Альтман натан исаевич. портрет а.ахматовой

Образы замечательной поэтессы Анны Ахматовой проходят перед нами в многочисленных портретах, написанных с натуры, а потому особенно интересных. В 1910 году в Париже Ахматова познакомилась с художником Модильяни, часто бывала в его мастерской. Он нарисовал с нее несколько рисунков, один из них поэт Осип Мандельштам описал так:

Вполоборота, о печаль, на равнодушных поглядела. Спадая с плеч, окаменела ложноклассическая шаль...

Впоследствии ее портреты создавали многие видные художники начала века. Но самый известный из написанных до революции, - портрет, написанный художником Альтманом.

Это было в 1913 году в Петербурге.
На низком острове, который, словно плот,
Остановился в пышной Невской дельте...

То есть на Васильевском острове, где Анна Ахматова жила в студенческом общежити. Художник Натан Альтман жил неподалеку, в меблированных комнатах. Мастерская Альтмана помещалась в мансарде, и Ахматова описала, как она

Через окно на крышу выходила
И по карнизу шла над смертной бездной,
Чтоб видеть снег, Неву и облака...

Мельком они познакомились двумя годами раньше в Париже. Он был тогда еще очень молод - 22-х лет, уроженец Винницы, нерадивый ученик художественного училища в Одессе. В Париж он отправился в "поисках самого себя". Штудировал в музеях великих испанцев: Веласкеса, Сурбарана, Эль Греко. Однако, его привлекали "кубисты" с их математически строгим анализом формы.

(Кубизм зародился в первом десятилетии 20-го века, это одно из наиболее самобытных течений модернизма. Создателями этого течения были художники Пабло Пикассо и Жорж Брак. Кубисты упрощали предметы до геометрических форм - шара, куба, цилиндра, призмы. Мир, который они создавали в своих картинах, был граненым и угловатым)

Писал тогда Альтман тщательно и добросовестно, но мало вдохновенно. На его полотнах были портреты, пейзажи, натюрморты. Альтман обладал противоречивым характером: тянулся в разные стороны и хотел соединить несоединимое. Поэтому, вернувшись в Россию, он то выставлял свои работы в объединении "Мир искусств", то присоединялся к авангардистам. В Петербурге он вращался в кругу художественной богемы - художников, писателей, артистов. Его любили, он был общительный, добрый, красивый. Говорят, встречая его, Осип Мандельштам всякий раз декламировал шуточные стихи собственного сочинения:

Это есть художник Альтман,
Очень старый человек.
По-немецки значит - Альтман
Очень старый человек.

Он художник старой школы,
Целый свой трудился век,
Оттого он не веселый,
Очень старый человек.

В 1913 году "очень старому человеку" было 24 года. Он встретился с Ахматовой случайно - в артистическом подвале "Бродячая собака" и был поражен ее обликом и сразу же попросил Ахматову позировать, она согласилась, и вскоре начались долгие сеансы в мастерской - мансарде на Васильевском острове.

Под самой крышей в грязном, шумном доме,
Где он, как чиж, свистел перед мольбертом
И жаловался весело и грустно
О радости небывшей говорил.

Ахматова в это время уже несла бремя своей внезапной славы, придавшей этой молодой женщине, ровеснице художника, нечто царственное. Ее неизменную челку воспевали Блок и Мандельштам. В одном из стихотворений того времени Ахматова описывает себя так:

На шее мелких четок ряд, в широкой муфте руки прячу,
Глаза рассеянно глядят и больше никогда не плачут.
И кажется, лицо бледней от лиловеющего шелка,
Почти доходит до бровей моя незавитая челка....

Такой она и представлена на портрете Альтмана. Но художнику не хотелось ограничиваться только передачей выразительной внешности, ему важно было передать сущность характера, поэзию души.

Внимание зрителя привлекает строгий силуэт модели, уверенной в себе женщины, почти акробатически гибкой, изящной и женственной. На заднем плане мерцают дробящиеся кристаллические структуры, создающие подобие сказочного царства. Интенсивность синего и желтого цветов платья контрастирует с приглушенностью полупрозрачных зеленоватых и голубых тонов фона, сверкающих на холсте подобно драгоценным камням.

Когда писался этот портрет, Ахматова жила в Петербурге одна, покинув Царское Село и дом, где они жили с Гумилевым. Наступил ее окончательный с Гумилевым разрыв и начиналась как бы другая жизнь, и она испытывала чувство нового рождения - и это чувство каким-то непостижимым образом Альтман увидел и запечатлел в портрете. Ахматова так и писала об альтмановском портрете:

Как в зеркало глядела я тревожно на серый холст, и с каждою неделей
Все горше и страннее было сходство мое с моим изображеньем новым...

Это один из лучших портретов Альтмана, один из тех, в которых его пристрастие соединить несоединимое порождало неожиданный эффект. Портрет Ахматовой - это типично светский и вместе с тем - авангардистско-кубический. С грустью и нежностью вспоминает впоследствии Ахматова об Альтмане:

Теперь не знаю, где художник милый, но чувствую, что Музы наши дружны
Беспечной и пленительною дружбой, как девушки, не знавшие любви.

Ахматова любила позировать. Осенью 1914 года она позировала художнице Кардовской. В своем дневнике художница писала так: "Сегодня у меня позировала Ахматова. Она своеобразно красива, очень высока, стройна, обаяние модели царит надо мною, страшно отвлечься, хочется работать и жить этой работой." Однако, позднее дочь художницы скажет:"Как ни нравится мне с художественной стороны ахматовский портрет моей матери, я все же считаю, что Ахматова такая, какою ее знали друзья, поэты, поклонники тех лет передана не на этом портрете, а на портрете работы Альтмана."

По-иному оценил портрет Кардовской поэт Н.Гумилев:

Вы пленены игрой цветов и линий, у вас в душе и радость, и тоска,

Когда весной торжественной и синей так четко в небе стынут облака...

И грустно вам, что мир неисчерпаем, что до конца нельзя его пройти,

Что из того, что было прежде раем, теперь идут все новые пути ...

Стихи пронизаны предчувствием конца того воображаемого гармонического мира. Время оказалось неумолимым. Революция, войны сотрясали мир.В эти годы (с1915 по 1921) произошла ломка всех привычных для Ахматовой представлений о жизни и назначении поэта. Многие друзья уехали в эмиграцию, они упорно звали ее с собой. Но ничто не могло оторвать Ахматову от России.

Оставь свой край, глухой и грешный, оставь Россию навсегда..."

Но равнодушно и спокойно руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной не осквернился скорбный дух.

Черты характера и внешность Анны Ахматовой менялись, она чаще замыкалась в себе, образ становился трагическим, в нем чувствовалась какя-то скорбь, отрешенность от прошлого и решимость быть стойкой до конца. В 1922 году новый образ Ахматовой, много пережившей, но оставшейся верной своей привязанности к Родине, создал художник Петров-Водкин. Сдержанный, строгий и решительный образ поэтессы, созданный художником, - вершина его портретного искусства. Прежде всего, это образ человека творческого, интеллектуального, личность, которую создало время на рубеже двух исторических эпох. В синеве мудрых ахматовских глаз, в ее печали раскрыта духовная красота. Ее муза олицетворяет скорбь.

Дай мне горькие годы недуга, задыханье, бессонницу, жар,

Отыми и ребенка, и друга, и таинственный песенный дар

- Так молюсь за твоей литургией после стольких томительных дней,

Чтобы туча над темной Россией стала облаком в славе лучей.

В 1928 году художником Тырса созданы три графических портрета Анны Ахматовой в черных тонах. Художник создал тонкий, поэтический образ поэтессы. Черная краска под кистью художника, то более грустная, то прозрачная, передает и грацию позы, и жемчужную воздушность света, и чеканность профиля. Скромными средствами Тырса создал необычайно одухотворенный, строгий и женственный образ Ахматовой, в котором художник проследил жизнь женской души, еще полной нерастраченной силы любви и нежности.

Поэт Мандельштам так выразил впечатление от Тырсовского образа Ахматовой:

Как черный ангел на снегу ты показалась мне сегодня,

И утаить я не могу, есть на тебе печаль господня.

С годами особая сила воздействия личности поэтессы не проходила. Новые страшные переживания не сломили ее духа. В 1939 году ее портрет написал художник Осмеркин. Здесь она классически величественна, спокойна, лицо задумчивое и строгое. И, несмотря на то, что в окне благоухают цветущие кусты, образ нельзя назвать лирическим. Ахматова собрана внутренне и как бы готова к новым ударам судьбы и к новым битвам. Эти черты ее характера проявили себя с особой силой в годы войны.

АЛЬТМАН Натан Исаевич (1889-1970)

"...Альтман был поражен ее обликом, великолепным умением нести бремя своей внезапной славы, уже придававшим этой молодой женщине, его ровеснице, нечто царственное. Когда Альтман попросил Ахматову позировать ему, она согласилась, хотя уже была владелицей потрясающего рисунка Модильяни, который, однако, Альтман видеть не мог: Анна Андреевна, молодая жена Льва Гумилева, никому не могла его показывать. Сначала Н.Альтман одним росчерком сделал дружеский шарж, сегодня малоизвестный. Знаменитый портрет появился позже, когда начались долгие сеансы в мастерской-мансарде на Васильевском острове, где Анна Ахматова жила в студенческом общежитии. Натан Альтман жил неподалеку, то ли в "меблированном доме Нью-Йорк", как позднее вспоминала Ахматова, то ли в меблированных комнатах "Княжий Двор", как вспоминал он сам. Альтман писал женщину футуристической эпохи, которой сродни урбанистический ритм; писал в ней уверенность в себе, здоровье, почти акробатическую гибкость фигуры. В любом портрете есть свой подтекст и скрытая драматургия. И можно только догадываться о мотивах, заставивших Альтмана переосмыслить образ Ахматовой. Когда писался этот портрет, Анна Андреевна жила в Петербурге одна, покинув Царское Село и дом Гумилева. Наступил ее окончательный разрыв с Гумилевым, и начиналась как бы другая жизнь, она испытывала чувство нового рождения, и, наверное, еще сама не представляла, какой она будет. По крайней мере, такой вывод можно сделать из ахматовских стихов об этом своем портрете:

Под самой крышей в грузном, шумном доме,
Где он, как чиж, свистал перед мольбертом,
И жаловался весело, и грустно
О радости небывшей говорил.
Как в зеркало, глядела я тревожно
На серый холст, и с каждою неделей
Все горше и страннее было сходство
Мое с моим изображеньем новым.
Теперь не знаю, где художник милый,
С которым я из голубой мансарды
Через окно на крышу выходила
И по карнизу шла над смертной бездной,
Чтоб видеть снег, Неву и облака,-
Но чувствую, что Музы наши дружны
Беспечной и пленительною дружбой,
Как девушки, не знавшие любви.
(Анна Ахматова)

Это один из лучших портретов Альтмана, один из тех, где его пристрастие к соединению несоединимого породило неожиданный эффект. Если опустить лирический подтекст, то портрет Ахматовой - это типично светский портрет и вместе с тем - портрет авангардистский. В таком смешении стилей есть и острота, и эстетическая оправданность. Портрет Ахматовой стал сенсацией на одной из художественных выставок в Петербурге в 1915 году. Известный критик Л.Бруни писал, что "это не вещь, а веха в искусстве"… Власть альтмановского портрета не только закрепила образ Ахматовой в сознании современников, но оказалась гипнотической и много лет спустя, когда уже существовали другие ее портреты, да и сама Ахматова была уже другой. Портрет помнили и через пять лет после его появления: "Знаю Вас и люблю с того дня, как увидел Ваш портрет Ахматовой", - написал Вяч. Иванов в альбоме художника в 1920 году. Помнили и через двадцать лет. М.В. Алпатов, впервые увидевший Ахматову в 30-е годы, вспоминал все тот же портрет: "В эту минуту дверь отворилась, и в комнату вошла она сама, неслышно и легко, точно сошла с портрета Альтмана". Интересно, что сама Ахматова альтмановский портрет никогда не любила, снова и снова повторяя, что портрет Альтмана она не любит "как всякую стилизацию в искусстве". Она была нетерпима к мифологическому образу, который сложился еще в 1910-е годы и который тянулся за Ахматовой всю жизнь, хотя собственная ее судьба сложилась совсем не по этому портрету."

Искусствовед Эрих Голлербах говорил: «В портретах Ахматовой больше правды о ней, чем в книгах десяти критиков» .

Фигура «Ночи» (портрет Модильяни)

1911 год. Начинающая поэтесса Анна Ахматова вместе с мужем Николаем Гумилевым поехала в Париж. Там в популярном у богемной публики кафе «Ротонда» она познакомилась с молодым итальянским художником Амедео Модильяни. «Вы во мне как наважденье», - писал Ахматовой художник после ее отъезда и создавал портреты поэтессы - по памяти. Она потом вспоминала: «Все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его - очень короткой, моей - очень длинной. Дыхание искусства еще не обуглило, не преобразило эти два существования, это должен был быть светлый, легкий предрассветный час».

Позже почти все рисунки Модильяни сгорели в пожаре в ее царскосельском доме во время революции. Уцелел лишь один, самый дорогой, с которым она уже никогда не расстанется, - тот, где Ахматова изображена в виде аллегорической фигуры «Ночи».

«Образ Ахматовой перекликается с фигурой одного из известнейших архитектурно-скульптурных сооружений XVI столетия. Я имею в виду аллегорическую фигуру «Ночи» на крышке саркофага Джулиано Медичи, этот едва ли не самый значительный и таинственный из женских образов Микеланджело. К «Ночи» восходит и композиционное построение рисунка Модильяни».

Николай Харджиев, писатель и историк

«Такая, какой ее знали друзья - поэты» (портрет Альтмана)

1914 год. Вышел второй сборник Ахматовой - «Четки», который принес ей признание. На портрете Натана Альтмана она предстала гордой, но уязвимой. Практически в одно время с Альтманом Ахматову написала Ольга Делла-Вос-Кардовская.

В своих воспоминаниях дочь художницы Екатерина сравнивала эти две работы: «Но как ни нравится мне с художественной стороны ахматовский портрет работы моей матери, и все же считаю, что Ахматова такая, какой ее знали ее друзья - поэты, поклонники тех лет, Ахматова «четко» передана не на этом портрете, а на портрете работы Альтмана».

Об авангардном портрете и самом Натане Альтмане поэтесса писала в стихотворении «Покинув рощи родины священной»:

Как в зеркало, глядела я тревожно
На серый холст, и с каждою неделей
Все горше и страннее было сходство
Мое с моим изображеньем новым.
Теперь не знаю, где художник милый,
С которым я из голубой мансарды
Через окно на крышу выходила
И по карнизу шла над смертной бездной,
Чтоб видеть снег, Неву и облака, -
Но чувствую, что Музы наши дружны
Беспечной и пленительною дружбой,
Как девушки, не знавшие любви.

«Печальная красавица» (портрет Анненкова)

1921 год. Ахматова жила в Петрограде, она была замужем за Владимиром Шилейко (они поженились в 1918 году сразу после развода Ахматовой и Гумилева). Друзья поэтессы, Борис Анреп и Ольга Глебова-Судейкина , эмигрировали - она осталась в Советской России, тяжело переживая наступившие перемены и расставание с близкими людьми.

Здесь, в Петрограде, в доме на Кирочной улице, ее и нарисовал Юрий Анненков, который всеми силами старался отвлечь Ахматову от тягостных мыслей: «Печальная красавица, казавшаяся скромной отшельницей, наряженной в модное платье светской прелестницы! Ахматова позировала мне с примерной терпеливостью, положив левую руку на грудь. Во время сеанса мы говорили, вероятнее всего, о чем-нибудь весьма невинном, обывательском, о каком-нибудь ни-о-чем».

«Духовный портрет» (портрет Петрова-Водкина)

1922 год. Прошедший год был одним из самых трагичных в жизни Ахматовой: ее первый муж Николай Гумилев был расстрелян, ее учитель Александр Блок умер. В это время выходят два сборника стихов Ахматовой - «Подорожник» и «Anno Domini MCMXXI», в которые вошли стихотворения, посвященные обоим поэтам.

В тот же год она рассталась со своим вторым мужем. Их брак был не самым счастливым, Ахматова писала: «Мне муж палач, а дом его тюрьма». В этот тяжелый период жизни поэтессы ее написал Кузьма Петров-Водкин. Писательница Мариэтта Шагинян назвала эту работу иконой, духовным портретом. А вот сама поэтесса отзывалась о нем так: «Не похож - он робкий».

«Черный ангел» (портрет Тырсы)

1928 год. К этому времени Ахматову совсем перестали печатать: «После моих вечеров в Москве (весна 1924-го) состоялось постановление о прекращении моей литературной деятельности. Меня перестали печатать в журналах и альманахах, приглашать на литературные вечера. Я встретила на Невском М. Шагинян. Она сказала: «Вот вы какая важная особа: о вас было постановление ЦК - не арестовывать, но и не печатать» .

В это время художник Николай Тырса создает три портрета Ахматовой, используя необычные материалы - смесь акварели с копотью от керосиновой лампы. Осип Мандельштам был впечатлен работами художника:

Как черный ангел на снегу
Ты показалась мне сегодня,
И утаить я не могу -
Есть на тебе печать Господня.

В белом платье в белой ночи (портрет Осмёркина)

1939 год. В этот период Анна Ахматова писала совсем мало, больше переводила, занималась исследованием творчества Пушкина . Ее сын Лев Гумилев был в лагерях, а друг Осип Мандельштам скончался в пересыльном лагере.

Поэтесса продолжала получать предложения написать ее портрет. Она часто говорила, что «эта тема в живописи и графике уже исчерпана», однако согласилась позировать бывшему участнику группы «Бубновый валет» Александру Осмёркину. 21 июня 1939 года художник писал: «Каждый день бываю у Анны Андреевны, которую пишу в белом платье на фоне шереметьевских лип в белую ночь. Начинаю сеанс в 11 и до 2-х, чтобы успеть к мостам». Специально для портрета поэтесса заказала белое платье, правда, сшить его не успели - позировала в прокатном. В эти дни она написала свои знаменитые строки:

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова.
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то... Горячий шелест лета
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.

Представительница «пустой безыдейной поэзии» (портрет Сарьяна)

1946 год. В этом году вышло постановление ЦК «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Их работу признали «совершенно неудовлетворительной» из-за «безыдейных, идеологически вредных произведений» Михаила Зощенко и Анны Ахматовой.

«Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, «искусстве для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе».

В результате «Ленинград» закрыли, в «Звезде» сменился главный редактор и редколлегия. Через месяц «для разъяснения постановления» в Ленинграде выступил с докладом член политбюро Андрей Жданов: «До убожества ограничен диапазон ее поэзии - поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и моленной. Основное у нее - это любовно-эротические мотивы, переплетенные с мотивами грусти, тоски, смерти, мистики, обреченности. Не то монахиня, не то блудница, а вернее, блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой».

После разгромного доклада Анна Ахматова осталась совершенно одна: некоторые знакомые перестали с ней общаться, а тех, кто хотел поддерживать отношения, она избегала сама, чтобы не навредить им. Художник Мартирос Сарьян не побоялся пригласить опальную поэтессу позировать для портрета в его московскую мастерскую. К сожалению, работа осталась незавершенной: Ахматова заболела и не пришла на пятый, заключительный сеанс. Художник не успел дописать руки поэтессы. Он даже думал отрезать эту часть картины, но коллеги уговорили его оставить всё как есть.

«Русская царица» (портрет Лянглебена)

1964 год. Ахматову снова начали печатать, восстановили в Союзе советских писателей. В Италии поэтесса получила литературную премию «Этна-Таормина». Ее сына реабилитировали - он был освобожден в 1956 году.

В этот год Моисей Лянглебен написал один из последних портретов Ахматовой (уже в 1966-м ее не станет). Он писал ее с натуры пять раз, на четырех выполненных тогда портретах Ахматова оставила свои автографы - знак того, что работы ей понравились.

Это портреты уже совсем другой Ахматовой, такой, какой вспоминал ее художник и писатель Юзеф Чапский: «Анна Андреевна в большом кресле, внушительная, спокойная, полная, чуть глуховатая. Невольно вспоминаются идеализированные портреты русских цариц XVIII века» .