный памятью, вдохновленный демонической силой стихии («как обуянный силой черной»), сошлись в трагическом противостоянии. В шепоте прозревшего Человека слышатся угроза и обещание возмездия, за которые ожившая статуя, «мгновенно гневом воз-горя», наказывает «безумца бедного». «Реалистическое» объяснение этого эпизода обедняет его смысл: все происшедшее оказывается плодом больного воображения безумного Евгения.
В сцене погони происходит второе перевоплощение «кумира на бронзовом коне» - Он превращается во Всадника Медного . За Человеком скачет механическое существо, ставшее чистым воплощением власти, карающей даже за робкую угрозу и напоминание о возмездии:
И озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко скачущем коне.
Конфликт перенесен в мифологическое пространство, чем подчеркнуто его философское значение. Это конфликт принципиально неразрешимый, в нем не может быть победителя и побежденного. «Всю ночь», «повсюду» за «безумцем бедным» «Всадник Медный / С тяжелым топотом скакал», но «тяжело-звонкое скаканье» ничем не заканчивается. Бессмысленная и безрезультатная погоня, напоминающая «бег на месте», имеет глубокий философский смысл. Противоречия между человеком и властью не могу т. разрешиться или исчезнуть: человек и власть всегда трагически связаны между собой.Такой вывод можно сделать из пушкинского поэтического «исследования» одного из эпизодов «петербургского» периода русской истории. Первый камень в его фундамент заложил Петр I - «мощный властелин судьбы», построивший Петербург и новую Россию, но не сумевший «железною уздою» стянуть человека. Власть бессильна против «человеческого, слишком человеческого» - сердца, памяти и стихии человеческой души. Любой «кумир» - только мертвая статуя, которую Человек может сокрушить или, по крайней мере, заставить сорваться с места в неправедном и бессильном гневе.
Поэма "Медный всадник" была написана Пушкиным в Болдине в октябре 1833 г и считается самой совершенной из его поэм по смыслу, по глубине, сложности содержания и таланту написания, так как написана в период абсолютного расцвета, на вершине творческого взлета поэта.
В 1824 году, 7 ноября, в Петербурге произошло сильнейшее наводнение. В это время Пушкин был в ссылке в Михайловском. Поэт переживал главным образом за простых людей, которые оказались в бедственном положении. Верхние сословия не могли сильно пострадать от потопа, и их не так волновали проблемы бедных. Видимо, это печальное событие глубоко осталось в сознании поэта, ведь через девять лет эта тема отразилась в "Медном всаднике".
В августе 1833 года Пушкин сам попал в начинающееся наводнение на Неве, и это могло оживить в нем идею создания "Петербургской повести" (так он называл свою поэму).
В своем произведении Пушкин затронул две темы - "петровскую", о личности и деятельности Петра Великого, и "тему мелкого героя", о маленьком человеке по сравнению с огромном городом, мещанине.
В канву поэмы "Медный всадник" легли многие строки поэмы "Езерский", главный герой которой имеет много общего с героем "Всадника", в частности, из неоконченного произведения были взяты пейзажи, описание урбанистического города и общий тон произведения. Главный герой - "ничтожный человек", ничем не примечательный, не принадлежащий к петербургскому свету.
Основная творческая работа над "петербургской повестью" была сделана Пушкиным примерно за 26-27 дней. Пребывая в Болдине, поэт почти не указывал в письмах о своей работе над произведениями, это было связано с нежеланием, чтобы о его работе узнали в Петербурге до тиража, и с скверным настроением поэта (это видно по его письмам). Одновременно с "Всадником" поэт писал "Историю Пугчева" и "Капитанскую дочку", они были его основной работой. Также одновременно были написаны сказки и стихотворения, поэма "Анджело" и другие произведения.
К созданию поэмы Пушкин приступил 6 октября 1833 года, к этому времени у него был полностью ясный план создания произведения, основные линии и образы. Черновиков создания поэмы мало, потому что поэт почти сразу писал на чистовик, а начало поэмы точно взято из первых слов в черновиках. В окончание вступления также легли несколько переработанных строк из "Бахчисарайского фонтана". А в дальнейшем много раз в поэме появлялись строки из неоконченного "Езерского", поэт решил не дописывать старое произведение, а включить его во "Всадника". При описании наводнения поэт использовал статью Булгарина-Берха, дополняя своими представлениями и рассказами очевидцев. Переписывать набело свою поэму Пушкин стал, еще не дописав её - так появилась первая беловая рукопись. Впоследствии поэт дополнял, сжимал, дописывал, вычеркивал и в конце создал очень сжатый и очень сложный, богатый мыслью текст своей "Петербургской повести". Последнюю редакцию поэмы поэт сделал уже в Петербурге, в конце ноября. Затем обратился к Бенкендорфу с просьбой о представлении в цензуру (произведения Пушкина перечитывались цензорами много раз и весьма критично, в том числе и жандармами императора). Цензура, а в частности, император, который был личным цензором Пушкина, не пропустила "Медного всадника". Формально запрета не было, но со стороны царского двора поступали замечания, которые вполне приравнивались к запрету, потому что в поэме нашли очень много политической подоплеки, и это был очень большой удар для поэта, для которого "всадник" стал одним из самых важных и дорогих произведений.
Только в 1834 году Пушкин дал в "Библиотеку для чтения" для публикации вступление к поэме.
В 1836 году поэт снова хотел издать свое произведение и даже внес поправки в поэму. Но он не убрал несколько аспектов, которые особенно не нравились Николаю, например, сравнение Москвы и Петербурга как старой и новой столиц. Пушкин не хотел идти на поводу у цензуры и из-за этого испортить строки произведения, которое создавал так трепетно. Так что при жизни ему напечатать поэму так и не удалось.
Напечатан "Медный всадник" был Жуковским уже после смерти поэта, в "Современнике" 1837 г.
