Истории от Искуссницы: Загадка четы Арнольфини. Ян ван Эйк и загадка Арнольфини
Сюжет
Главная прелесть картины — мы не можем с абсолютной уверенностью сказать, кто и при каких обстоятельствах на ней изображен. Если не погружаться в подробности расследований, которые проводили многочисленные искусствоведы, основная версия, у которой больше всего сторонников, — Ян ван Эйк изобразил купца Джованни ди Николао Арнольфини с женой.
«Портрет четы Арнольфини». (wikipedia.org)
Мы также не знаем, какой момент из жизни четы запечатлен. По одной версии, — бракосочетание: Джованни сложил пальцы так, как это происходило во время произнесения клятвы; в отражении зеркала на стене видны двое — свидетели обряда; мужчина и женщина одеты празднично и богато.
По другой версии, портрет написан уже после смерти женщины. Джованни ди Николао в 1426 году взял в жены 13-летнюю Констанцу Тренту. Ее мать Бартоломея в письме от 26 февраля 1433 года, адресованном Лоренцо Медичи, сообщает о смерти Констанцы. Погасшая свеча в люстре над женщиной трактуется как еще одно доказательство того, что картина была написана после смерти дамы.
Противники гипотезы о том, что на картине изображено бракосочетание, указывают на то, что у героев не на те руки и не на те пальцы одеты кольца. Плюс рукопожатие не характерно для свадебных церемоний.
Кстати, есть гипотеза, что на картине ван Эйк изобразил себя с супругой Маргаритой. В пользу этого исследователи указывают на портретное сходство изображенной дамы и жены художника, а также на статуэтку святой Маргариты (изображена над кроватью) — она якобы намекает на имя героини. Плюс жена ван Эйка родила в тот же год, что было написано полотно.
Одеты герои богато, по последней моде Северной Европы, которая во второй четверти XV века отличалась изрядной экстравагантностью. Взять хотя бы головные уборы. Что и говорить, красота — страшная сила.
Кажется, что женщина беременна: живот увеличен, она стоит, отклонив корпус назад и положив руку на живот. Однако если посмотреть на дам на других портретах того времени, то покажется, что беременна если не каждая, то половина из них. Было модно тогда принимать позу, отклонив корпус назад и выставив живот вперед, — так называемая готическая кривая. Да и рука, лежащая на животе, может быть символом женского начала.
Герои изображены в праздничной одежде, но в простом интерьере. Последний, скорее всего, выдуман ван Эйком: он собрал его из фрагментов, увиденных в других домах и выдуманных им самим. Получилось пространство, наполненное символами.
Собачка — признак благосостояния, символ верности и преданности. Фрукты (по одной версии, апельсины, по другой, — яблоки) могут говорить как о достатке семьи, так и символизировать чистоту и невинность. Вишня за окном — пожелание плодовитости в браке. Красный альков справа — символ брачного чертога и классический атрибут сцен Благовещения, Рождества Христова и Рождества Богородицы. Женщина стоит около постели, что подчервикает ее роль хранительницы очага. Мужчина изображен у открытого окна, что говорит о его связи с внешним миром.
Пара — представители зажиточного бюргерства, о чем говорит их одежда. Платье с таким впечатляющим шлейфов невозможно было носить без посторонней помощи.
Контекст
Арнольфини были большой купеческой и банкирской семьёй, имевшей в то время отделение в Брюгге. И ван Эйк, живший на момент написания картины, в том же городе, вполне мог получить этот заказ. А мог и сам подарить по дружбе. Могли ведь дружить зажиточные бюргеры и художник.
Почти фотографическая точность — результат экспериментов с оптическими приборами. Предположительно, ван Эйк с помощью вогнутого зеркала обводил перевёрнутые проекции изображаемых предметов на основе картины или даже нанося по проекции краски. У этой гипотезы есть как сторонники (которые указывают на ошибки в перспективе), так и противники (которые отмечают, что в то время найти оптический прибор необходимого диаметра было чрезвычайно затруднительно).
Доминик Лампсоний. Портрет Яна ван Эйка. (wikipedia.org)
Реализм подкреплен еще и техникой. Ван Эйк работал маслом, что для его времени было новаторством. Благодаря свойствам масляных красок, можно наносить несколько слоев и вкупе с игрой света и тени создавать иллюзию трехмерного пространства.
Ван Эйк был чуть ли не первым, кто подписал свое полотно. Правда, и тут не обошлось без загадок. Во-первых, подпись указана не скромно в нижнем углу, а на хорошо видном месте между люстрой и зеркалом. Вместо классической фразы «полотно написано тем-то» художник написал «Ян ван Эйк был здесь», подкрепляя версию того, что он — один из свидетелей, изображенных в отражении зеркала.
Судьба художника
Точная дата рождения Яна ван Эйка неизвестна. Предположительно, он появился на свет на севере Голландии в конце XIV века. Как держать кисть в руках и основам художественного ремесла его обучил брат. Когда пришла пора самому зарабатывать на хлеб, Ян отправился в Гаагу, где начал строить карьеру при дворе графов. Надо сказать, что его весьма ценили, и без заказов он не сидел. Между 1425-м и 1430-м ван Эйк немало путешествовал по Европе, встречался с коллегами по цеху, что называется. Примелькавшись в европейском культурном сообществе, ван Эйк осел в Брюгге, где и провел остаток дней.
«Портрет четы Арнольфини» — одна из самых растиражированных работ художника. Однако великим называют другое его творение — Гентский алтарь. Только представьте размах: 24 панели, на них — 258 фигуру, максимальная высота — 3,5 метра, ширина в раскрытом виде — 5 метров. И все — о поклонении, апостолов, пророков, праотцов, мучеников и святых Агнцу, символизирующему Христа.
ПОРТРЕТ ЧЕТЫ АРНОЛЬФИНИ Ян ван ЭйкПортрет четы Арнольфини
Ян ван Эйк
Портрет четы Арнольфини, 1434
Portret van Giovanni Arnolfini en zijn vrouw
Дерево, масло. 81,815;59,7 см
Лондонская национальная галерея, Лондон«Портрет четы Арнольфини» (нидерл. Portret van Giovanni Arnolfini en zijn vrouw) - картина Яна ван Эйка.
Портрет был создан в Брюгге в 1434 году и с 1843 года находится в Лондонской национальной галерее. На нём изображены Джованни ди Николао Арнольфини и его жена, предположительно в их доме в Брюгге. Портрет является одним из наиболее сложных произведений западной школы живописи Северного Возрождения.
История портрета
Изначально название картины было неизвестно, только через сто лет оно всплыло из инвентарной книги: «Большой портрет Hernoult le Fin в комнате со своей женой». Hernoult le Fin является французской формой итальянской фамилии Арнольфини. Арнольфини были большой купеческой и банкирской семьёй, имевшей в то время отделение в Брюгге.
Портрет Джованни Арнольфини работы ван Эйка, ок. 1435
Итальянец из Брюгге
Долгое время считалось, что на картине изображены Джованни ди Арриджо Арнольфини со своей женой Джованной Ченами, но в 1997 году было установлено, что они заключили брак в 1447 году, на 13 лет позже появления картины и спустя 6 лет после смерти ван Эйка. Сейчас считается, что на картине изображены двоюродный брат Джованни ди Арриджо - Джованни ди Николао Арнольфини со своей женой, имя которой неизвестно. Джованни ди Николао Арнольфини был итальянским купцом из Лукки, жившим в Брюгге с 1419 года. Существует его портрет работы ван Эйка, позволяющий предположить, что он являлся другом художника.
Также некоторыми исследователями, в том числе и М.Андронниковой, было высказано предположение, что это автопортрет художника и его жены Маргрэт ван Эйк.
Описание картины
Полотно написано в 1434 году в Брюгге, в ту пору бывшим крупным торговом центром Северной Европы. Из России и Скандинавии привозились в него лес и меха, с Востока через Геную и Венецию шелк, ковры и пряности, из Испании и Португалии лимоны, инжир и апельсины. Брюгге был богатым местом, известнейший город в мире, прославленный своими товарами и купцами в нем живущими
Так писал о нём Филипп III Добрый, с 1419 по 1467 герцог Бургундии. Брюгге был главным портовым городом его герцогства.
Соединение рук и слова клятвы - свидетельство брачной церемонии
Супружеская пара, изображённая на полотне ван Эйка, богата. Это особенно заметно по одежде. Она - в платье, отороченном мехом горностая, с длинным шлейфом, который при ходьбе должен был кто-нибудь нести. Передвигаться в таком платье можно было лишь при соответствующем навыке, который был возможен только в аристократических кругах. Он - в мантии, отороченной, может быть, даже подбитой, норкой или соболем, по бокам с разрезом, что позволяло ему свободно двигаться, действовать. То, что этот человек не принадлежит к аристократии, видно по его деревянным башмакам. Господа, чтобы не испачкаться в уличной грязи, ездили верхом или в носилках.
Этот иностранный купец жил в Брюгге в аристократической роскоши, у него были восточные ковры, люстра, зеркало, верхняя часть окна его дома была остеклена, и на столе у него лежали дорогие апельсины. Однако комната по-городскому узка. Кровать доминирует в обстановке, как и обычно в городских покоях. Днём занавес на ней поднимался, и в комнате принимали гостей, сидя на кровати. Ночью занавес опускался, и возникало закрытое пространство, комната в комнате.
Мужчины носили цилиндрические шляпы чудовищных размеров
Её округлый живот, возможно, не является признаком беременности
Женщина бережно кладёт свою правую руку в левую руку мужчины. Это соприкосновение выглядит очень церемониально, художник изобразил его почти в центре картины, придавая, таким образом, ему особое значение. Оба стоят очень торжественно в окружающей их обыденной обстановке, шлейф платья у женщины аккуратно расправлен, а мужчина поднял правую руку для клятвы. Соединение рук и слова клятвы были во времена ван Эйка явным свидетельством происходящей брачной церемонии.
В XV веке ещё не нужно было присутствие священника и свидетелей, чтобы сочетаться законным браком. Это можно было сделать в любом месте, например, как здесь - в спальне. Обычно на следующий день супруги вместе шли в церковь, что являлось доказательством того, что они стали мужем и женой. Свидетели, которых мы видим в зеркале, нужны были, что было обычным явлением для хорошо обеспеченных людей, для заверения письменного брачного контракта.
Невеста на картине одета в роскошное праздничное платье. Белое подвенечное платье вошло в моду только с середины XIX века. По мнению некоторых исследователей, её округлый живот не является признаком беременности, а вместе с высоко перетянутой маленькой грудью отвечает представлениям об эталоне красоты в эпоху поздней готики. Также количество материи, которое ей приходится носить, соответствует моде того времени.
В то же время положение руки женщины всё же допускает возможность того, что она беременна.
В то время в Европе господствовала бургундская мода, что связано с сильным политическим и культурным влиянием Бургундского герцогства. При бургундском дворе не только женская, но и мужская мода была экстравагантной. Мужчины носили тюрбаны и цилиндрические шляпы чудовищных размеров. Руки у жениха, так же как и у его невесты, белы и ухожены. Его узкие плечи указывают на то, что он не должен был своей физической силой добиваться высокого положения в обществе.
Символика
В зеркале видны потолочные балки, второе окно и две фигуры входящие в комнату
На оси симметрии картины находится зеркало, которое висит на задней стене комнаты. Десять медальонов с изображением страданий Христа украшают его раму. Зеркало в городском интерьере было необычным явлением во времена ван Эйка, обычно вместо него использовался полированный металл. Плоские зеркала были по карману только высшей аристократии и считались драгоценностью. Выпуклые зеркала были более доступны. По-французски они назывались «колдуньями», поскольку мистическим образом увеличивали угол обзора у наблюдателя. В зеркале, изображённом на картине, можно увидеть потолочные балки, второе окно и две фигуры людей, входящих в комнату. Особенно интересно расположение миниатюр, поскольку со стороны мужчины страсти христовы связаны с живыми людьми, а со стороны женщины - с мертвецами.
Пламя свечи означало всевидящего Христа - свидетеля брачного союза
Люстра, висящая над головами жениха и невесты, сделана из металла - типично для Фландрии того времени. В ней горит только свеча над мужчиной, а над женщиной свеча погасла. Этот факт некоторые исследователи объясняют тем, что портрет супруги Арнольфини посмертен, и она умерла при родах. Ещё один вариант символики: в средневековье во время брачных процессий впереди неслась одна большая горящая свеча, либо свеча торжественно предавалась женихом невесте. Пламя горящей свечи означало всевидящего Христа - свидетеля брачного союза. По этой причине присутствие свидетелей было необязательно.
Для современников ван Эйка сандалии и деревянные башмаки содержали указание на Ветхий Завет
Святая Маргарита
Под люстрой с правой стороны находится деревянная фигура святой Маргариты, поражающая дракона. Она считается покровительницей рожениц. Фигурка закреплена на спинке стула, стоящего у супружеского ложа. Возможно, это ещё одно доказательство беременности женщины. В то же время, возможно, это фигурка святой Марфы, покровительницы домохозяек - рядом с ней висит метёлочка.
Сандалии и деревянные башмаки
Для современников ван Эйка сандалии и деревянные башмаки содержали указание на Ветхий Завет:
И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая
Когда жених и невеста совершали обряд бракосочетания, для них и простой пол комнаты был «святой землёй».
Собачка - символ благосостояния и супружеской верности
Собачка считалась признаком благосостояния, а также символом верности
На могилах того времени часто встречается лев, символ мужества и силы, в ногах у мужчин и собачка в ногах у женщин. Только от женщины, очевидно, ожидалась супружеская верность.(лат. Johannes de eyck fuit hic 1434) - Ян ван Эйк был здесь
Подпись художника
Особое значение для полотна имеет подпись художника, она стоит не как обычно - внизу, а на хорошо видном месте между люстрой и зеркалом. Также сама формулировка необычна. Вместо - «Ян ван Эйк сделал» (лат. Johannes de eyck fecit), то есть написал этот портрет, стоит - «Ян ван Эйк был здесь» (лат. Johannes de eyck fuit hic 1434). Эта формулировка как бы ставит печать на картину, превращая её в документ. Живописец подписывает свою работу не как автор, а как свидетель. Возможно, он изобразил в зеркале самого себя, в виде фигуры в тюрбане и синем одеянии, переступающим порог комнаты.
Апельсины, находящиеся на подоконнике и на табурете у окна, могут рассматриваться как знак плодовитости. Поскольку на языке многих народов Северной Европы апельсин буквально означает «яблоко из Китая» (напр. нидерл. Sinaasappel), то они символизируют чистоту и невинность, которая существовала в Эдемском саду до грехопадения человека. в то же время, критики Пановски отмечают, что, возможно, апельсины просто свидетельствуют о зажиточности супругов.
Апельсины символизируют чистоту и невинность
Расположение фигур
Расположение фигур предполагает предопределённые роли в супружестве - женщина стоит около постели, в глубине комнаты, символизируя тем самым роль хранительницы очага, в то время как мужчина стоит около открытого окна, символизируя принадлежность к внешнему миру. Джованни смотрит прямо на наблюдателя, а его жена смиренно склонила голову в его сторону.
Ян ван Эйк создал своё полотно с почти рефлектирующей поверхностью, используя тонкие прозрачные слои краски, положенные один поверх другого. Это фламандская манера многослойного письма, позволяющая достигнуть глубины и богатства цвета. Насыщенные сверкающие краски помогли художнику подчеркнуть реализм происходящего и показать богатство и материальное изобилие мира Арнольфини. Ван Эйк использовал преимущество того, что масло сохнет значительно дольше темперы, применив технику мокрого по мокрому. Он наносил новые слои краски на ещё не высохшую поверхность, чтобы достичь игры света и тени, создающей иллюзию трехмерного пространства на картине. Он также передал эффект прямого и рассеянного света, показав падающий из окна и рефлектирующий от различных поверхностей свет. Предполагается, что он использовал увеличительное стекло, для того чтобы изобразить мельчайшие детали, такие как блики на янтарных чётках, висящих рядом с зеркалом.
Брак левой руки
Не исключено, что брачный контракт был необходим в случае Арнольфини, так как очевидно, что речь идёт о «браке левой руки». Жених держит левой рукой руку своей невесты, а не правой, как того требует обычай. Такие браки заключались между неравными по социальному положению в обществе супругами и практиковались вплоть до середины XIX века. Обычно это была женщина, происходившая из низшего сословия. Она должна была отказаться от всех прав на наследство для себя и своих будущих детей, а взамен получала определённую сумму после смерти мужа. Как правило, брачный контракт выдавался на следующее утро после свадьбы, отсюда пошло название брака - морганатический от слова морген (нем. morgen - утро).
Интересные факты
Во время работы над фильмом я пускаю в ход всё то, что меня окружает. Этот приём можно уподобить тому, что использован ван Эйком в портрете четы Арнольфини с зеркалом за их спиной. Над зеркалом написано что-то вроде «Здесь был я». Художники той эпохи хотели, чтобы их зрители ощущали себя буквально внутри их полотен.
Роман ПоланскиЖених и невеста облачены в тёплые одежды, несмотря на лето за окном - это видно по вишне, которая усыпана плодами.
Купец Арнольфини, изображённый ван Эйком на полотне, обладает портретным сходством с премьер-министром России Путиным, что дало пищу для различных шуток на эту тему в прессе.
Маленькая собачка на переднем плане - это предок брюссельского гриффона. Тогда нос гриффона ещё не имел современного укороченного вида.
*****
.
Оригинал записи и комментарии на
Ян ван Эйк. «Портрет четы Арнольфини». 1434. Национальная Галерея, Лондон
Подпись художника - огромный автограф на самом видном месте картины, точно по ее центральной оси. Это сильно отличается от обычной традиции авторской подписи картины незаметненько внизу справа. Возможно, потому что здесь это подпись не художника - а свидетеля на "брачном договоре". Кстати, это одна из первых подписанных картин в истории искусства нового времени вообще.
Этот двойной портрет, датированный 1434 годом, описывается в инвенториях Маргариты Австрийской как картина "Hernoulle Fin" или "Arnoult Fin", возможно - французское искажение итальянского имени «Арнольфим». Поскольку это раннее объяснение никогда не оспаривалось, вероятно, допустимо предположить, что мужчина, одетый в наплечную одежду, отделанную норкой, и высокую широкополую шляпу, действительно итальянский купец Арнольфини, управлявший Луккской компании Марка Гвидекона (Marco Guidecon) в Брюгге, где Ян ван Эйк жил и работал.
Записи показывают, что его женой была Жанна (Джованна) Ченами, родившаяся в Пэне (Pans) и также итальянского происхождения. Следовательно - это она женщина на картине, одетая в тяжелое зеленое платье и протягивающая свою руки к Арнольфини. Он же поднимает свою ладонь в движении, которое смахивает на жест благословения. Возможно, он собирается положить руку на открытую протянутую ладонь своей молодой жены.
Арнольфини стоит прямо лицом к зрителю, хотя его взгляд отведен, глаза Джованны Ченами кротко опущены. Она держит отделанный мехом шлейф своего платья, складки которого группируются спереди фигуры. Это заставило некоторых критиков разглядеть контуры ее живота как знак того, что дама беременна. Тем не менее, это не более чем ритуальный жест, в соответствии с современными отношениями к семье и браку, предназначавшийся для обозначения плодовитости, поскольку двойной портрет был написан по случаю свадьбы этой пары.
Картина является визуальным доказательством этого события, более того, она даже работает как брачное свидетельство, поскольку документирует присутствие художника и вследствие этого, свидетеля церемонии, в надписи на дальней стене ("Johannes de Eyck fuit hic" ). Вместе со вторым свидетелем, ван Эйк отражается в выпуклом зеркале на той же стене. Зеркало увеличивает комнату и обрамлено десятью живописными сценами Страстей.
В 15 веке для невесты и жениха все еще было обыкновенным заключать брак без присутствия священника. Достаточно "dextrarum junctio" - соединение правой руки, и обещание жениха считается юридически подкрепленным.
Использование надписи показывает растущую тенденцию к документации правовых сделок в письменной форме, развитие которой сопровождалось принятием римского права. Поэтому функционирование здесь надписи не следует считать равноценным просто авторской подписи. Она имеет реальную силу, является свидетельским показанием, как и подписание официального документа.
Ван Эйк изображает этот раннебуржуазный интерьер с деревянным полом как таламус - внутреннюю свадебную палату, добавив, благодаря своему реалистичному изображению объектов в комнате, множество скрытых смыслов, теологический и моральный комментарий на имевшее место событие. Поэтому повседневное выгнутое зеркало становится "speculum sine macula" (зеркало без изъяна), что свидетельствует о непорочности Богородице и девственной чистоте невесты, от которой, согласно тогдашним воззрениям на брак, ожидается, что и в браке она останется столь же целомудренной.
На переднем плане собачка, вечный символ преданности - отвечает за супружескую верность.
Красный альков справа является намеком на «Песнь песней» и символизирует брачный чертог. Деревянные сабо, снятые с ног жениха и оставленные лежать на полу - ссылка на книгу «Исход», 3:5 (И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая). Горящие свечи в люстре, свадебные свечи, цитируют традиционную иконографию Благовещения. Это подчеркивает богородичный характер живописи. Адресованный в первую очередь женщинам, культ девы Марии являлся существенным фактором супружеских нравов в 15 веке.
Яблоки лежат на подоконнике как намек на осень и предостережение против греховного поведения. Розги, свисающие с деревянной панели, это этимологический каламбур на латинское слово virga («дева»), служащий для подчеркивания мотива девственной чистоты. В народной же традиции он корреспондируется со «стержнем жизни», символом плодородия, силы и здоровья, которым жениха ритуально стегали, чтобы обеспечить пару благословением большим количеством детей.
"Портрет четы Арнольфини" - весьма любопытное полотно. Из одной небольшой картины, выполненной кистью Ян ван Эйка, можно узнать много интересного. Этот живописец мог завлечь мастерством не только художника, но также и философа-мыслителя.
"Портрет четы Арнольфини" считается одним из самых сложных произведений, представленных в живописи западной школой. Очень много загадочного есть на этой картине. Представляем вам работу ван Эйка "Портрет четы Арнольфини". Описание ее вы найдете в этой статье. Но сначала скажем пару слов о художнике, создавшем
Немного о Ян ван Эйке
Зовут его Ян ван Эйк (годы жизни - 1385 (предположительно) - 1441). Этот живописец представляет период Ян ван Эйк - мастер портрета, выполнивший более 100 различных композиций на религиозные сюжеты. Это был один из первых художников, который использовал в работе масляные краски. Ниже представлен портрет неизвестного. Написан он был в 1433 году. Предположительно, это автопортрет. Хранится картина в лондонской Национальной галерее.
Мы не знаем точную дату рождения Ян ван Эйка. Известно, что он появился на свет в городе Маасейк, в Северных Нидерландах. Учился будущий мастер у Хуберта, старшего брата, с которым он до 1426 года работал вместе. Свою деятельность он начал при дворе графов в Гааге. С 1425 года Ян ван Эйк является придворным и художником Филиппа III Доброго, герцога Бургундского. Он ценил талант этого живописца и оплачивал щедро его работы.
Считается, что ван Эйк изобрел хотя он лишь усовершенствовал их. Однако масло именно после него получило всеобщее признание, и техника эта стала для Нидерландов традиционной. Она пришла оттуда во Францию и Германию, а затем и в Италию.
Вернемся теперь к картине "Портрет четы Арнольфини", прославившей художника и до сих пор вызывающей споры. Он находится сейчас, так же, как и портрет неизвестного, в Лондоне, в Национальной галерее.
Название картины
Название ее изначально было неизвестно, лишь через сто лет мы узнали его благодаря одной инвентарной книге. Звучало оно так: "Большой портрет Hernoult le Fin в комнате со своей женой". Известно, что Hernoult le Fin - французская форма фамилии Арнольфини (итальянской). Носители ее - большая банкирская и купеческая семья, которая имела отделение в Брюгге в то время.
Кто изображен на картине?
Считалось долгое время, что на полотне изображен Джованни Арольфини со своей женой по имени Джованна Ченами. Однако было установлено в 1997 году, что супруги лишь в 1447 году заключили брак, то есть через 13 лет после того, как появилась картина, и через 6 лет после смерти художника ван Эйка.
Считается сегодня, что на этой картине изображается Арнольфини с прежней своей супругой или же его двоюродный брат со своей женой. Брат этот был итальянским купцом родом из Лукки. Он проживал с 1419 года в Брюгге. Ван Эйк написал его портрет, что позволяет нам предположить, что этот человек был другом художника.
Но точно сказать о том, кто именно представлен на картине ван Эйка, мы не можем. Многие шутят по этому поводу о том, что изображен на картине "Портрет четы Арнольфини" Путин (внешнее сходство с ним у Арнольфини действительно есть).
Однако отбросим шутки в сторону и продолжим описание этого полотна.
Время создания полотна
Написана картина "Портрет четы Арнольфини" была в Брюгге в 1434 году. В ту пору этот город являлся крупным торговым центром, через который осуществляла торговлю вся Северная Европа. Из Скандинавии и России привозились сюда меха и лес, через Венецию и Геную с Востока везли пряности, ковры, шелк, а из Португалии и Испании - апельсины, инжир, лимоны. Богатым местом был город Брюгге.
Одежда женщины
Изображенная на картине чета Арнольфини была богата. Это заметно в особенности по одежде. Жена изображена в платье, украшает которое мех горностая. Оно имеет длинный шлейф, который следовало кому-нибудь нести при ходьбе. В таком платье передвигаться было возможно, лишь имея особый навык, который приобретался в аристократических кругах.
Одежда мужчины на картине ван Эйка
Супруг изображен в мантии, которая оторочена, а возможно, и подбита, соболем или норкой, с разрезом по бокам, что позволяло свободно действовать, двигаться. По деревянным башмакам видно, что человек этот к аристократии не принадлежит. Чтобы не испачкаться в грязи на улице, господа ездили в носилках или верхом.
Бургундская мода
В Европе в то время существовала бургундская мода, которой следовала чета Арнольфини. Это было связано с сильным культурным и политическим влиянием герцогства Бургундского. Не только женская, но также и мужская одежда при бургундском дворе была экстравагантной. Цилиндрические шляпы и тюрбаны огромных размеров носили мужчины. У жениха руки, как и у невесты, ухожены и белы. Узкие плечи его говорят о том, что он добился положения в обществе отнюдь не физической силой.
Обстановка комнаты
Изображенный на полотне иностранный купец проживал в аристократической роскоши в Брюгге. У него были зеркало, люстра, восточные ковры. Остеклена верхняя часть окна в доме, а на столе находятся дорогие апельсины.
Тем не менее, узкой по-городскому изобразил комнату ван Эйк ("Портрет четы Арнольфини"). В обстановке доминирует кровать, как и обычно во всех городских покоях. Занавес днем поднимался на ней, и принимали гостей в этой же комнате, сидя на кровати. Опускался он ночью, и возникала "комната в комнате" -
Детали интерьера комнаты
Изображая интерьер, ван Эйк рисует его как свадебную палату. Он добавляет множество скрытых смыслов благодаря реалистичному изображению в комнате объектов на картине "Портрет четы Арнольфини". Символы, изображенные на ней, многочисленны.
Так, например, символом всевидящего ока Божьего является круглое зеркало, которое отражает фигуры двух людей, не видных зрителю, но присутствующих в комнате.
Апельсины, находящиеся на подоконнике и низком столе, намекают на райское блаженство. Грехопадение символизирует яблоко. Верность обозначает маленькая собачка. Туфли - символ любви и преданности супругов. Четки - это символ благочестия, а щетка является знаком чистоты.
Одна свеча в люстре, зажженная днем, символизирует мистическое присутствие на церемонии Святого духа. На стене читается надпись, которая намерено выделена художником: "Ян ван Эйк здесь был". Таким образом поясняется, что живописец этот был в роли свидетеля при старинном нидерландском обычае совершать обручение не в церкви, а дома.
Данная картина представляет собой визуальное доказательство церемонии свадьбы. Кроме того, можно сказать, что она является брачным свидетельством. Ведь подпись на дальней стене документирует присутствие свидетеля, в роли которого выступает художник. Эта картина является одной из первых в искусстве, подписанных автором.
Некоторые детали женского образа
В праздничное, роскошное платье одета невеста на полотне. Лишь с середины 19 века в моду вошло белое подвенечное платье. Ее округлый живот, по мнению ряда исследователей, признаком беременности не является. Он вместе с маленькой грудью, высоко перетянутой, отвечает существовавшему в то время (в эпоху поздней готики) представлению об эталоне красоты.
Количество материи, которое надето на этой женщине, также соответствует господствовавшей в то время моде. Это лишь ритуальный жест, по мнению исследователей. Он предназначался, в соответствии с отношением к браку и семье, для обозначения плодовитости. Ведь картина "Портрет четы Арнольфини" была написана художником по случаю свадьбы представленной на ней пары. Однако положение руки женщины на полотне допускает возможность ее беременности, хотя можно предположить, что этим жестом она всего лишь приподняла подол своего платья.
Брак левой руки
Нельзя исключить, что в случае Арнольфини был необходим поскольку очевидно, что речь на картине идет о так называемом "браке левой руки". Мы видим на полотне, что жених держит руку невесты своей левой, а не правой, согласно требованию обычая. Подобные браки заключались между супругами, неравными по общественному положению, и практиковались до середины 19 века.
Женщина обыкновенно происходила из более низкого сословия. Ей следовало отказаться от для своего потомства и для себя. Взамен женщина получала после смерти супруга определенную сумму. Брачный контракт, как правило, выдавался на утро, следующее после свадьбы. Поэтому брак стали называть морганическим (от немецкого слова "morgen", означающего "утро").
О, время, время... Год назад мы уже публиковали этот шедевр (и одну из наших любимых картин) Яна ван Эйка. Тогда еще не были готовы "Лекции", и жаль, потому что ЭТА лекция В.К., наряду с "Мессой" и лекциями о Веласкесе запомнилась многим. Так что, восполняем существенный пробел)
1434 годом датируется знаменитый «Портрет четы Арнольфини», находящийся ныне в Лондонской Картинной Галерее. И на сей раз изображение не документировано. Есть авторская подпись, но в ней не значится, что здесь изображены именно Джованни Арнольфини и его молодая жена Джованна. Это очень устойчивая традиция, которая пришла из Испании, - долгое время эта вещь хранилась в Испанских Королевских собраниях, прежде чем была передана в Лондон. Из старых описей Королевских коллекций это название перекочевало в наши дни. До сих пор делаются попытки либо уточнить, либо переадресовать атрибуцию картины.
Джованни Арнольфини - итальянский купец, представитель банка Медичи на Севере Европы. Мы в первый раз встречаемся с итальянским заказчиком у нидерландских мастеров. В первый, но не в последний. Несколько раз на протяжении XV в. нидерландские художники изображали итальянцев, преимущественно людей из торгового дома Медичи, которые будут заказывать разного рода произведения Гансу Мемлингу, Гуго ван дер Гусу.
Нидерланды |Ян Ван Эйк| "Портрет четы Арнольфини"| 1434| холст масло
Сохранился еще один портрет Арнольфини, на сей раз более традиционный, поясной, который, по-видимому, является старинной копией с оригинала ван Эйка. Поясной портрет, срез фигуры ниже, чем на других портретах ван Эйка, - слегка ниже пояса. То же лицо – неправильное, очень характерное, незабываемое в своей выразительности. Взгляд устремлен в сторону, губы слегка улыбаются, но их рисунок будто бы изначально усталый, склонный к чуть иронической улыбке. По-видимому, Ян ван Эйк был как-то связан с этим человеком, и парный портрет не единичный заказ, возможно, их связывало личное знакомство или даже дружба. В XX веке, как и в случае с портретом «Человек в красном тюрбане», иногда делаются попытки уточнить или оспорить эту традиционную атрибуцию. В частности, некоторые западные и отечественные искусствоведы полагают, что это автопортрет Яна ван Эйка с его женой, несмотря на то что молодая женщина, изображенная здесь, мало похожа на ту даму, которая представлена на достоверном портрете жены ван Эйка 1435 года. Перемены в ее наружности объясняют тем, что с тех пор прошло немало лет, что она много рожала. У ван Эйка и Маргариты по документам было десять детей. По-разному трактуют и подпись художника, которая сохранилась и расположена в глубине под висящим на стене зеркалом. Авторская подпись отличается от тех, которые проставлял на своих картинах ван Эйк. Она гласит: «Johannes de Eyck fuit hic» («Ян ван Эйк был здесь»). Обыкновенно Ян ван Эйк писал «fecit» («сделал») или «picsit» («написал»). Здесь иная форма. И эта подпись трактуется иногда в очень широком смысловом диапазоне.
Уникальность этой вещи состоит в том, что это, по сути, единственный из всего нидерландского живописного наследия XV в. образец портрета-картины, портрета с развитой композицией, со своим сюжетом, драматургией, с теми чертами, которые обыкновенно отмечают, когда определяют этот жанр.
Практически все исследователи без исключения сходятся на том, что в «Портрете четы Арнольфини» запечатлен момент бракосочетания или обручения молодых.
Это доказал Эрвин Пановский – один из авторитетнейших искусствоведов XX века. Нужно иметь в виду, что во времена Яна ван Эйка, то есть в первой половине XV столетия, церковное венчание еще не было абсолютно обязательным. Оно широко практиковалось, но иногда было достаточно, чтобы, взявшись за руки, молодые в присутствии свидетелей принесли клятву верности. Об этом делалась нотариальная запись и брак считался заключенным. Уже через несколько десятилетий церковное венчание станет обязательным для того, чтобы таинство брака считалось совершенным, и его будут проходить все без исключения. И действительно, не возникает сомнения в том, что перед нами как раз этот торжественный момент, когда в обстановке довольно зажиточной спальни супруги произносят торжественную клятву верности. Жест рук в клятвенном движении - ладонь вложенная в ладонь, - подчеркнуто объединяет молодых. Их соединенные ладони находятся в оптическом центре композиции, так же, как и зеркало, расположенное в глубине прямо над ними.
У Джованни Арнольфини очень выразительное лицо – тонкие, высоко поднятые брови, из-за чего лицо имеет как бы вечно удивленное выражение, очень тяжелые веки, прикрывающие выпуклые глаза, - поэтому его взгляд кажется слегка ускользающим, слегка опущенным. Змеящийся рот, длинный, с чуть спрятанными, приподнятыми уголками, отсюда впечатление иронической улыбки. Хрящеватый длинный нос с высоко вырезанными ноздрями. Лицо некрасиво, но в высшей степени выразительно – нервное, подвижное, несмотря на застывшую мимику. Эту острую характерность мужского образа оттеняет посредственность, самодостаточность, даже известная кукольность женского образа. В фигуре невесты воплощен модный тогда идеал женской красоты (вспомним фигуру Евы из «Гентского алтаря»). Много фантазировалось относительно того, не беременна ли новобрачная. Действительно, живот ее заметно выступает вперед, но это опять-таки мода того времени – очень высокая талия, которая приподнимает грудь вверх, тяжелый шлейф впереди, из-за чего и появляется та осанка, которая была столь характерна для того времени.
Что же может означать фраза «Ян ван Эйк был здесь»? Очень заманчиво предположить, что художник действительно находился в доме Арнольфини в качестве свидетеля брака, как полагают многие. Доказать обратное трудно, практически невозможно. Но некоторые косвенные свидетельства все-таки можно привести. Неспроста здесь изображено зеркало. Ян ван Эйк помещает его в глубине, открывая в европейской живописи таким оптически-пространственным приемом череду произведений, в которых эффекты будут строится на зеркальных отражениях, с учетом зеркальных отражений, на игре зеркальных отражений. Если у истоков такого рода произведений стоит «Портрет четы Арнольфини» Яна ван Эйка, то на вершине подобного рода экспериментов оказываются знаменитые «Менины» Веласкеса, где тоже все зеркально обыгрывается. Ян ван Эйк впервые почувствовал, что зеркало может создать совершенно новые, уникальные и очень выразительные эффекты, усиливающие ощущение пространства. Ведь в этом зеркале мы видим часть комнаты, изображенной с другой точки, мы видим то, чего не увидели бы реально находясь в этом пространстве. Арнольфини и его жена предстают в нем со спины, мы видим окно, часть обстановки, тоже изображенные под другим углом. И, наконец, зеркало отражает ту часть помещения, которая вообще не изображена, - зеркало отражает ту часть пространства, в котором физически как бы находимся мы, зрители. Здесь нет двери, от которой мы видим фигуры, а в отражении она присутствует. Тем самым зритель гораздо более активно вовлекается в пространственную игру, в оптику самого произведения. А вовлечь зрителя в картину всегда было очень заманчивой мечтой художников. На этом во многом основываются и средневековые опыты обратной перспективы, согласно которым зритель помещается в ту же оптическую систему, в которой дается изображение. И в более зрелых, более развитых вариантах у Веласкеса и у других мастеров будет создаваться своеобразная философия зеркала, философия отражения, потому что зеркало само по себе – один из мощнейших, древнейших, выразительнейших и таинственнейших символов. Оно полисемантично, в разных смысловых ситуациях означает разное, - зеркало как оптический инструмент, зеркало как символ иного мира, и потустороннего, и просто иного, предстающего нам во всей своей реальности, мира, не менее подробно представленного в отражении, чем существующий, и в то же время мира, принципиально недостижимого, мира несуществующего. Идея зеркала, идея зазеркалья проходит сквозной линией через всю европейскую культуру, начиная со средневековых сказаний об игре с зеркалом, о дьявольских зеркалах и сомнительных магических зеркалах, связанных с черной или белой магией, вплоть до наших дней, до прозы Борхеса и других писателей, у которых зеркало становится одним из важных, иногда даже обобщающих символов. Пока что это, разумеется, в зародыше прочитывается у Яна ван Эйка, но с какой-то гениальной проницательностью художник почувствовал будущие возможности подобной игры с зеркалом.
В отражении, в дверном проеме, на том месте, где мы с вами как бы стоим, если бы оказались в пространстве картины, видны две фигуры, написанные двумя-тремя мазками,– одна в красном, другая в голубом. Очень хочется представить себе, что это свидители бракосочетания. И тогда надпись Яна ван Эйка не означает, что художник был одним из юридических свидетелей этого события.
Несмотря на абсолютную точность, а иногда почти прозаичность изображенных предметов, бòльшая их часть носит двойной смысл, обладает символическим звучанием. Болонка на переднем плане возле ног молодой пары– символ супружеской верности; небрежно брошенные туфли – это не знак неряшливости, это тоже символ супружеского единения. Пара туфель традиционно осознается как супружеская пара, - каждая туфля по отдельности - бессмысленна. Единственная свеча, вставленная в подсвечник люстры, – тоже символ плотского единения супругов; четки – знак благочестия; щетка, висящая в изголовье кровати, – знак чистоты, несколько более низкий символ, но стоящий в том же ряду, что и рукомойник, и полотенце в сценах, происходящих в келье Марии. Кровать – это и реальный предмет спальни, и символ брачных утех. Фрукты на сундуке и на подоконнике – яблоки, напоминающие о грехопадении прародителей. Все предметы ненавязчиво вовлекаются в смысловую символическую игру, вполне прозрачную для современников Яна ван Эйка.
В.Клеваев.Лекции по истории искусства.Киев, "Факт", 2007, с.476-480.
