«Трудовой дом «Ной»» для бездомных. Ансамбль сокольнического отделения московского работного дома и дома трудолюбия комментариев to “Дом трудолюбия «Ной» приглашает на проживание”
10329 02.01.2015
Личные взносы о. Иоанна Кронштадтского в пользу Дома трудолюбия ежегодно составляли 50-60 тысяч рублей
О Доме трудолюбия св. Иоанна Кронштадтского слышали все, но как он был устроен – знают немногие. Между тем, святой праведный Иоанн Кронштадтский – автор совершенно революционной для своего времени социальной технологии, и к его опыту уличные социальные работники апеллируют до сих пор.
Мещане БОМЖ
Кронштадт расположен на острове Котлин в Финском заливе, в 26 км от Санкт-Петербурга. Во второй половине XIX в. он был базой военно-морского флота и морским форпостом столицы. Жили в нем моряки и офицеры, члены их семей, различный торговый люд и, как кронштадтцы говорили тогда, «мещане»… Сегодня мы их называем лица «без определенного места жительства». Точнее, место административной ссылки – город Кронштадт – им было определено, а вот о жительстве никто не позаботился. Так и обитали они в землянках и полуразвалившихся домиках, покинутых благонадежными гражданами. Жили тесно – по сорок и пятьдесят человек вместе, в холоде, голоде и безысходной нужде. Летом они добывали хлеб поденной работой в порту и на стройках. Зимой, когда порт был закрыт льдом — попрошайничеством и воровством.
В 1855 г., после окончания семинарии, о. Иоанн Сергиев начал свое служение в Андреевском соборе Кронштадта. Молодой священник оказался едва ли не первым, кто обратил внимание на жителей кронштадских трущоб. Он навещал больных, покупал им лекарства и продукты, утешал их в горе и пытался направить на путь истинный. О. Иоанн тратил на бедняков все свои доходы, часто возвращаясь домой без пальто или сапог. Со временем он стал известен как выдающийся проповедник, чудотворец и молитвенник, по молитвам которого Господь подавал исцеление даже смертельно больным. Возможностей благотворить у него становилось все больше, и толпы нуждающихся вокруг него тоже росли. Постепенно он пришел к мысли, что, хотя благотворительность через милостыню тоже необходима, она часто развращает людей и лишает их стимула трудиться. Для того, чтобы помочь отверженным вновь стать уважаемыми членами общества, нужна трудовая помощь.
Классификация бедности
В 1872 г. в газете «Кронштадтский вестник» о. Иоанн опубликовал два воззвания, призывая жителей задуматься о причинах обилия нищих в Кронштадте и о возможных путях решения этой проблемы. Среди причин он приводил «бедность от рождения, бедность от сиротства, бедность от разных бедственных случаев — от пожара, от кражи, бедность от неспособности к труду по причине старости или болезни, или калечества, или по маловозрастности, бедность от потери места, бедность от лености, бедность от пристрастия к хмельным напиткам и, в наибольшей части случаев, от недостатка труда и oт недостатка средств, с которыми бы можно было взяться за труд: порядочной одежды, обуви, насущного хлеба, инструмента или орудия».
О. Иоанн призвал всех жителей города позаботиться о «приискании для нищих общего жилья, рабочего дома и ремесленного училища», чтобы общими усилиями, во-первых, помочь им, а во-вторых, помочь себе, потому что перспектива честного заработка может отвратить человека от преступления.
Многие горожане заинтересовались идеей, но нашлись и такие, кто утверждал, что работный дом – карательное заведение, и подобные опыты в прошлом успехом не увенчались. На это о. Иоанн возразил, что заведение получится непременно благотворительное: «Разве не доброе, не гуманное дело спасать людей от лености, праздности, апатии, тунеядства?»
Предшественники. Дома, «где дают работу»
Действительно, в прошлом уже бывали попытки приучить бродяг и нищих к труду.
Еще Стоглавый Собор Ивана Грозного постановил, что здоровые и трудоспособные нищие должны привлекаться к общественным работам. Со времени царя Алексея Михайловича не прекращались попытки искоренить нищенство через поимку и отправление попрошаек в «смирительные» или «работные» дома.
Впервые идея добровольных работных домов появилась в «Учреждении о губерниях» Екатерины II. Приказы общественного призрения должны были устраивать дома, «где дают работу, а по мере работы пищу, покров, одежду или деньги». Однако неизменно работные дома превращались в учреждения принудительного содержания. Например, московский работный дом, созданный при Екатерине II, сначала объединили со смирительным домом для «буйных ленивцев», а в 1879 г. преобразовали в городскую тюрьму, известную как «Матросская тишина».
Другой московский работный дом, созданный в 1839 г. для добровольно приходящих, не смог занять своих подопечных работой и превратился в «приют, где в праздности проводили время нищие, задержанные полицией на улицах Москвы».
Наиболее близкими по духу к идее о. Иоанна были проекты созданного в 1865 г. в Москве Общества поощрения трудолюбия, один из которых, «Муравейник», он упомянул в своем обращении к кронштадтцам. «Московским муравейником» называлось общество, которое помогало бедным москвичкам зарабатывать шитьем и вышиванием. Покровительницы общества вносили ежегодный взнос и обязались заказывать у подопечных хотя бы несколько предметов одежды в год.
Сквозь огонь
Усилиями о. Иоанна Сергиева, при поддержке военного прокурора барона О.О. Буксгевдена и вел. кн. Александры Иосифовны, в июне 1874 г. при Андреевском соборе, где служил о. Иоанн, было основано Попечительство св. Апостола Андрея Первозванного. О. Иоанн так говорил про это учреждение: «Церковное попечительство есть учреждение первых христиан времен апостольских, которые, по братской любви, так заботились друг о друге, что “не бяше нищ ни един из них” (Деян. 4, 34). Оно особенно необходимо у нас. Дай Бог, чтобы оно было и у нас в таком же духе единомыслия и любви». В создании попечительства принимали участие люди разных национальностей, разных вероисповеданий, разного достатка – от членов императорской фамилии до рядовых горожан.
В октябре 1874 г. в Кронштадте случился сильный пожар, от которого выгорела треть города. Многие горожане оказались без средств и без крова. Попечительство и комитет для сбора пожертвований в пользу погорельцев старались обеспечить пострадавших необходимыми вещами, но около 100 беднейших семей были вынуждены жить в землянках из-за недостатка в городе жилых домов. На часть пожертвований городская дума поручила Андреевскому попечительству построить для погорельцев деревянный дом. К началу января большая часть нуждающихся в квартирах уже смогла в него переехать, а в марте 1875 г. Андреевское попечительство под руководством о. Иоанна открыло в этом же доме бесплатное начальное народное училище.
Когда в 1881 г. был убит император Александр II, о. Иоанн предложил увековечить его память постройкой при Андреевском попечительстве Дома трудолюбия. К тому времени о. Иоанн был уже хорошо известен, и пожертвования стали приходить со всех концов страны.
Уже к декабрю 1881 г. большое каменное здание подвели под крышу и вчерне строительство было окончено. Но в декабре в одном из «веселых домов» по соседству вспыхнул пожар. Полицмейстер Кронштадта отказался принять своевременные меры, и в новом каменном здании Дома трудолюбия выгорело все внутреннее убранство, а деревянное здание первоначального дома Андреевского попечительства сгорело дотла.
Пожар привлек новые пожертвования, кроме того, за здания была выплачена страховая премия, и через год, 10 октября 1882 г., Дом трудолюбия открыл двери для кронштадтской бедноты. В 1886 г. при Доме трудолюбия была построена, а в 1890 г. — расширена и заново освящена, церковь св. благ. вел. кн. Александра Невского. В 1888 г. был построен трехэтажный каменный ночлежный приют, а в 1891 г. — четырехэтажный каменный Странноприимный дом.
Под одной крышей
Дом трудолюбия начался с пенькощипательной и картузной мастерских для мужчин. Это был труд, который не требовал подготовки, но мог сразу же предоставить заработок — небольшой, но достаточный для того, чтобы не умереть с голоду.
В пенькощипательной мастерской растрепывали старые корабельные канаты на волокна и плели из них новые шпагаты, канаты, гамаки и сети. Там же изготовляли тюфяки из мочал и волоса. В картузной мастерской клеили конверты, коробки и бумажные пакеты, которые в то время назывались картузами. Средний ежедневный заработок в мастерских составлял 19 коп.
Затем открылись народная столовая и ночлежный приют. Объединение мастерских, столовой и приюта под одной крышей стало первым примером комплексной трудовой помощи в России.
В народной столовой чашка щей или супа стоила 1 коп., гречневой или пшеничной каши – 2 коп., фунт обычного хлеба – 2,5 коп., обдирного, из муки лучшего качества – 3 и 4 коп., плитка чая — 1 коп. и три куска сахара тоже 1 коп. Горячий кипяток и кипяченую воду давали бесплатно. Столовая ежедневно отпускала 400-800 обедов, а в празничные дни в ней питались бесплатно несколько сотен человек.
Переночевать в ночлежном приюте можно было за 3 коп, каждую ночь 8 мужчин допускались бесплатно. С женщин плату не брали. В первые дни по Рождестве и Пасхе ночлег был бесплатным для всех.
Таким образом, на 15 копеек можно было переночевать, пообедать, и выпить утром и вечером чаю с хлебом.
Для женщин в скором времени тоже открылись мастерские – модного платья на заказ, белошвейная, вышивки и метки белья. Женщины, которые не имели никаких навыков, могли гладить или расчесывать пряжу. Когда оказалось, что для работы в мастерских большинство подопечных нужно было сначала научить кройке, шитью и вышиванию, следующим нововведением Дома стали вечерние курсы шитья и рукоделия.
В мужских и женских мастерских ежедневно работали 60-100 человек. Их изделия – обувь, одежда, мебель, скатерти и салфетки, предметы домашнего обихода – пользовались спросом на базарах и в лавках.
Чтобы помочь желающим поступить в услужение, при Доме трудолюбия открылось посредничество для найма прислуги.
В Доме трудолюбия помогали и православным, и инославным, не делая между ними никакого различия. Были инославные и среди членов попечительства: барон Отто Буксгевден, который собирал пожертвования в самом начале устройства попечительства, на протяжении многих лет помогал о. Иоанну Кронштадтскому в организации работы Дома трудолюбия и потом объездил половину России, рассказывая о кронштадтском и петербургском опытах, по вероисповеданию был лютеранином.
«Я буду принимать поздравления только в Доме трудолюбия»
Дом трудолюбия о. Иоанна Кронштадтского был первым в России центром, который одновременно занимался трудоустройством, учебно-воспитательной работой и благотворительностью.
Дом трудолюбия с часовней и домовой церковью
Учебные и просветительные заведения включали бесплатное народное училище (начальную школу) на 300 детей, столярную мастерскую для мальчиков на 60 человек, рисовальный класс на 30 детей с бесплатным обучением неимущих, мастерскую женского труда для 50 девочек, сапожную мастерскую для обучения мальчиков и детскую библиотеку, которая насчитывала более 3000 томов.
Для взрослых существовала воскресная школа на 200 человек с классами для разных уровней грамотности, проводились лекции на религиозные, исторические и литературные темы, был открыт бесплатный читальный зал и платная библиотека (30 копеек в месяц и залог 2 рубля).
При Доме трудолюбия работали книжная лавка с литературой для детей и взрослых, и небольшая типография, в которой издавались, главным образом, брошюры, составленные из трудов о. Иоанна.
Среди исключительно благотворительных учреждений Дома трудолюбия, помимо ночлежного дома на 108 человек, заново отстроенного в 1888 г., и народной столовой, работал сиротский приют на 50 человек с «убежищем» (детским садом) для детей работающих матерей и летней загородной дачей. Была открыта богадельня для нетрудоспособных женщин на 22 человека. Ее обитательницы, кроме бесплатного помещения, получали денежное пособие — 3 рубля в месяц. Через бесплатную амбулаторию Дома ежегодно проходили 2-3 тысячи человек.
Кроме того, по решению совета Андреевского попечительства, Дом трудолюбия мог выдать единовременное пособие от 1 до 20 рублей, на которое нуждающаяся женщина могла выкупить из заклада швейную машинку, а ограбленный или потерявший деньги путешественник мог купить билет в родной город. Общая сумма таких пособий составляла несколько тысяч рублей в год.
В двух домах Андреевского попечительства сдавались квартиры для нуждающихся за сниженную плату, совершенно бедные женщины и вдовы с детьми жили в них бесплатно.
В 1891 г., чтобы разместить приезжавших к о. Иоанну паломников, был построен Странноприимный дом с платным и бесплатным отделениями, который тоже входил в комплекс учреждений Дома трудолюбия.
О. Иоанн, несмотря на свою занятость, бывал в Доме трудолюбия очень часто, а перед его именинами кронштадтские газеты печатали такое объявление: «Честь имею довести до сведения моих почитателей - коих да почтит Бог - что я буду принимать поздравления с Днем Ангела 19 октября только в Доме трудолюбия. Настоятель Андреевского собора протоиерей Иоанн Сергиев». Личные взносы о. Иоанна в пользу Дома ежегодно составляли 50-60 тысяч рублей.
Безусловно, такая организация, как Дом трудолюбия, не могла существовать на самоокупаемости. На содержание Дома, помимо о. Иоанна, жертвовали его многочисленные почитатели, часть расходов покрывала прибыль от комнат, которые сдавались внаем — ежегодно к о. Иоанну в Кронштадт приезжало до 80 000 паломников.
Последователи
В 1886 г. барон О.О. Буксгевден открыл на средства лютеранских общин Петербурга Евангелический дом трудолюбия. Его отличием от Дома трудолюбия о. Иоанна была закрытость – подопечные не могли покидать его пределов, и то, что большинство служащих были из хорошо зарекомендовавших себя призреваемых.
В 1896 г. Буксгевден основал в Петербурге Дом трудолюбия для обедневших образованных женщин. При Доме открылись углубленные языковые курсы французского, немецкого, английского, итальянского и испанского языков с переводческим практикумом, редакторские курсы, курсы бухучета, курсы секретарского дела, машинописи, фальцовки и брошюровки печатных изделий, кройки и шитья по системе Базаровой, изящного рукоделия, живописи по стеклу, бархату и атласу и даже изготовления кукол. Уже через несколько месяцев после открытия там работали или учились более 50 женщин. Слушательницам, успешно окончившим секретарские или бухгалтерские курсы, администрация находила работу в банках или конторах.
Еще через три года открылся Дом трудолюбия для образованных мужчин, его подопечные составляли тексты, бухгалтерские отчеты, стенные таблицы и картограммы, переписывали тексты и переводили с иностранных языков. Из 200 человек, обратившихся за помощью в первые несколько месяцев, 133 были дворяне, 33 – мещане, и лишь остальные из крестьян и ремесленников.
С 1886 по 1898 г. барон Буксгевден, с рассказами о кронштадтском и петербургском опытах, посетил многие города европейской России, убеждая губернаторов, духовенство и именитых горожан создавать дома трудолюбия.
Словосочетание «дом трудолюбия » стало нарицательным для всех учреждений, которые предоставляли работу с организацией сбыта продукции или обучение с последующим трудоустройством, и давали возможность заработать, а не просить на насущные нужды. К началу XX в. таких учреждений было уже более ста. При них открывались ремесленные производства — сапожное, переплетное, столярное, хлебопекарное, швейные и вышивальные мастерские; изготовляли пакеты, курительные гильзы, рогожи, маты, матрацы, щетки, плели корзины и лапти. Особо нуждающимся предоставлялся кров и пища. Как правило, при домах трудолюбия существовали начальные школы для детей и воскресные школы с практическими курсами для взрослых. Многие из них открывали ясли для детей работающих женщин, приюты и амбулатории. Бюджеты их складывались из членских взносов, благотворительных пожертвований, выручки от продажи продукции и выполненных городских работ, благотворительных лотерей и концертов, кружечного сбора и дотаций государства.
В 1895 г. императрица Александра Федоровна учредила Попечительство о домах трудолюбия и работных домах. В Положении о Попечительстве говорилось, что его целью была «попытка более планомерного дальнейшего развития и урегулирования такой формы призрения, которая так или иначе уже фактически существовала».
Попечительство разработало единый устав и правила для обществ, организующих дома трудолюбия в России. В 1897-1917 г. оно издавало журнал «Трудовая помощь», выпускало литературу по организации занятости и устраивало ежегодный конкурс на лучшие исследования в области трудовой помощи.
После революции
После революции 1917 г. все дома трудолюбия в Советской России были закрыты «за ненадобностью», а помощь нуждающимся объявлена заботой исключительно советского государства.
Дом трудолюбия при Андреевском попечительстве был закрыт в 1920х гг. Храм при нем был разорен, его алтарная апсида разрушена, а звонница над третьим этажом здания снесена. Здания странноприимницы и дома Андреевского приходского попечительства стали жилыми домами. Улица, на которой стоят здания бывшего Дома трудолюбия, в 1909 г. была в честь о. Иоанна переименована из Медвежьей в Сергиевскую. В 1918 г. ее название изменили на улицу Зиновьева, а с 1933 г. она стала носить имя Фейгина, комсомольского вожака, погибшего в 1921 г. при подавлении Кронштадтского антисоветского восстания.
В 1940х гг. в здании Дома трудолюбия по адресу ул. Фейгина, 7/9 разместилась женская школа, а в 1975 г. в него переехало профессиональное училище №48, которое готовит поваров, кондитеров, автомехаников и парикмахеров. О прошлом напоминают лишь экспонаты из музея училища.
Кристина Петроченкова
Использованная литература:
1. Дом трудолюбия в Кронштадте. Энциклопедия Санкт-Петербурга. http://www.encspb.ru/article.php?kod=2809079597
2. Любомудрова М.М. Кронштадтский батюшка// Глинские чтения: http://www.glinskie.ru/common/mpublic.php?num=848
3. Отец Иоанн Кронштадтский//Кронштадтский вестник. -2005. – 30 сент.Попов И.В. Святыни Кронштадта. Дом трудолюбия. http://www.leushino.ru/conference/1-9.html
4. Спешилова О. Праведный Иоанн Кронштадтский в истории Кронштадта// http://www.rusk.ru/analitika/2007/11/13/pravednyj_ioann_kronshtadtskij_v_istorii_kronshtadta/
5. Сурский И.К. Отец Иоанн Кронштадтский. Т. 1-2. — М., 1994.
6. Тимофеевский Ф. А. Краткий исторический очерк двухсотлетия города Кронштадта. -Кронштадт., 1913. http://www.kronstadt.ru/books/history/tim_25.htm
7. Храпоничева Е.В. Дома трудолюбия. История создания в XIX веке работных домов и домов призрения// Московский журнал. -1999. — №9. – С.42-47.
Оказаться на улице может каждый. Помощи, казалось бы, ждать неоткуда. Но есть и те, кто готов подставить плечо. Корреспонденты ТАСС побывали в Доме трудолюбия "Ной". Сюда попадают люди, прошедшие через свой личный ад. Здесь они пытаются вернуться к нормальной жизни.
Дом трудолюбия "Ной"
Дом трудолюбия "Ной" - это сеть приютов для бездомных людей. Первый был открыт в 2011 году. Основатель - Емилиан Сосинский. "Многие организации помогают адресно, конкретным людям, - говорит он. - Моей же задачей было заняться не единицами, а тысячами".
Сотрудники "Ноя" уверены: труд - главное в жизни, и человек должен понимать, что все в жизни нужно зарабатывать. В том числе поэтому всем постояльцем регулярно платят. Емилиан Сосинский убежден, что это способствует социализации.
Сейчас в сети 12 филиалов, расположенных в Москве и Подмосковье. Из них два - социальные дома (в основном для стариков, инвалидов и женщин с детьми), остальные - трудовые (для работоспособных мужчин). Обитатели трудовых домов зарабатывают деньги на всю общину, устраиваясь рабочими. В социальных домах люди ведут хозяйство, обеспечивая общину мясом и яйцами.
"Стандартная история"
Подмосковный лес. За высоким забором - обширная территория и несколько больших красных кирпичных домов со множеством входов и выходов. "Все, кто входит за ограду, продуваются на алкоголь, - рассказывает нам сотрудник фонда, попросивший не называть его имени. - От новоприбывшего до основателя дома Емилиана. Чтобы человек с самого начала понял: здесь вообще не пьют. Если хочешь пить - иди на вокзал".
Большинство людей, оказывающихся в "Ное", попадают сюда как раз с вокзала. "Я приехала в Москву из Краснодара, - говорит женщина лет 40. - Нашла себе здесь работу, а сыну - школу. У меня было 50 тысяч рублей - снимать квартиру до первой зарплаты. Отвернулась купить ребенку воды - украли и деньги, и документы". "Ной" нашла через интернет. Здесь помогают восстановить паспорт, но для этого нужно прожить в доме месяц. "Потом можно будет устроиться на работу, - говорит она. - Я полжизни проработала на кондитерской фабрике, помню рецепты всех тортов наизусть".
Это - сравнительно счастливый рассказ. Бывает страшнее.
Женщины и мужчины живут в разных комнатах. Любые связи вне брака называются "блудом" и строго запрещены. И даже если пара распишется, это не значит, что им автоматически дадут общую спальню - их получают только самые "заслуженные" обитатели дома. Отдельно живут мамы с детьми. Когда начинается трудовой день, кто-то из женщин остается с малышами - то есть фактически работает нянечкой. Это принцип "Ноя": здесь все трудятся, чтобы обеспечить комфортную жизнь себе и другим. Каждый делает то, что умеет и на что хватает сил.
Работают постояльцы дома шесть дней в неделю. Подъем - в 8:00, отбой - в 23:00. Хотя повар, например, встает в половине пятого утра, чтобы приготовить на всех завтрак. Еда простая и сытная - сегодня, например, на обед был борщ, а на ужин гречка с мясом. В "Ное" натуральное хозяйство: свиньи, козы, кролики, куры. Мясом и яйцами обитатели социального дома обеспечивают себя полностью. На газе экономят благодаря полевой кухне, подаренной Покровским женским монастырем.
Спальни в корпусах заставлены двухэтажными кроватями так плотно, что между ними трудно пройти. И все равно на всех не хватает места. Поэтому некоторые обитатели дома ночуют в хлеву - в буквальном смысле. В будущем часть постояльцев планируется перевезти в новый филиал, который откроется в Сергиево-Посадском районе Московской области. Но пока на него не хватает средств.
"Туда должны переехать бездомные старики, женщины с детьми и инвалиды, в том числе лежачие, - говорит Емилиан Сосинский. - По моим подсчетам, филиал вместил бы всех нетрудоспособных бездомных людей Московского региона, готовых принять наши правила. Теперь ищем благотворителей, которые могли бы помочь". У работоспособных бездомных возможность попасть в "Ной" с улицы есть уже сейчас - а у многих инвалидов такого шанса пока еще нет.
"Я дошел до такого низа, что ходить не мог"
Ольге 42, у нее черные нарисованные брови и ярко-алый маникюр, она уверенно строчит на машинке - делает фартуки для местных поваров. "Я - профессиональная швея? - смеется Ольга. - Да вы что! Я научилась шить в местах не столь отдаленных. Как долго сидела? А в который раз?" Сроков у Ольги было три, всего за мошенничество и подделку документов она провела на зоне пять лет. А в юности она "была хорошей", занималась акробатикой, получала разряды. Но потом забросила. У Ольги взрослый сын, она никогда не теряла с ним связь, но "на шею я ему не сяду, пускай устраивает свою жизнь". Сейчас она ищет работу - многое умеет, от шитья до ремонта, но в швеи с "лагерным" образованием не берут, а на тяжелый физический труд здоровья уже не хватает. Пока не найдет, будет оставаться здесь.
Таких рассказов в "Ное" - десятки. "Пила годами, жила на улице, добрые люди сюда привезли", "сидел, принимал наркотики, семья давно ничего обо мне не знает" и даже "я некомфортный человек, не ужился с зятем, пришлось уйти из дома" - самые типичные объяснения того, почему люди сюда попадают. Постояльцы в "Ное" абсолютно разные. От рабочего с тремя классами образования до математика, который в советское время работал на секретных объектах. Но когда слушаешь их истории, они словно сливаются в одну.
"…У меня две квартиры в Москве было. Я их продала, чтобы купить одну попроще и отложить деньги ребенку на учебу. Меня обокрали. Не могу рассказывать, даже вспоминать не хочу, в дрожь бросает. Ничего у меня нет…"
"…Я из Дагестана родом, в 1996 году сбежала оттуда от войны в Волгоград. А потом пришлось уехать. Дома у меня своего не было. Есть родственники, но у каждого своя семья. Если у тебя денег нет, кому ты нужен? Кто тебя кормить и поить будет? Ну первый месяц, второй, а на третий говорят: "Извини, но кормить-то тебя мы не обязаны…"
"…Одна женщина попала сюда после больницы: ее вор облил кислотой. А пока она лежала, ее муж успел вынести и распродать все имущество. Но она тут пробыла всего два месяца: быстро развелась и снова вышла замуж…"
"…Я пьянствовал на улице два года. Дошел до такого низа, что ходить не мог. Когда меня привезли сюда, мне сказали: "Брат, ну как мы тебя возьмем? Ты должен на четвертый этаж подняться, спать на втором ярусе кровати". Я на коленках забрался и на этаж, и каким-то чудом на кровать. Свесился оттуда, улыбнулся и сказал: "Я выполнил ваши условия". Теперь я ухаживаю за свиньями. А раньше никогда не имел дела с животными…"
Этот дом действительно похож на Ноев ковчег. Здесь всем дан шанс выжить - через какой бы ад они ни проходили прежде.
"Я жить не хотела"
Людмила занимается здесь стиркой. Это крупная женщина 39 лет, тихая и сдержанная. У нее пятеро детей, двое живут с бабушкой, трое - здесь, с ней. Младшим девочкам по три месяца, они двойняшки. Людмила в "Ное" три года, ее муж - руководитель одного из трудовых домов. Глядя на нее, не подумаешь, что когда-то она продавала наркотики.
"Мы никогда не были близки с мамой, - говорит Люда. - Я могла выйти из дома и вернуться через год". Однажды она так "вышла", что оказалась замужем в 16 лет. Но произошла авария, и муж впал в кому. Людмила запила. Дальше все оказалось предсказуемо. "Я была такая девочка… любительница приключений", - рассказывает она. Наркотики, колония, связь с цыганской компанией, - приключений в ее жизни действительно хватило. Однажды цыгане позвали ее в Москву якобы работать в сетевом магазине. В действительности же у Люды отобрали документы и заставили попрошайничать. А потом изнасиловали. "От цыган я убежала вся побитая, - вспоминает она. - Я жить не хотела". Людмила пыталась покончить с собой, но не удалось. Социальный патруль нашел ее на улице. Так она попала в "Ной" - как оказалось, беременная. "Я не хотела оставлять ребенка, думала, он будет напоминать мне о случившемся, - говорит она. - Но все же родила сына". Мальчик оказался ВИЧ+. Как выяснилось, Людмила была заражена.
Сейчас женщина и ее сын принимают лекарства. Малыши же родились с отрицательным статусом. Она даже начала поддерживать связь с мамой, которая живет на Украине. Там у Люды 22-летний сын и пятилетняя дочь. Возможно, когда-нибудь она заберет ее к себе.
К тому, что в доме есть ВИЧ-положительные люди, здесь относятся нормально. Требование в доме одно - соблюдай правила, а мы тебе поможем со всем остальным. ВИЧ-положительных ставят на учет и обеспечивают терапию. Лишившимся документов помогают их восстановить. А женщины, у которых из-за пьянства отобрали детей, могут их вернуть, как только сами вернутся к нормальному образу жизни. "Ной" тесно сотрудничает со всеми органами власти - от участкового до опеки. Но и за соблюдением правил здесь следят строго. За мат - штраф в 50 рублей. Эти деньги кладутся в общую кассу - на них недавно купили телевизор. За рукоприкладство провинившийся сразу попадает в черный список и покидает дом до тех пор, пока его не простят все, кому он причинил вред. И даже тогда вернуться можно лишь после трех месяцев реабилитации (в течение этого времени человек работает бесплатно, только за кров и еду).
Курить - можно, но это не поощряется. Запрещены все виды опьянений. "На собраниях я говорю: я такой же алкаш, как и вы, но я четвертый год не пью", - рассказывает Сергей Стеринович. Четыре года назад он пришел сюда сразу после операции на поджелудочной железе: "У меня еще живот был не зашит, рана сама заживала, там дырка была 15 сантиметров". Стал сидеть на вахте - потому что не мог не работать, а ходить был еще не в состоянии. Теперь он возглавляет службу безопасности всей организации, женат и растит ребенка.
"Нету меня"
Далеко не все люди остаются в "Ное" надолго. Вот, например, пара - ей 40, ему 45, познакомились здесь. Скоро распишутся - "но без церемоний, я же не девочка, чтобы белое платье надевать". Планируют найти квартиру и уехать: хочется жить своим домом, "чтобы никто нос не совал, не говорил: не так живете". Сотрудники дома относятся к этому нормально: никто не обязан жить здесь вечно. Есть только один вопрос - куда уходит постоялец. "Если какая-нибудь нерадивая мать собирается уходить бомжевать, приезжает опека и решает, что делать с ребенком", - объясняют нам. Но если человек нашел работу и кров, его только поддержат и даже помогут с пропиской.
Уйти из "Ноя", зажить новой жизнью, не беспокоиться о ночлеге и приходить на вокзал, лишь отправляясь в отпуск, - лучший итог для любого постояльца. У многих это получается. Но иногда даже те, кому есть куда идти, не готовы возвращаться к семье.
Галине Леонидовне 58 лет, она всю жизнь была домохозяйкой и пенсию получит только через два года - по старости. 20 лет назад она оставила в Красноярске мужа и 18-летнюю дочь. Уехала в Москву продавать кедровые орешки и на рынке познакомилась с мужчиной. Больше Галина Леонидовна домой не возвращалась - даже разводиться с мужем не стала, поэтому и с новым возлюбленным расписаться не смогла. Четыре года назад он умер - остановка сердца. "Квартиру, где мы жили, дачу, машину отсудил его сын - он нашел старое завещание. И я осталась и без мужа, и без квартиры".
Сначала она жила у "свекрови", которой уже 90 лет. "Она то принимала меня, то выгоняла. Плакала: "Почему ты не расписалась с моим сыном, ты виновата!" Вообще-то и правда - это я виновата. Бывало, она ночью просыпалась и начинала кричать. Я не выдержу - и за дверь, еду на вокзал. И на вокзале несколько ночей просто сидела. На улице не жила. Хотя, наверное, если бы она умерла, я бы сразу на улице оказалась". От стресса у Галины Леонидовны отнялись ноги. В "Ной" попала случайно: стало плохо в метро, и ей помогли. Здесь она шьет и понимает, что, скорее всего, останется тут до конца. "Домой я не вернусь, - говорит она. - Когда все это случилось, я сказала, что надолго уезжаю за границу и не буду звонить. Наплела ей с три короба. Раньше мы по "Скайпу" общались, переписывались. Внука я вживую никогда не видела, я же уехала, когда дочке 18 лет было, она еще училась. А сейчас внуку 15 лет уже".
У Павла тоже когда-то были семья, квартира и дача. Он рослый и крепкий мужчина около 50, заготавливает дрова на весь дом. С виду - деревенский мужик, в душе - философ. Он и сам признается: ему всегда говорили, что он "не городской". Павел был алкоголиком. Годами держался, но все же уходил - сначала в запой, а потом из дома. Подолгу жил на улице. "Продуктов в Москве полно - часто выкидывают хорошее, - рассказывает он. - Мы у супермаркета паслись, там что угодно: мясо, молочка, овощи-фрукты. Бананов много было. Как-то пришел, думаю: блин, опять бананы".
Емилиан Сосинский уверен: то, что в столице так легко выжить на улице, многих развращает. "Это настоящая эпидемия: все больше бездомных становятся тунеядцами, ведь наш регион благоприятен для ничегонеделания, - говорит он. - Они понимают, что необязательно трудиться, бросать пить. Когда человек не трудится, он начинает думать, что никому ничего не должен, все должны ему. Такие люди, если их много, могут быть опасны для общества. Поэтому эту эпидемию нужно остановить".
Со времен крещения Руси раздача милостыни и странноприимничество считались непременной добродетелью каждого русского человека - от простолюдина до великого князя. Призрение нуждающихся вменялось в обязанность монастырям и приходам, которые должны были содержать богадельни и давать приют странникам и бездомным. В XVIII веке отношение к нищим, убогим, сиротам изменилось. Жизнь, перестроенная во многом на западный манер, породила филантропию, когда помощь оказывается из соображений абстрактного гуманизма, а не из любви к конкретному человеку.
На фото: Дом трудолюбия в Кронштадте.
Милосердие - вместо сострадания (1). Снисходительная благотворительность благополучных униженным и сирым будет существовать в обществе вплоть до революции.
В XIX веке разворачивается частная светская благотворительность: основываются богоугодные заведения, различные благотворительные общества, богадельни, приюты, дома призрения, ночлежные дома. Нуждающиеся трудоспособные мужчины и женщины в возрасте 20-45 лет могли надеяться только на небольшие денежные пособия и бесплатные обеды. Временную работу найти было не просто. Человек в лохмотьях, истощенный, без документов, но желающий честно трудиться, практически не имел шансов на получение места. Это ломало людей нравственно и физически. Они попадали на Хитров рынок, где становились профессиональными "стрелками". Вновь приучить таких людей трудиться, вернуть их обществу было непростой задачей.
Первый указ, в котором говорится о работном доме, куда следовало принудительно помещать "молодых ленивцев", получающих "пропитание работой", был дан императрицей Екатериной II московскому обер-полицмейстеру Архарову в 1775 году. В том же году "Учреждение о губерниях" поручает устройство работных домов вновь созданным приказам общественного призрения: "...в оных домах дают работу, а по мере работы пищу, покров, одежду или деньги... принимаются совершенно убогие, кои работать могут и сами добровольно приходят..."(2) Работный дом располагался по двум адресам: мужское отделение в помещении бывшего Карантинного дома за Сухаревой башней, женское - в упраздненном Андреевском монастыре. В 1785 году его объединили со смирительным домом для "буйных ленивцев". Получилось учреждение типа колонии принудительного труда, на базе которого в 1870 году возникла городская исправительная тюрьма, известная сегодня москвичам как "Матросская тишина". Работные дома были еще в Красноярске и Иркутске и просуществовали до 1853 года.
Росло также число нищих, но заведения, где им оказывали бы помощь, отсутствовали. Особенно неблагоприятной ситуация оказалась в Москве и Санкт-Петербурге, куда в поисках работы и пропитания, особенно в неурожайные годы, стекались толпы нуждающихся. В 1838 году был утвержден устав Московского комитета по разбору дел о просящих милостыню. В ведение комитета передали и Московский городской работный дом, учрежденный в 1837 году с целью предоставления заработка добровольно приходящим и принуждения к труду профессиональных нищих и праздношатающихся. Юсупов работный дом, как его называли в народе, находился в Большом Харитоньевском переулке, 22, напротив Юсуповского дворца. Здание в 1833 году было отдано внаймы правительству под приют для бедных. Здесь призревалось до 200 человек. Приют содержался на средства Приказа общественного призрения. Со временем число призреваемых возрастало. По решению попечительского комитета и благодаря пожертвованию купца Чижова Юсуповский дворец купили. В 1839 году он окончательно перешел в ведение города и стал работным домом.
Председатель попечительского комитета Нечаев, а по его примеру все члены комитета и служащие работного дома трудились без вознаграждения, делая собственные посильные вклады. Число призреваемых доходило до 600 человек, была открыта больница на 30 коек. В это же время Г.Лопухин пожертвовал работному дому свое имение - село Тихвино Московской губернии Бронницкого уезда (3).
Вновь поступающим давался испытательный срок. Через шесть месяцев их делили на два разряда: испытанных хорошего поведения и испытанных ненадежного поведения. Первые занимались работой по дому, получая по (4) копейки в сутки и половину цены за заказы. Ко вторым был приставлен караул, им поручались самые трудные работы и воспрещалось выходить из дома. Дети обучались грамоте и ремеслу.
К середине XIX века "великолепный чертог князя Юсупова, шумный, блестящий дом, в котором более 20 лет царили и своевольничали вкус, мода и роскошь, где гремела музыка по целым месяцам, давались причудливые балы, обеды, спектакли", стал крайне невзрачен, "одинаково громаден, мрачен и грустен"4. В трехэтажном здании размещались мужское, женское и "стариковское" отделения. В последнем содержали нетрудоспособных, требующих ухода. В больших залах койки и нары соседствовали с изразцовыми печами, статуями, колоннами. В Юсупов дом призреваемых чаще доставляла полиция, но были и доведенные до крайности добровольцы. Постепенно приток добровольцев практически прекратился. Заказов не поступало, домашние работы не оплачивались, призреваемые отказывались трудиться. Работный дом превратился в "приют, где в праздности проводили время нищие, задержанные полицией на улицах Москвы"(5). Проблема трудоустройства бедняков так и не была решена.
В 1865 году утверждается устав Общества поощрения трудолюбия, учредителями которого были А.Н.Стрекалова, С.Д.Мертваго, Е.Г.Торлецкая, С.С.Стрекалов, С.П.Яковлев, П.М.Хрущов. Председательницей выбрали А.Н.Стрекалову. С 1868 года Общество поощрения трудолюбия вошло в Ведомство Императорского Человеколюбивого общества. Открывались различные благотворительные учреждения, например "Московский муравейник" - общество для оказания временной помощи беднейшим жительницам Москвы. Члены "Муравейника" - "муравьи" - вносили в кассу не менее 1 рубля и в течение года должны были за свой счет изготовить не менее двух предметов одежды. Название "мураши" со временем закрепилось за работницами мастерских "Муравейника".
В феврале 1894 года на углу 3-й Тверской-Ямской и Глухого переулка открылся женский дом трудолюбия. Получить работу могли все желающие - в швейных мастерских или на дому. Постепенно образовался целый благотворительный комплекс: мастерские, народная чайная, пекарня (располагались в доме на углу 4-й Тверской-Ямской и Глухого переулка). Пекарня снабжала женщин качественным хлебом по доступной цене. Беднейшим работницам хлеб выдавался бесплатно. Пока матери работали, детишки находились под присмотром в яслях. Для грамотных девушек из бедных семей в 1897 году была организована школа портних и закройщиц. Заказы поступали регулярно, изготовленная продукция продавалась по дешевой цене в открытых складах. Это было первое московское благотворительное учреждение такого типа. В Петербурге же к тому времени существовало уже три дома трудолюбия и один - в Кронштадте на 130 человек, основанный в 1882 году на частные пожертвования отцом Иоанном Кронштадтским. Главной работой призреваемых Кронштадтского дома было щипание пеньки. Существовали модная и белошвейная мастерские для женщин и сапожная учебная для мальчиков.
Одним из самых страстных пропагандистов "трудовой благотворительности" в России был барон О.О.Буксгевден. Его стараниями к 1895 году были открыты дома трудолюбия в Вильне, Елабуге, Архангельске, Самаре, Чернигове, Витебске, Владимире, Калуге, Симбирске, Саратове, Смоленске и многих других городах Российской империи, в том числе названный Евангелическим второй дом трудолюбия в Петербурге, основанный на средства, собранные бароном среди лютеранского купечества. Все служащие Дома были из числа призреваемых, что позволило снизить расходы и увеличить количество рабочих мест. Учреждение было закрытое, то есть призреваемые в нем находились на полном содержании. "Опыт показал, что работающие не умели распоряжаться полученными деньгами и оставались в бедственном состоянии, что и побудило совет обеспечить их кровом и харчами. Ввиду этого, за исключением нескольких женатых стариков, всем, искавшим работы, ставилось условие, чтобы они жили в доме трудолюбия"(6).
Постепенно благотворители убедились в необходимости двух типов учреждений трудовой помощи для добровольцев: один - где человек получал бы только временную работу до приискания постоянной; другой - закрытый, предусматривающий изоляцию призреваемых от внешнего мира в воспитательных целях и, соответственно, - полное их содержание. В последнем случае о "самоокупаемости" не могло быть и речи, требовалась финансовая поддержка государства и частных благотворителей. Наиболее целесообразной формой учреждений второго типа представлялась земледельческая колония: "Человек, пришедший в лохмотьях искать работу, неспособен более к самостоятельному труду... Для такого индивидуума единственным спасением была бы рабочая колония вдали от города"(7). Человеку же, лишившемуся работы недавно, вполне мог помочь городской дом трудолюбия.
Практически все дома трудолюбия состояли на дотации у государства или частных благотворителей. Средняя доплата для покрытия расходов Дома составляла 20-26 копеек в день на человека. Приходили в основном люди неквалифицированные, их труд был низкооплачиваемым: щипание пеньки, изготовление бумажных мешков, конвертов, тюфяков из мочал и волоса, трепание пакли. Женщины шили, расчесывали пряжу, вязали. Более того, даже этим нехитрым ремеслам призреваемых зачастую приходилось сначала учить, что значительно увеличивало расходы. Некоторые из домов трудолюбия, как уже сказано, превращались попросту в дома призрения. Заработок чернорабочего в мастерских составлял от 5 до 15 копеек в день. Работы по уборке улиц и на свалках нечистот оплачивались дороже, но таких заказов на всех призреваемых не хватало.
Дом трудолюбия для образцовых женщин в Санкт - Петербурге. Был открыт в 1896 по инициативе О. О. Буксгевдена и при поддержке Попечительства о домах трудолюбия и работных домах (см. Попечительство о трудовой помощи), которое выделило на устройство 6 тыс. рублей. Первоначально располагался по адресу: Знаменская ул. (ныне ул. Восстания), 2, к 1910 переехал в Саперный пер., 16. Председателем Попечительного комитета в 1900-е был бар. О. О. Буксгевден, затем – В. А. Волкова, секретарем – Г. П. Сюзор.
Заведение предоставляло женщинам возможность интеллигентного труда и постоянный заработок «впредь до более прочного устройства их судьбы». Как правило, сюда обращались выпускницы средних учебных заведений, сироты, вдовы, дамы, покинутые мужьями, часто обремененные детьми или престарелыми родителями и не получавшие пенсий.
Существовали дома трудолюбия и для детей - в Херсоне, Ярославле, Яренске. Херсонское Общество вообще считало, что подобные учреждения необходимы в первую очередь именно "для подрастающего поколения, чтобы дать ему правильное воспитание с самого детства и искоренить развившееся в городе нищенство и попрошайничество детей. Менее необходимым представлялось пока устройство дома трудолюбия для взрослых ввиду весьма выгодных условий при приискании ими работы и достаточно высокой платы в течение почти всего года..."(8) В Ярославле в 1891 году местный Комитет призрения неимущих открыл картонажно-переплетную мастерскую для беднейших детей, чтобы отвлечь их от нищенства. При ней была дешевая столовая. За работу дети получали 5 - 8 копеек в день. Оставаться в Доме они могли от одного месяца до года. Детский труд еще менее, чем труд взрослых, окупал затраты по призрению.
Бюджеты домов трудолюбия складывались из членских взносов, добровольных пожертвований, выручки от продажи производимой продукции, платы за городские работы, средств, получаемых от благотворительных концертов, лотерей, кружечного сбора, а также из дотаций государства и Общества. "Смысл трудовой помощи не везде правильно усвоен местными руководителями домов трудолюбия. Есть существенное различие между трудовой помощью, которая оказывается человеку под условием действительного труда, и таковой помощью престарелому или ребенку. Труд, от них требуемый, не имеет реального характера. Бывает, что дом трудолюбия становится сам для себя целью, забывая, что он должен быть средством для другой высшей цели"(9).
До 1895 года в России было учреждено 52 дома трудолюбия. В 1895 году вышло положение о попечительстве под покровительством императрицы Александры Федоровны для содействия и оказания материальной помощи при открытии новых домов, а также для поддержания уже существующих. К 1898 году в России было уже 130 домов трудолюбия. Комитет попечительства с ноября 1897 года начинает издавать журнал "Трудовая помощь". Идея трудовой помощи прочно входит в общественное сознание: "Мы подаем кусок хлеба, который бедняк с озлоблением отталкивает, потому что остается без крова и без одежды и не может обойтись одним хлебом. Мы подаем нищему монету, чтобы отделаться от него, и сознаем, что мы собственно еще глубже вталкиваем его в нужду, так как он пропьет данную ему милостыню. Наконец мы даем одежду раздетому, но напрасно, ибо он возвращается к нам в таких же лохмотьях".
15-го мая 1895 года потомственная почетная гражданка С.Н.Горбова обратилась в городскую Думу с предложением устроить на свои средства женский дом трудолюбия имени М.А. и С.Н.Горбовых. Для строительства Дума выделила участок в Большом Харитоньевском переулке. Двухэтажное каменное здание, выходящее фасадом в переулок, было рассчитано на 100 работниц. Во втором этаже располагались две мастерские, где шили белье, в первом - квартиры служащих и народная столовая, переданная учредительницей в ведение города. Работницы получали обеды, состоящие из щей, каши и черного хлеба, по цене 5 копеек. Часто благотворителями жертвовались бесплатные обеды.
Женщины приходили в Дом сами или направлялись городскими попечительствами и Управой. В основном это были крестьянки и мещанки в возрасте от 20 до 40 лет, часто неграмотные (10). При поступлении каждой выдавалась расчетная книжка, предоставлялись швейная машина и шкаф для хранения незаконченной работы. В среднем здесь ежедневно работали 82 женщины. Заработную плату получали один раз в неделю - от 5 до 65 копеек в день. Из заработка вычитались стоимость материала, ниток, отчисления в пользу Дома. В 1899 году при Доме были оранизованы детские ясли. Сбыт продукции обеспечивался регулярными городскими заказами для различных богоугодных заведений. Например, в 1899 году от городской Управы поступил заказ на шитье белья для всех больниц Москвы.
В более сложных условиях находился городской работный дом, оказывающий трудовую помощь как добровольцам, так и доставляемым полицией. До 1893 года он находился в ведении имевшего весьма скудные средства Комитета для разбора и призрения просящих милостыню. Никаких работ здесь не производилось, призревались в основном нищие, приводимые полицией (число добровольцев было минимальным). Вскоре Комитет был упразднен, а подведомственные ему благотворительные учреждения передали в ведение Московского городского общественного управления. Постепенно дела стали налаживаться.
В 1895 году Дому предоставили работы на Спасской свалке нечистот, возродили переплетно-конвертную и корзинно-бельевую мастерские. П.М. и В.И.Третьяковы пожертвовали Дому две тысячи рублей. В 1897 году на добровольное призрение было принято уже 3358 человек. Непосредственно в Доме имели кров около 600 человек (11).
Направляемые на работы делились на два разряда: имеющих собственную добротную одежду и обувь и не имеющих таковых. Рабочие первого разряда составляли артель и выбирали старосту, который руководил работами и получал за это к ежедневному заработку прибавку до 10 копеек. Относящиеся ко второму разряду также формировали артель, но работали под присмотром надзирателя. Заработок составлял летом до 25 копеек в день, зимой - до 20 копеек. Добровольцы первого разряда получали на 5-10 копеек больше, чем второго. Последним выдавались одежда, обувь, белье - разумеется, весьма и весьма подержанные. Вот свидетельство С.П.Подъячева, описавшего свое пребывание в Доме в 1902 году: "Одежду выдавали старую, рваную, вонючую и грязную... Выдавали разно: одному попадал коротенький "этапный" полушубок, другому из толстого сукна не то пиджак, не то поддевка... Штаны тоже были разные: некоторые попадали из толстого сукна и довольно крепкие, другим какие-то синие, тонкие, как тряпка... На ноги мягкие, сделанные из шерстяных жгутов "чуни", точно такие, в каких бабы богомолки ходят весной к преп. Сергию..." (12) "Чуни" сплетались из старых тряпок и подшивались войлоком. Такую обувь надо было подвязывать ремнем или веревкой, которые не всегда выдавались, поэтому "чуни" пришивались рабочими к кальсонам. "Ноги рабочего постоянно зашиты как бы в мешке, и тогда приходится и спать в "чунях", и работать, и гулять с одного конца на другой", - замечает доктор Кедров (13). Он же пишет, что "многим рабочим приходится ходить на работу, повязавши голову платком, рваной шалью или шарфом, включительно до всякой попавшейся под руки грязной тряпки или сукна. Подпоясаны рабочие веревками и мочалой, завязок у белья нет. Верхняя одежда, в которой рабочие ходят на работу и на которой в то же время спят, расстилая на полу и прикрываясь на кровати, не только грязна, но почти всегда с рваными рукавами, воротниками, полами".
Со временем в Доме, рассчитанном на 200 человек, скопилось около 500 человек. С.Н.Горбова временно предоставила работному дому большую часть помещения дома трудолюбия. В 1897 году городское управление открыло отделение работного дома в Сокольниках на Ермаковской улице, дом 3, приобретя для этого усадьбу бывшей фабрики Борисовских. Двух- и трехэтажные корпуса вместили более 400 призреваемых. Сокольническое отделение постепенно расширялось, что со временем позволило принимать более 1000 человек, а также открыть мастерские - кузнечно-слесарную, сапожную, столярную, коробочную, корзинную.
В Московском работном доме были и доставленные полицией дети и подростки, которых в 1913 году перевели в заведение, получившее название приюта имени доктора Гааза. В детском отделении приюта воспитывались беспризорники в возрасте до 10 лет. Были здесь и ясли для детей рабочих дома трудолюбия и работного дома.
Один характерный штрих. "Спроси у любого, как, мол, сюда попал, - пишет в своем очерке С.П.Подъячев, - по пьяному делу... Все мы по пьяному делу... Просто мы уж очень слабы... к вину предвержены"(14). Или другое свидетельство: "Горе наше нас сюда гонит, а главная причина - слабость к винному делу... Я вот купец... На воле такие деньги заколачивал, а тут вот пятые сутки без делов и уйти нельзя, до гашника пропился. Бить нас надо кнутом, жучить, чтобы помнили..."(15)
Рабочий день начинался в 7 часов. Вставали в 5 часов утра. Перед работой получали чай с сахаром и черным хлебом в неограниченном количестве. "Пить утренний чай можно из глиняных кружек, которые хранятся у призреваемых под подушкой или на привязи у поясов"(16).
Однако, по воспоминаниям С.П.Подъячева и доктора Кедрова, "Утренний чай вследствие недостатка чайников и кружек для рабочих берется всегда с бою. Ввиду этого для заваривания чая из общего куба рабочие вместо чашек и стаканов приспособляют глиняные банки из-под цветов (из оранжереи), замазывая в них донышки хлебом или замазкой. Некоторые из рабочих ухитряются делать себе "кубки" для чая из обыкновенных бутылок. Бутылка разрезается на 2 части, горлышко закупоривается пробкой, и 2 "кубка" для чая готовы". В полдень рабочие получали обед: горячее и кашу с салом или постным маслом, вечером - такой же ужин. "Хлеб и "воробьев" (так называли небольшие кусочки мяса) выдавали у дверей столовой. Прежде чем попасть в столовую, приходилось долго ждать на морозе... На столе уже стояли и дымились чашки со щами - каждая на 8 человек - и лежали ложки, похожие скорее на деревенские чумички. Есть начинали, дожидаясь, когда соберется полный комплект, то есть когда будут заняты все столы..."(17) Рабочие, занятые вне Дома, брали с собой по куску черного хлеба и по 10 копеек денег, на которые они два раза пили чай, а по возвращении получали полный обед и чай. Общая продолжительность рабочего дня составляла 10-12 часов.
В праздничные и воскресные дни большая часть призреваемых отдыхала. В свободное от работы время желающие могли пользоваться библиотекой и брать книги в спальню, где неграмотным читали вслух. В воскресные дни также давали концерты в зале Сокольнического отделения. В центральном отделении был любительский хор. Желающие могли участвовать в драматических постановках. К примеру, в феврале 1902 года здесь поставили комедию Гоголя "Женитьба". Участвовали призреваемые и двое служащих работного дома. Большим успехом пользовалась постановка "Ревизора"(18).
В 1902 году оба учреждения трудовой помощи, находящиеся под одной крышей и имевшие общую администрацию, получили самостоятельный статус. К работному дому, кроме отбывающих наказание по приговору городского присутствия, были приписаны призреваемые детского отделения и отделения для подростков, неспособных к труду, а также хроники. Это улучшило быт и упростило процедуру приема добровольцев. Сначала они шли в сборное отделение, находившееся в Большом Харитоньевском переулке, где содержались не более двух суток. Все принятые шли в баню. "Процедура мытья продолжалась недолго, потому что торопили и подгоняли. Тем, которые вымылись и оделись, не позволялось оставаться в бане, а приказано было выходить на улицу и там ждать, когда выйдут остальные..."(19) Затем получали верхнюю одежду и "перегонялись" в Сокольники. Там сосредотачивались в основном рабочие-ремесленники, а чернорабочие жили в центральном отделении или в Таганском отделении (на Земляном валу, в доме Добагина и Храпунова-Нового). Наиболее крупные заказы на работу - уборку снега с путей - поступали от железных дорог. Основной проблемой по-прежнему оставалось обеспечение занятости, так как желающих поступить на призрение становилось все больше с каждым годом.
Еще один дом трудолюбия открылся в 1903 году на Садовой-Самотечной улице, в доме Каштановой (содержался Обществом трудовой помощи в Москве). В Доме работали 42 женщины. Существовали учреждения, помогающие в поисках работы. Начавшая функционировать в 1913 году Московская биржа труда имени Т.С.Морозова давала возможность рабочим и работодателям легко находить друг друга. Она была основана на пожертвования М.Ф.Морозовой и находилась при Ермаковском ночлежном доме на Каланчевской улице. Ежедневно здесь нанималось до 200-250 человек, в основном сельские рабочие. Работодатели приезжали из Ярославской, Тверской, Рязанской и других губерний. В двухэтажном каменном здании заключались трудовые договора. Услуги биржа предоставляла бесплатно.
Как видим, меры, предпринимаемые благотворительными обществами и правительством, были весьма продуманными и носили целенаправленный характер. Однако проблему нищеты и безработицы в целом они не решили. Эту проблему, усугубленную революцией и гражданской войной, предстояло решить России советской эпохи. Этой же проблемой сегодня вновь мучается Россия "постперестроечная"...
Примечания
1. Острецов В. Масонство, культура и русская история. М., 1998.
2. Сперанский С. Рабочие дома в России и заграницей. С.19.
3. Тихвинское имение, позже выведенное из общего управления работного дома, станет земледельческой колонией, где призреваемых было немного: работали в основном наемные работники, занимавшиеся вывозкой дров, обжигом кирпича, добычей камня, столярным делом.
4. Юсупов дом и призреваемые в нем // Современная летопись. 1863. ? 4.
5. Тюремный вестник. 1897. ? 8.
6. Герье В.И. Что такое дом трудолюбия // Трудовая помощь. 1897. ? 11.
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. Городские учреждения Москвы, основанные на пожертвования. М., 1906.
11. Московский Городской Работный дом в его прошлом и настоящем. М., 1913.
12. Русское богатство. 1902. ? 9.
13. Медицинская беседа. 1900. ? 8.
14. Русское богатство. 1902. ? 8.
15. Там же.
16. Из жизни Московского работного дома. М., 1903.
17. Русское богатство. 1902. ? 9.
18. Известия московской городской думы. 1902. ? 2.
19. Русское богатство. 1902. ? 9.
Е. Храпоничева
Московский журнал N 9 - 1999 г.
Июл 08
Дом трудолюбия «Ной» (приют для бездомных от храма Космы и Дамиана в Шубине) приглашает на проживание людей, по разным причинам оказавшимся в Москве и Подмосковье без крыши над головой и готовых жить честной трудовой и трезвой жизнью. Находящимся у нас, приют оказывает помощь в восстановлении российских документов и трудоустройстве. Регулярно проводятся приёмы врача и юридическое консультирование. Организовано полноценное трёхразовое питание, есть возможность мыться и ходить в чистой одежде. У нас запрещены ругань и рукоприкладство.
Принимаем людей трезвых и прошедших (при необходимости) дезинфекционную обработку.
Контактные телефоны:
Шереметьево 89262365415
Юрлово 89645289784
Ямонтово 89262365417
Ховрино 89263723872
Офис 89262365415
Емилиан (руководитель) 89262365415
11 комментариев to “Дом трудолюбия «Ной» приглашает на проживание”
- Коваленко Лев Николаевич написал(а):
«Приглашаются для проживания люди, оказавшиеся без крыши», а на какое время и что они должны будут делать?
Дело в том, что буквально неделю назад ко мне обратился освобождающийся из колонии строгого режима ИК-2 г. Энгельса с просьбой посоветовать ему в какой монастырь ему можно обратиться, чтобы туда переехать на постоянное место жительство, учитывая то, что у него парализованы левая рука и нога. Возраст ему около 60 – ти лет. Хотелось бы узнать; смог бы он рассчитывать на постоянное проживание в доме трудолюбия «Ной»?
Если припомнить аналогичные случаи, то вспоминается, что несколько лет назад Энгельсский дом престарелых приютил троих освободившихся из мест лишения свободы. Но в скором времени этим постояльцам было отказано в приюте, т.к. они настойчиво стали устанавливать в приюте зоновские порядки. В связи с этим вопрос: каким образом в «Ное» собираются обеспечивать бесконфликтное проживание достаточно проблемных людей? - Владимир написал(а):
Добрый день!
у сложилась тяжелая ситуация и скоро останусь без жилья
немоглибы поподробнее рассказать об услоиях жизни у Вас
с уважение Владимир
8926-496-81-47 - Юлия написал(а):
А сколько у вас в неделю получают деньги женщины? И какую работу они выполняют?
- Ерёмин юрий михайлович написал(а):
Я бездомный и временно проживаю в рязанской обл. Приютили неравнодушные люди чтоб не замёрз зимою но еды то нет! Я не курю и не пью! Стараюсь выбраться из создавшегося положения но пока неудачно в тюрьме не сидел не нарко но вполне адекватный человек обладающий полезными навыками например жестянщика повара изготовление блоков для экономного строительства зданий и подсобных помещений но моя мечта это создание православной радиостанции для насельников которые не могут посещать службы! И это я могу сделать сразу по прибытию в Ной! В течение нескольких дней нужен только интернет и один помошник!Всё остальное прибудет со мною!Рад буду ответить на все ваши вопросы. Георгий.
- Виталий написал(а):
Всем ПРИВЕТ!!)) Алёне, Николаю,Владимиру и др.
- Виталий написал(а):
Я некотрое время проживал в вашем доме. Я БЛАГОДАРЕН вам за поддержку!!
- Андрей написал(а):
Меня зовут Андрей,руки ноги есть могу работать,оказался в Москве из-за войны на Украине,остался без документов и жилья.Пришу помощи
- марина. написал(а):
меня зовут Марина.Месяц назад я потеряла все документы и деньги.Дом в котором я проживала после продажи квартиры не пригоден для жилья.Я стала жертвой риелторов.сейчас проживаю у подруги.это не надолго.после восстановления паспорта врятли я восстановлю деньи.карточи и подобноем.Я думаю о монастыре не знаю как попасть на послушание. Помогите.мне 62г
- Света написал(а):
Доброе время суток! Случайно на данном сайте, я готова помочь Марине, если она не нашла приюта, либо другой женщине, попавшей в трудное положение. Дело в том, что я проживаю в Москве, мать моя в провинции, живет в большом доме, где газ, вода, канализация в доме, большой огород, хозпостройки. Живет одна и ей 70 лет, чтобы ей не было скучно мы готовы принять женщину приличную в свой дом на постоянное место проживания, будет для матери подруга и не будет ей скучно. Не ради корысти, если кто так подумал, у нас всё есть. Просто матери скучно одной, вместе они бы и огород себе сажали, кур держали и т.д. тел.89067044342
- Андрей написал(а):
А моего Родена видели? А вот атлант, я сам его придумал, тут сверху можно будет свечку ставить - только глина еще не высохла...
Роден у Руслана - это мини-копия знаменитого "Мыслителя". Руслан в прошлом фрезеровщик. Учился в художественной школе. Это практически все, что он сообщил о себе. Остальное мы видели сами - как он на костылях брел к своему столику, видели сделанные им глиняные подсвечники, статуэтки, стаканчики для лампад...
Сан Саныч же рассказывает о себе охотно - как сел за воровство, как мотался между ночлежками, как попал к баптистам... А сам в это время шилом подтягивает тряпичные ленты в маленьком коврике,убирает дырки. По краю пойдет бахрома - и коврик можно и на табуретку, и под кастрюлю.
До того, как Игорь сломал шейку бедра и "прописался" в подъезде у Речного вокзала, он строил и ремонтировал квартиры, а тут, в "Ное", он и завхоз, и электрик, и кран-буксу при необходимости заменит, и тумбочку сколотит из старой мебели.
В мытищинском социальном доме из сети приютов для бездомных людей "Ной" - ужин: в столовой, размером с малогабаритную кухню, четыре человека доедают гречку с мясом, за стенкой маленькая душевая. "Вторая смена!" - кричит на весь этаж руководитель дома Екатерина. Мы с ней только что поднялись из подвала, где располагаются мастерские, склад вещей и продуктов.
Первый приют "Ноя" был открыт в 2011 г., сегодня в сети 10 рабочих и 6 социальных домов. В рабочих те, кого мы называем бомжами, работают и зарабатывают деньги на содержание социальных - населенных стариками, инвалидами, тяжелобольными, брошенными мамами с детьми, поступившими из больниц, подобранными на улицах. Бомжи в "Ное" содержат бомжей - и сами при этом зарабатывают.
Штраф и мат
Однажды во двор Никольского храма города Красногорска вошла женщина с ребенком и попросила на хлеб. Ей дали лопату, чтоб она расчистила снег во дворе, и когда за полтора часа работы ей дали 500 рублей, она начала кричать, что это издевательство и она пойдет жаловаться патриарху.
Создатель "Ноя" Емельян Сосинский, поработав на раздаче пожертвований в храмах, наслушался баек, насмотрелся на "несчастных" и перестал подавать нищим.
Я понял, что раздача еды, одежды, помощь в покупке "билетов домой" - ну, все известные способы помощи нищим и бездомным не оказывают им никакой помощи, - говорит Сосинский. - Всем без разбора раздаются еда, лекарства и одежда. Пьешь - пей дальше, бездельник - продолжай в том же духе, вот тебе еще одежда, чтобы ты ее загадил и пришел за новой.
Чтобы помочь этим людям, надо было резко менять среду их обитания. Емельян, человек активный, изучил, как живут приюты, и увидел, что они могут быть самоокупаемыми - даже если люди работают там подсобниками. Но работают.
На аренду и обустройство первого дома "Ноя" в 2011 году деньги в долг дала община храма Космы и Дамиана, и на одной из бесплатных кормежек Сосинский объявил, что приглашает к себе всех, кто готов "завязать" и начать трудиться. Вас обеспечат жильем, едой и всеми удобствами, со временем помогут с документами, говорил он, надо только работать и не пить. Откликнулись трое. Но к концу месяца все места в доме на Дмитровском были заняты. А через несколько лет приютов было уже больше десяти.
В каждом трудовом доме - это в основном арендованные коттеджи в ближнем Подмосковье - живут от 50 до 100 "людей улиц" (Емельян не любит слово "бомж"). После завтрака эти люди бригадами разъезжаются на работу, самую простую, неквалифицированную, в основном на стройки - таскать, ломать, копать, разбирать и т. д. Вечером ужин, душ. Работу ищет руководитель дома - через объявления, обзванивая диспетчеров строительных участков.
Половина зарплаты каждую неделю выдается на руки (в среднем 18 тысяч в месяц), вторая идет на аренду и коммуналку, продукты и лекарства и - на социальные дома. В общий котел идут и штрафы - за плохую работу, мат, пьянство (по возвращении с работы все проходят алкотестер), драки. За систематические нарушения могут выгнать и зарплаты лишить. Из "Ноя" можно уйти в любой момент, а остаться - на любой срок.
Продержавшимся "без залетов" месяц помогают с паспортами, подключая юриста и соцработника. За полгода обещают постоянную регистрацию - в собственном доме "Ноя" под Владимиром. Но полгода без срывов выдерживает лишь 2 процента, так что текучка тут приличная. Пополнение идет через соцпатрули, подбирающие бездомных, информация о "Ное" есть во всех полицейских участках, у соцработников больниц и храмов.
За 7 лет через "Ной" прошли около 8 тысяч человек.
Никакой халявы
Плетеный коврик стоит 150 рублей за штуку - их у "Ноя" берет Троице-Сергиева лавра. Так что Сан Саныч, хоть и житель соцдома, получает свои рубли, чтобы купить чего-то к чаю.
У нас принцип простой: сделал - получил, пусть и чисто символически, - говорит Екатерина. - Никакой "халявы".
Вся прибыль "Ноя" идет в развитие, Емельян в карман кладет только зарплату.
У меня цель не прибыль как таковая, - говорит он. - Мне достаточно, чтобы все бездомные поместились в наши дома.
Сегодня "Ною" трудно - в сети прибавилось еще 2 соцдома, и сейчас на борту "ковчега" 50 процентов работников и 50 - людей, денег не приносящих. Это нежизнеспособное сочетание, так не продержаться, нужны рабочие и благотворители.
"Ной" - структура не зависимая от государства, спасающая людей собственными силами, полагаясь на опыт отца Иоанна Кронштадтского, организовавшего в Кронштадте первый Дом Трудолюбия, на 3/4 сократившего число бездомных в городе. И потому Сосинский уверен, что популярный в народе вариант "сослать бомжей в Сибирь" - нерационален: они сопьются, сожгут все вокруг и вернутся в Москву. Посадить в тюрьмы - дорого. Лучше всего - самоокупаемые общины, где можно работать, зарабатывать и иметь возможность учиться. Общинам нужна поддержка полиции, рабочие места, госзаказ: "люди улиц" конкуренцию на рынке не выдержат- нет квалификации, здоровья, они могут только копать.
А евангельское "просящему у тебя дай", считает Емельян, это заповедь духовная, требующая "давать" только то, что человеку полезно.
Прямая речь
Емельян Сосинский:
Я был автоинструктором в Тушино, имел высокий рейтинг и зарабатывал до 120 тысяч. У меня было все: любимая жена, хорошая машина, доход, но жизнь теряла смысл. Я достиг всего и понял, что не хочу утром просыпаться, передо мной бетонный тупик. Искал, как бы умереть, чтоб не больно было. Полный атеист, в этой ситуации я впервые открыл книгу со словом "Бог", а в 2003-м впервые переступил порог храма, попытался стать верующим. Жена говорила, что мне тогда будто трепанацию сделали и поменяли мозги на сто процентов. Тогда же понял - если я христианин, то должен найти способ спасаться. По словам святых, путей спасения всего три: либо ты благотворитель, либо постник, либо молитвенник. Спасайся тем, что легче дается, а мне всегда нравилось работать с людьми, да и опыт педагогической работы я имел: в 80-е работал старшим пионервожатым, в 90-е - с трудными подростками.
Помощью бездомным занимаюсь с 2004 года.
