Неприятное осталось позади а сейчас начнется удивительное. Дом кажется рассохся от старости

⁰

От Гость >>

Чайковскому нравился этот деревянный дом. В комнатах слабо пахло скипидаром и белыми гвоздиками. Они в изобилии цвели на поляне перед крыльцом. Растрепанные, высохшие, они даже не были похожи на цветы, а напоминали клочья пуха, прилипшего к стебелькам.

Единственное, что раздражало композитора, – это скрипучие половицы. Чтобы пройти от двери к роялю, надо было переступить через пять шатких половиц. Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, когда пожилой композитор пробирался к роялю, приглядываясь к половицам прищуренными глазами.

Если удавалось пройти так, чтобы ни одна из них не скрипнула, Чайковский садился за рояль и усмехался. Неприятное осталось позади, а сейчас начнется удивительное и веселое: рассохшийся дом запоет от первых же звуков рояля. На любую клавишу отзовутся тончайшим резонансом сухие стропила, двери и старушка люстра, потерявшая половину своих хрусталей, похожих на дубовые листья.

Самая простая музыкальная тема разыгрывалась этим домом как симфония.

“Прекрасная оркестровка!” – думал Чайковский, восхищаясь певучестью дерева.

С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор сядет за рояль. Дом скучал без звуков.

Иногда ночью, просыпаясь, Чайковский слышал, как, потрескивая, пропоет то одна, то другая половица, как бы вспомнив его дневную музыку и выхватив из нее любимую ноту. Еще это напоминало оркестр перед увертюрой, когда оркестранты настраивают инструменты. То тут, то там – то на чердаке, то в маленьком зале, то в застекленной прихожей – кто-то трогал струну. Чайковский сквозь сон улавливал мелодию, но, проснувшись утром, забывал ее. Он напрягал память и вздыхал: как жаль, что ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть!

Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что вот проходит жизнь, а все написанное – только небогатая дань своему народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Но еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг, что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от самых простых явлений окружающей жизни.

Нет, очевидно, это ему не дано. Он никогда не ждал вдохновения. Он работал, работал, как поденщик, как вол, и вдохновение рождалось в работе.

Пожалуй, больше всего ему помогали леса, лесной дом, где он гостил этим летом, просеки, заросли, заброшенные дороги – в их колеях, налитых дождем, отражался в сумерках серп месяца, – этот удивительный воздух и всегда немного печальные русские закаты.

Он не променяет эти туманные зори ни на какие великолепные позлащенные закаты Италии. Он без остатка отдал свое сердце России – ее лесам и деревушкам, околицам, тропинкам и песням. Но с каждым днем его все больше мучает невозможность выразить всю поэзию своей страны. Он должен добиться этого. Нужно только не щадить себя.

Озаглавьте текст. Определите стиль данного текста и обоснуйте свою точку зрения.

(1)Дом рассохся от старости. (2)А может быть, и оттого, что он стоял на поляне в сосновом лесу, и от сосен все лето тянуло жаром. (3)Иногда дул ветер, но он не проникал даже в открытые окна мезонина. (4)Он только шумел в вершинах сосен и проносил над ними вереницы кучевых облаков.

(5)Чайковскому нравился этот деревянный дом. (6)В комнатах слабо пахло скипидаром и белыми гвоздиками.(7)Они в изобилии цвели на поляне перед крыльцом. (8)Растрепанные, высохшие, они даженебыли похожи на цветы, а напоминали клочья пуха, прилипшего к стебелькам.

(9)Единственное, что раздражало композитора, – это скрипучие половицы. (10)Чтобы пройти от двери к роялю, надо было переступить через пять шатких половиц. (11)Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, когда пожилой композитор пробирался к роялю, приглядываясь к половицам прищуренными глазами.

(12)Если удавалось пройти так, чтобы ни одна из них не скрипнула, Чайковский садился за рояль и усмехался. (13)Неприятное осталось позади, а сейчас начнется удивительное и веселое: рассохшийся дом запоет от первых же звуков рояля. (14)На любую клавишу отзовутся тончайшим резонансом сухие стропила, запоют двери и старушка люстра, потерявшая половину своих хрусталей, похожих на дубовые листья. (15)Самая простая музыкальная тема разыгрывалась этим домом как симфония. (16) «Прекрасная оркестровка!» – думал Чайковский, восхищаясь певучестью дерева. (17)С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор сядет за рояль, и скучает без звуков.

(18)Иногда ночью, просыпаясь, Чайковский слышал, как, потрескивая, пропоет то одна, то другая половица, как бы вспомнив его дневную музыку и выхватив из нее любимую ноту. (19)Еще это напоминало оркестр перед увертюрой, когда оркестранты настраивают инструменты. (20)То тут, то там – то на чердаке, то в маленьком зале, то в застекленной прихожей – кто-то трогал струну, и Чайковский сквозь сон улавливал мелодию, но, проснувшись утром, забывал ее. (21)Он напрягал память и вздыхал: как жаль, что ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть!

(22)Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что вот проходит жизнь, а все написанное только небогатая дань своему народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. (23)Но еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг, что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от самых простых явлений окружающей жизни. (24)Нет, очевидно, это ему не дано. (25)Он никогда не ждал вдохновения. (26)Он работал, работал, как поденщик, как вол, и вдохновение рождалось в работе.

(27)Пожалуй, больше всего ему помогали леса, лесной дом, где он гостил этим летом, просеки, заросли, заброшенные дороги, в колеях которых, налитых дождем, отражался в сумерках серп месяца, этот удивительный воздух и всегда немного печальные русские закаты, и он был уверен, что не променяет эти туманные зори ни на какие великолепные позлащенные закаты Италии. (28)Он без остатка отдал свое сердце России – ее лесам и деревушкам, околицам, тропинкам и песням. (29)Но с каждым днем его все больше мучает невозможность выразить всю поэзию своей страны. (30)Он должен добиться этого, нужно только не щадить себя.

(По Г.К. Паустовскому)

Ответ:

Вариант изложения 1.

Скрипучие половицы

Дом рассохся от старости. А может, от того, что стоял среди сосен, от которых все лето тянуло жаром. Набегавший иногда ветер не проникал в открытые окна, он лишь шумел над соснами и проносил над ними кучевые облака.
Чайковскому нравился этот старый дом, где пахло скипидаром и белыми гвоздиками, которые в изобилии цвели под окнами. Порой они даже не были похожи на цветы, они напоминали белый пух.
Только одно раздражало в доме композитора: для того чтобы, пройти от двери к роялю, надо пересечь пять шатких половиц. Наверное, выглядело забавно, как пожилой композитор пробирается к роялю, приглядываясь на половицы прищуренным взглядом.
Если удавалось пройти так, чтобы ни одна половица не скрипнула, Чайковский садился за рояль и усмехался. Неприятное уже позади и теперь начнется самое удивительʜое: дом запоет от первых же звуков рояля. На каждую клавишу отзовутся сухие стропила, двери и даже старушка люстра, потерявшая половиʜу из своих хрусталей, похожих ʜа дубовые листья.
Самая простая музыка разыгрывалась в этом доме гак симфоʜия. «Прекрасʜая оркестровка!» — думал Чайковский, восхищаясь певучестью дерева.
Чайковскому стало даже казаться, что дом уже с утра ждал, когда композитор сядет за рояль. Дом скучал без звуков.
Порой ʜочью оʜ просыпался от потрескиваʜия половиц, которые, казалась, вспомиʜали ʜоты из его музыки. Еще это ʜапомиʜало оркестр, когда музыкаʜты ʜастраивают свои иʜструмеʜты перед выступлеʜием. То тут, то там — то ʜа чердаке, то в малеʜькой зале — кто-то трогал струʜу. Чайковский улавливал мелодию, ʜо, просʜувшись, уже ʜе мог ее вспомʜить и жалел, что ʜе может теперь ее проиграть.
Прислушиваясь к ʜочʜым звукам, композитор часто думал, что жизʜь проходит, а то, что оʜ сделал, всего лишь малеʜькая дань народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Он жалел, что еще ни раз ему не удавалось передать тот легкий восторг от самых простых вещей: ауканья девушек в лесу, от радуги.
Нет, очевидно, ему это не дано. Он никогда не ждал вдохновения; он всегда работал, как вол, и вдохновение рождалось в работе.
Пожалуй, больше всего ему помогали леса, тот лесной дом, где он гостил этим летом, просеки, заросли, заброшенные дороги, в чьих колеях, налитых дождем, отражался ночью месяц. Ему помогали печальные русские закаты и удивительный воздух.
Он не променяет эти русские зори ни на какие великолепные закаты Италии. Он отдал всего себя России без остатка — ее лесам, деревушкам, околицам, тропинкам, песням. С каждым днем его все больше мучает то, что он не может выразить всю поэзию своей страны. Он должен добиться этого. Главное, не щадить себя.
Определите стиль данного текста и обоснуйте свою точку зрения.
Я думаю, что стиль даʜʜого текста — художествеʜʜый. Это рассказ; его осʜовʜая цель — воздействие ʜа воображеʜие, чувства и мысли читателей с помощью создаʜʜых образов. Стоит отметить, что для этого автор использует средства художественной выразительности: эпитеты (тончайшие, печальные), олицетворении (дом скучал, пропоет половица) и др. Автор также использует внутреннюю речь, что помогает читателям понять, что чувствовал Чайковский, и разделить с ним его переживания.

Вариант изложения 2.

Скрипучие половицы - изложение

Дом рассохся от старости. А может быть, от того, что стоял среди сосен, от которых все лето тянуло жаром. Ветер иногда налетал, но не приносил прохлады в открытые окна.
Чайковскому нравился этот деревянный дом. В нем пахло скипидаром и белыми гвоздиками, которые росли под окнами. Единственное, что раздражало композитора, это скрипучие половицы. Чтобы добраться от двери до рояля, нужно было пересечь пять шатких половиц. Здесь нужно отметить существенный аспект. Дело в том, что когда Чайковскому удавалось это сделать так, чтобы ни одна из них не заскрипела, он садился за рояль и усмехался. Самое неприятное уже позади, и теперь начнется самое удивительное: дом запоет. На любую клавишу отзовутся тончайшим резонансом рассохшиеся стропила, двери и старушка люстра.
Самая простая музыкальная тема разыгрывалась в этом доме как симфония, и это очень нравилось Чайковскому.
Композитору даже стало казаться, что дом с утра ждал, когда он сядет за рояль. Дом скучал по музыке.
Порой ночью Чайковский просыпался и слышал, как, потрескивая, поет то тут, то там то одна, то другая половица, как бы припоминая звуки, игравшие здесь днем. То на чердаке, то в маленькой зале кто-то трогал струну. Чайковский даже улавливал мелодию, но утром, просыпаясь, не мог ее вспомнить и жалел, что не может ее проиграть.
Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что жизнь преходит очень быстро, а его произведения — лишь малая дань своему народу, своим друзьям, своему любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Ему еще ни разу не удалось передать чувство восторга от самых простых вещей, окружавших его: радуги или ауканья девушек в лесу.
Очевидно, ему это было не дано. Он никогда не ждал вдохновения. Он работал очень усердно, и вдохновение к нему приходило во время работы. Ему больше всего помогали леса, этот деревянный дом, просеки, заброшенные дороги, где в лужах отражался по ночам месяц, удивительный воздух и печальные русские закаты.
Он не променял бы туманные русские зори на великолепные за* каты Италии. Он отдал всего себя России без остатка. С каждым днем его все больше мучила невозможность выразить всю поэзию его страны. Он знал, что может этого добиться, главное — не щадить себя.
Какие проблемы подняты автором в данном тексте?
В данном тексте поднят вопрос о том, как относится творческий человек к своей работе. Автор показывает, что, несмотря на весь талант (а может быть, и поэтому), Чайковский постоянно недоволен собой, ему кажется, что он выразил свое отношение к горячо любимой им Родине не до конца. Он в постоянном творческом поиске. Но Чайковский не ждет, когда на него снизойдет вдохновение, он понимает, что цели можно добиться лишь упорным трудом. Чайковским движет его внутреннее стремление к совершенству.

Вариант изложения 3.

Скрипучие половицы и прекрасная оркестровка. Дом Чайковского

Дом рассохся от старости. А может быть, и от того, что он стоял на поляне в сосновом лесу и от сосен все лето тянуло жаром. Иногда дул ветер, но он не проникал даже в открытые окна мезонина. Он только шумел в вершинах сосен и проносил над ними вереницы кучевых облаков.
В доме слабо пахло скипидаром и белыми гвоздиками. Они в изобилии цвели на поляне перед крыльцом. Растрепанные, высохшие, они даже не были похожи на цветы, а напоминали клочья пуха, прилипшего к стебелькам.
Единственное, что раздражало композитора, — это скрипучие половицы. Чтобы пройти от двери к роялю, надо было переступить через пять шатких половиц. Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, когда пожилой композитор пробирался к роялю, приглядываясь к половицам прищуренными глазами.
Если удавалось пройти так, чтобы ни одна из них не скрипнула, Чайковский садился за рояль и усмехался. Неприятное осталось позади, а сейчас начнется удивительное и веселое: рассохшийся дом запоет от первых же звуков рояля. На любую клавишу отзовутся тончайшим резонансом сухие стропила, двери и старушка люстра, потерявшая половину своих хрустален, похожих на дубовые листья.
Самая простая музыкальная тема разыгрывалась этим домом как симфония.
«Прекрасная оркестровка!» — думал Чайковский, восхищаясь певучестью дерева.
С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор сядет за рояль. Дом скучал без звуков.
Иногда ночью, просыпаясь, Чайковский слышал, как, потрескивая, пропоет то одна, то другая половица, как бы вспомнив его дневную музыку и выхватив из нее любимую ноту. Еще это напоминало оркестр перед увертюрой, когда оркестранты настраивают инструменты. То тут, то там — то на чердаке, то в маленьком зале, то в застекленной прихожей — кто-то трогал струну. Чайковский сквозь сон улавливал мелодию, но, проснувшись утром, забывал ее. Он напрягал память и вздыхал: как жаль, что ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть!
Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что вот проходит жизнь, а все написанное — только небогатая дань своему народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Но еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг, что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от самых простых явлений окружающей жизни.
Нет, очевидно, это ему не дано. Он никогда не ждал вдохновения. Он работал, работал, как поденщик, как вол, и вдохновение рождалось в работе.
Пожалуй, больше всего ему помогали леса, лесной дом, где он гостил этим летом, просеки, заросли, заброшенные дороги — в их колеях, налитых дождем, отражался в сумерках серп месяца, — этот удивительный воздух и всегда немного печальные русские закаты.
Он не променяет эти туманные зори ни на какие великолепные позлащенные закаты Италии. Он без остатка отдал свое сердце России — ее лесам и деревушкам, околицам, тропинкам и песням. Но с каждым днем его все больше мучает невозможность выразить всю поэзию своей страны. Он должен добиться этого. Нужно только не щадить себя. (457"слов) (К. Г. Паустовский. Скрипучие половицы)
Придумайте для текста заглавие. Перескажите содержание текста максимально подробно. Определите стиль данного текста и обоснуйте свою точку зрения.
Озаглавьте данный текст, кратко перескажите его содержание.Ответьте на вопрос: «Какие проблемы подняты автором в данном тексте?»

Дом рассохся от старости. А может, от того, что стоял среди сосен, от которых все лето тянуло жаром. Набегавший иногда ветер не проникал в открытые окна, он только шумел над соснами и проносил над ними кучевые облака.

Чайковскому нравился этот старый дом, где пахло скипидаром и белыми гвоздиками, которые в изобилии цвели под окнами. Иногда они даже не были похожи на цветы, они напоминали белый пух.

Только одно раздражало в доме композитора: для того чтобы, пройти от двери к роялю, надо пересечь пять шатких половиц. Наверное, выглядело забавно, как пожилой композитор пробирается к роялю, приглядываясь на половицы прищуренным взглядом.

Если удавалось пройти так, чтобы ни одна половица не скрипнула, Чайковский садился за рояль и усмехался. Неприятное уже позади и теперь начнется самое удивительное: дом запоет от первых же звуков рояля. На каждую клавишу отзовутся сухие стропила, двери и даже старушка люстра, потерявшая половину из своих хрусталей, похожих на дубовые листья.

Самая простая музыка разыгрывалась в этом доме гак симфония. «Прекрасная оркестровка!» - думал Чайковский, восхищаясь певучестью дерева.

Чайковскому стало даже казаться, что дом уже с утра ждал, когда композитор сядет за рояль. Дом скучал без звуков.

Иногда ночью он просыпался от потрескивания половиц, которые, казалась, вспоминали ноты из его музыки. Еще это напоминало оркестр, когда музыканты настраивают свои инструменты перед выступлением. То тут, то там - то на чердаке, то в маленькой зале - кто-то трогал струну. Чайковский улавливал мелодию, но, проснувшись, уже не мог ее вспомнить и жалел, что не может теперь ее проиграть.

Прислушиваясь к ночным звукам, композитор часто думал, что жизнь проходит, а то, что он сделал, всего лишь маленькая дань народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Он жалел, что еще ни раз ему не удавалось передать тот легкий восторг от самых простых вещей: ауканья девушек в лесу, от радуги.

Нет, очевидно, ему это не дано. Он никогда не ждал вдохновения; он всегда работал, как вол, и вдохновение рождалось в работе.

Пожалуй, больше всего ему помогали леса, тот лесной дом, где он гостил этим летом, просеки, заросли, заброшенные дороги, в чьих колеях, налитых дождем, отражался ночью месяц. Ему помогали печальные русские закаты и удивительный воздух.

Он не променяет эти русские зори ни на какие великолепные закаты Италии. Он отдал всего себя России без остатка - ее лесам, деревушкам, околицам, тропинкам, песням. С каждым днем его все больше мучает то, что он не может выразить всю поэзию своей страны. Он должен добиться этого. Главное, не щадить себя.

Определите стиль данного текста и обоснуйте свою точку зрения.

Мне кажется, что стиль данного текста - художественный. Это рассказ; его основная цель - воздействие на воображение, чувства и мысли читателей с помощью созданных образов. Для этого автор использует средства художественной выразительности: эпитеты (тончайшие, печальные), олицетворении (дом скучал, пропоет половица) и др. Автор также использует внутреннюю речь, что помогает читателям понять, что чувствовал Чайковский, и разделить с ним его переживания.

Дом рассохся от старости. А может быть, и от того, что он стоял на поляне в сосновом лесу и от сосен все лето тянуло жаром. Иногда дул ветер, по он не проникал далее в открытые окна мезонина Он только шgt; мел в вершинах сосен и проносил над ними вереницы кучевых облаков.
Чайковскому нравился этот деревянный дом. В комнатах слабо пахло скипидаром и белыми гвоздиками. Они в изобилии цвели на поляне перед крыльцом. Растрепанные, высохшие, они даже не были похожи на цве гы, а напоминали клочья пуха, прилипшего к стебелькам.
Единственное, что раздражало композитора, - это скрипучие половицы. Чтобы пройти от двери к роялю, надо было переступить через пять шатких половиц. Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, когда пожилой композитор пробирался к роялю, приглядываясь к половицам прищуренными глазами.
Если удавалось пройти так, чтобы ни одна из них не скрипнула, Чайковский садился за роя ль и усмехался. Неприятное осталось позади, а сейчас начнется удивительное и веселое: рассохшийся дом запоет от первых же звуков рояля. На любую клавишу отзовутся тончайшим резонансом сухие стропила, двери и старушка люстра, потерявшая половину своих хрусталей, похожих на дубовые листья.
Самая простая музыкальная тема разыгрывалась этим домом как симфония.
«Прекрасная оркестровка!» - думал Чайковский, восхищаясь певучестью дерева.
С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор, напившись кофе, сядет за рояль. Дом скучал без звуков.
Иногда ночью, просыпаясь, Чайковский слышал, как, потрескивая, пропоет то одна, то другая половица, как бы вспомнив его дневную музыку и выхватив из нее любимую ноту. Еще это напоминало оркестр перед увертюрой, когда оркестранты настраивают инструменты. То на чердаке, то в маленьком зале, то в застекленной прихожей кто-то трогал струну. Чайковский сквозь сон улавливал мелодию, но, проснувшись утром, забывал ее. Он напрягал память и вздыхал. Как жаль, что ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть! Проиграть незамысловатую песню пересохшего дерева,
оконных стекол с обвалившейся замазкой, ветра, постучавшего веткой по крыше.
Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что жизнь проходит, а ничего еще толком не сделано. Еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг, что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от самых простых явлений окружающей жизни.
Чем проще было то, что он видел, тем труднее оно ложилось на музыку. Как передать хотя бы вчерашний случай, когда он укрылся от проливного дождя р избе у объездчика Тихона! В избу вбежа ла Феня - дочь Тихона, девочка лет пятнадцати. С ее волос стекали капли дождя. Две капли повисли на кончиках маленьких ушей. Когда из-за тучи ударило солнце, капли в ушах у Фени заблестели, как алмазные серьги.
Чайковский любовался девочкой. Но Феня стряхнула капли, все кончилось, и он понял, что никакой музыкой не сможет передать прелесть этих мимолетных капель.
Нет, очевидно, это ему не дано. Он никогда не ждал вдохновения. Он работал, работал, как поденщик, как вол, и вдохновение рождалось в работе.
Пожалуй, больше всего ему помогали леса, лесной дом, где он гостил этим летом, просеки, заросли, заброшенные дорогл (в их колеях, налитых дождем, отражался в сумерках серп месяца), этот удивительный воздух н всегда немного печальные русские закаты.
Он не променяет эти туманные зори ни на какие великолепные позлащенные закаты Италии. Он без остатка отдал свое сердце России - ее лесам и деревушкам, околицам, тропинкам и песням. Но с каждым днем его все больше мучает невозможность выразить всю поэзию своей страны. Он должен добиться этого. Нужно только не щадить себя. (548)
По Я. Г,. Паустовскому