Краткая психологическая характеристика. Лев Толстой

⁰

1. Ставил цель, придерживался ее

Апрель, 1847 год, Казань. Дом на улице Черноозерской, во дворе собака лает на мотив песни «Только» певицы Нюши. В окно квартиры лезет весеннее солнце. За столом сидит парень с короткой стрижкой и большими ушами, его зовут Лев. Перед ним - тетрадь. Смотри, что там записано: «Чем хуже положение, тем более усиливай деятельность». И еще: «Преодолевай тоску трудом, а не развлечением». 19-летний Лев весь март лечился от гонореи, а потом придумал и записал себе правила, которыми собрался руководствоваться в жизни. Так Толстой стал вести дневник. Думаешь, через пару недель он забыл об этой идее и увлекся разведением джунгарских хомяков? Толстой записывал мысли по поводу своей жизни и поступков до самой смерти в 82 года! Ты можешь проследить его целеустремленность и тягу к самосовершенствованию, например, по «Избранным дневникам», которые с 1978-го по 1985 год выпускало издательство «Художественная литература» (21 том!).

2. Был храбрым

Осень 1851 года, Чечня, место неподалеку от Кизляра. Река Терек бурлит и уходит за поворот, где-то за лесом горцы чистят ружейные дула. На нашем берегу, словно расстрелянный, спит казак, а юнкер 4-й батареи 20-й артиллерийской бригады Лев Толстой смотрит, как солнце опускается за горы. Писатель (по определению - мирный человек) на поле боя отличался завидным мужеством. В 1851 году Лев отправился на Кавказскую войну, а потом стал участником Крымской. С 1854-го по 1855 год он оборонял Севастополь, командовал батареей, которая находилась на 4-м бастионе - в одном из самых опасных мест. Вражеские снаряды туда падали так часто, что это казалось каким-то природным, как снег зимой, явлением. Когда в 1856 году Лев вышел в отставку, на груди у него висел орден Святой Анны и медаль «За защиту Севастополя».

3. Вечно боролся с собой

Ясная Поляна, Тульская область, лето 1860 года. Лев уже отрастил бороду, крупные уши скрывают волосы. Он ступает по тропинке. Вокруг зеленый лес, а в глазах Толстого что-то неуловимое. Обдумывает судьбы местных крестьян? Вовсе нет. «Шлялся в саду со смутной, сладострастной надеждой поймать кого-то в кусту. Ничто мне так не мешает работать», - писал позже Толстой о таких днях. Одним из своих основных пороков Лев считал страсть к женщинам - он то побеждал ее, то вновь проигрывал в этой борьбе, затянувшейся на многие годы. В итоге его любовь к слабому полу пошла на пользу мировой литературе и кинематографу. Как ты, наверное, знаешь, главная героиня романа «Анна Каренина» (издан в 1878 году) - женщина. Эту работу Льва Толстого режиссеры из разных стран мира экранизировали уже 30 раз - первая версия фильма вышла в 1910 году, а последняя - в 2012-м (режиссер Джо Райт, в главной роли Кира Найтли).

4. Не боялся экспериментов

В 1859 году Лев Толстой открыл для крестьянских детей странную школу прямо в своем имении. Толстой, представь себе, был уверен, что учеба должна быть исключительно в удовольствие. «Образование не может быть насильственно и должно доставлять наслаждение учащимся» - вот что он писал. В Яснополянской школе, помимо самого Льва, преподавали еще четыре человека. Они обязаны были не вдалбливать знания в детей, а заинтересовать их уроками. Школьники могли сами выбирать, на какие занятия им ходить, ученикам разрешалось являться на уроки в любое время и покидать школу, когда захочется.

Кто тут с бородой

Лев Толстой родился 9 сентября 1828 года в родовой усадьбе Ясная Поляна в Тульской области. Умер от воспаления легких 20 ноября 1910 года в доме начальника железнодорожной станции Астапово (сейчас – «Лев Толстой», Липецкая область).

Сочинение

Каким вы представляете себе Льва Толстого? Что кажется вам самым главным в его отношении к себе и к окружающим людям?

Лев Толстой прожил большую и сложную жизнь, в которой было много поворотных событий, изменивших мировоззрение писателя, его эстетические позиции. Главное, что было в характере Толстого, - это постоянный поиск истины, смысла человеческого бытия. Это есть и в ранних повестях «Детство», «Отрочество», «Юность», и в самых поздних произведениях философского, характера, в которых он утверждает идею самосовершенствования и непротивления злу насилием. Борьба добра и зла постоянно волновала Толстого как человека и писателя.

Существует огромная коллекция портретов Льва Толстого: его рисовали, лепили, ваяли, фотографировали. Какой из знакомых вам портретов, по вашему мнению, наиболее точно воспроизводит не только его внешность, но и духовные качества этого необычного человека?

Запоминается потрет Л. Н. Толстого работы И. Н. Крамского 1873 года. Писателю 45 лет. Он уже прославленный автор «Севастопольских рассказов», автобиографической трилогии, романа «Война и мир», постоянный житель Ясной Поляны. Художник прекрасно передает напряженность мысли Толстого, острый взгляд, внутреннюю энергию. Лев Николаевич изображен в свободной рубахе, получившей название «толстовка».

В последние годы жизни писателя его много раз рисовал Илья Репин. Он создавал портреты и сюжетные картины, которые показывали старого Толстого в действии, в движении. Среди них особенно популярна картина «Толстой на пашне». Чем, на ваш взгляд, вызвана такая популярность?

В то время, когда был написан портрет, Толстой проповедовал идею опрощения, приближения к крестьянскому труду, сельскому быту. Толстой стремился учиться у народа его мудрости, постигать его философию. Кроме того, мастерство Репина позволило передать не только одежду писателя и его занятие несвойственным дворянину трудом, но и движение его мысли, состояние духовности в момент приобщения к крестьянскому труду.

Как вы оцениваете Льва Толстого как читателя, поскольку вам знакомы списки прочитанных и высоко оцененных им произведений? Как вам кажется, стал бы Толстой вносить в эти списки те произведения, которые ему совсем не нравились, или он их не называл просто потому, что книги, которые не понравились, не остались в памяти?

Возвращаясь к словам Яна Амоса Коменского, Толстой проявил здесь такое важное умение читателя, как умение выбирать книгу. Именно по нравственному влиянию на формирование юного человека были включены в этот список книги. Здесь Нагорная проповедь (Евангелие), произведения русской и мировой классики, особенно А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева. Он не ставил перед собой задачи вносить в этот список все прочитанные книги, которые ему нравились или не нравились, он вносил в него произведения, которые его потрясли духовно и оказали влияние на его нравственные убеждения.

2. Аффективный характер личности ("эпилептический характер")

Уже в отроческие годы мы можем отметить развитие повышенной аффективности в характере Толстого. Вспыльчивость, чувствительность, лабильность настроений, слезливость--черты, которые уже с детства, а потом в отроческие годы, выпукло появляются в его поведении. Например, в "Отрочестве" мы имеем описание такой вспышки аффективности с агрессивными действиями во время ссоры со старшим братом (стр. 161, глава V). Такие же вспышки аффективности описаны. дальше в главах XI - XVI. Здесь мы видим нарастание аффекта под влиянием целого ряда детских неудач. Полученная единица за плохо выученный урок, угроза Мими пожаловаться бабушке на то, что он появился на лестнице, где ему нельзя было появляться, сломанный ключик от портфеля отца и, наконец, обида, что Сонечка предпочла другого мальчика в играх, а не его. Все эти неудачи вызвали в его психике бурную реакцию - столкновение с гувернером. В состоянии аффекта он теряет самообладание, делается агрессивным и импульсивным. ..."Мне хотелось буянить и сделать какую-нибудь молодецкую штуку", говорит Толстой". "Кровь с необыкновенной силой прилила к моему сердцу, я почувствовал, как крепко оно билось, как краска сходила с моего лица и как совершенно невольно затряслись мои губы. Я должен был быть страшен в эту минуту, потому что St. Jerome, избегая моего взгляда, быстро подошел ко мне и схватил за руку; но только что я почувствовал прикосновение его руки, мне сделалось так дурно, что я, не помня себя от злобы, вырвал руку и из всех моих детских сил ударил его.

Что с тобой делается? сказал, подходя ко мне, Володя, с ужасом и удивлением видевший мой поступок.

Оставь меня, - закричал я на него сквозь слезы, никто вы не любите меня, не понимаете, как я несчастлив! Все вы гадки, отвратительны - прибавил я с каким то исступлением, обращаясь ко всему обществу.

Но в это время St. Jerome с решительным и бледным лицом снова подошел ко мне. и не успел я приготовиться к защите, как он уже сильным движением, как тисками, сжал обе мои руки и потащил куда-то. Голова моя закружилась от волнения; помню только, что я отчаянно бился головой и коленками до тех пор. пока во мне были еще силы; помню, что нос мой несколько раз натыкался на чьи то ляжки, что в рот мне попадал чей-то сюртук, что вокруг себя со всех сторон я слышал присутствие чьих то ног, запах пыли и violette, которою душился St. Jerome.

Через пять минут за мной затворилась дверь чулана"...

Переночевав в наказание в темном чулане, на завтра он был приведен к бабушке с тем. чтобы просить повинную, но вместо этого его аффект разразился судорожным припадком .

По-видимому эти приступы патологического аффекта со всеми его последствиями не были единичными за время отрочества, ибо Толстой с тяжелым чувством и с неохотой останавливается на воспоминаниях отроческих годов. В главе XX он говорит:

"Да, чем дальше подвигаюсь я в описании этой поры моей жизни, тем тяжелее и труднее (разрядка наша) становится она для меня. Редко, редко между воспоминаниями за это время нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой Поры, когда снова истинно-нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста, и положило начало новой, исполненной прелести и поэзии поре юности".

Из этого мы можем заключить, что период отрочества для него был самым тяжелым в смысле развития эпилептического характера. И только юность начинается более светлыми воспоминаниями. По-видимому, в юности вышеупомянутые патологические, приступы резко уменьшаются. Это еще. конечно, не значит, что эпилептоидный характер психики остановился в своем развитии.

Патологический характер Толстого лучше всего сказывается в реакциях поведения его, когда он попадает в какую либо среду, безразлично какую: ему близкую по классовому состоянию,или же ему чуждую.

Когда Толстой попадает в среду студентов-однокурсников - сразу же сказывается ненормальность его поведения. В XXXVI главе "Юности" он об этом говорит так: "Я везде чувствовал связь, соединяющую это молодое общество, но с грустью чувствовал, что связь эта как то обошла меня, но это было только минутное впечатление. Вследствие его и досады порожденной им; напротив, я даже скоро Нашел, что очень хорошо, что я не принадлежу ко всему этому обществу, что у меня должен быть свой кружок людей порядочных и уселся на 3-й лавке, где сидели граф Б., барон 3., князь Р., Ивин и другие господа в том же роде, из которых я был знаком с Ивиным и графом. Но и эти господа смотрели на меня так, что я чувствовал себя не совеем принадлежащим к их обществу".

Следовательно, он не мог сойтись даже с молодыми людьми его же среды, несмотря на то, что он хотел этого. Причина тут кроется именно в его ненормальном характере, в его заносчивости, в неумении естественно держать себя, ибо со всеми он держится "по-лермонтовски" (вспомним таксе же поведение Лермонтова в студенческой среде).

"На следующих лекциях (говорит он дальше) я уже не чувствовал гак сильно одиночества, познакомился со многими, жал руки, разговаривал, но между мной и товарищами настоящего сближения все-таки не делалось отчего то, и еще часто мне случалось в душе грустить и притворяться. С компанией Ивина и аристократов, как их все называли, я не мог сойтись Потому, что, как теперь вспоминаю, я был дик и груб с ними и кланялся им только тогда, когда они мне кланялись, а они очень мало, невидимому, нуждались в моем знакомстве".

Таким образом про него можно оказать, что он "от своих отстал и к другим не пристал", он просто не был в состоянии приспособиться к какой либо среде. Единственная попытка сойтись с одним студентом (казеннокоштный студент Оперов) не из его среды окончилась вскоре вспышкой ссоры.

К профессорам и к их лекциям он также относился свысока, несерьезно для любознательного и способного юноши.

..."Я помню, что и на профессора распространял свой сатирический взгляд"....

Вопреки общепринятому приему студентов записывать лекции, он решает иначе: "На этой же лекции, решив, что записывание всего, что будет говорить всякий профессор, не нужно и даже было бы глупо, я держался этого правила до конца курса".

Вызванная его болезненною реакцией поведения замкнутость, угловатость, заносчивость, неестественная кичливость своим comme il faut и "демонической позой", чудачества, резко обращали на себя внимание окружающих.

Лица, наблюдавшие Толстого студентом, характеризуют его таким образом:

"... в нем всегда наблюдали какую-то странную угловатость, застенчивость (Н. Н. Загоскин, Историч. Вестник, 1894, январь).

"Изредка я тоже присутствовал на уроках, сторонясь от графа, с первого же раза оттолкнувшего меня напускной холодностью, щетинистыми волосами и презрительным выражением прищуренных глаз. В первый раз в жизни встретился мне юноша, преисполненный такой странной и непонятной для меня важности и преувеличенного довольства собой".

"... его товарищи, видимым образом, относились к нему как к большому чудаку". (В. Назаров, Исторический Вестник, 1890, No11). Затем, после, когда он бросил учение и поступил юнкером на военную службу, личность и характер вырисовываются все более и более неустойчивыми.

Самый отъезд его на Кавказ, по-видимому, был вызван каким-то нервно-психическим кризисом, ибо по приезде на Кавказ он стал лечиться железистыми ваннами и к Ергольской от 5 июня он пишет так: "Я приехал жив и здоров, но немного грустный, к концу мая в Старо-гладковскую.

"... Я беру железистые ванны и более не чувствую боли в ногах. У меня всегда был ревматизм, но во время нашего путешествия по воде, я думаю, я еще простудился. Редко я так хорошо себя чувствовал, как теперь и, несмотря на сильные жары, я делаю много движений". Однако, это хорошее самочувствие, невидимому, у него менялось. В дневнике от 20 марта 1852 года он пишет: "с ноября месяца я лечился, сидел целых два месяца, т. е. до нового года дома: это время я провел Хотя и скучно, но спокойно и полезно. Январь я провел частью в дороге, частью в Старогладковской, писал, отделывая первую часть 1 , готовился к походу и был спокоен и хорош.

А 30-V-1852 г. он пишет Ергольской: "я был бы вполне доволен этими двумя месяцами, если бы не хворал. А в общем нет худа без добра, моя болезнь дала мне предлог отправиться на лето в Пятигорск, откуда я Вам пишу. Я здесь уже 2 недели и веду образ жизни очень правильный и уединенный, благодаря чему доволен как своим здоровьем, так и поведением. Встаю в 4 часа, чтоб пойти пить воды, что продолжается до 6-ти. В 6 часов я беру ванну, и возвращаюсь домой... нет худа без добра, - когда я нездоров более усидчиво занимаюсь писаньем другого романа (разрядка наша), который я начал (из письма к Ергольской от 20 октября 1852 г.).

Из этих отрывков мы видим, что Толстой в течение 1851 и 1852 гг. жалуется на болезнь и лечится. В письмах, цитированных здесь нами к Ергольской, он все время отмечает, что он "спокоен". Невидимому, до этого он находился в состоянии возбуждения. Следовательно, мы имеем основание думать, что Кавказ его привлек для лечения нервов, помимо службы в армии. Да и вряд ли можно было объяснить иначе военную службу на фронте, как один из порывов неустойчивости эпилептоидной психики молодого Толстого.

Психическая неустойчивость, лабильность, вспыльчивость, изменчивость настроения, аффективность, оппозиционное настроение, задумчивость, говорливость, тщеславно и заносчивость - качества, которые проявлял молодой Толстой вообще, здесь на военной службе эти свойства не делали его годным к службе на фронте. Сослуживцы отзываются о нем таким образом: ..."говорил он хорошо, быстро , остроумно и увлекал всех слушателей беседами и спорами ".

"... он не был горд, а доступен, жил как хороший товарищ с офицерами, но с начальством вечно находился в оппозиции .

"По временам на Толстого находили минуты грусти, хандры: тогда он избегал нашего общества. ... Иногда Толстой куда-то пропадал и только потом мы узнавали, что он находился на вылазках, как доброволец,или проигрывался в карты. И он нам каялся в грехах. Часто Толстой давал товарищам лист бумаги, на котором были набросаны окончательные рифмы. ... Мы должны были подбирать к ним остальные, начальные слова. Кончалось тем, что Толстой сам подбирал их, иногда в очень нецензурном смысле .

"В Севастополе начались у графа Толстого вечные столкновения с начальством. Это был человек, для которого много значило застегнуться на все пуговицы, застегнуть воротник мундира. и человек, не признававший дисциплины и начальства .

"Всякое замечание старшего в чине вызывало со стороны Толстого немедленную дерзость или едкую, обидную шутку. Так как граф Толстой прибыл с Кавказа, то начальник штаба всей артиллерии Севастополя, генерал Крыжановский (впоследствии генерал-губернатор) назначил его командиром горной батареи.

"Назначение это было грубой ошибкой, так как Лев Николаевич не только имел мало понятия о службе, но никуда не годился, как командир отдельной части: он нигде долго не служил, постоянно кочевал из части в часть.

"... Тут, во время командования горной батареей, у Толстого скоро и произошло первое серьезное столкновение с начальством .

Толстой был бременем для батарейных командиров и поэтому вечно был свободен от службы: его никуда нельзя было командировать. В траншеи его не назначили; в минном деле он не участвовал. Кажется, за Севастополь у него не было ни одного боевого ордена, хотя во многих делах он участвовал как доброволец и был храбр...

Любил выпить, но пьян никогда не был (разрядка везде наша) (А. В. Жаркевич, из воспоминаний о Л. Н. Толстом Одаховского).

Из этой характеристики мы видим, что возбужденный, запальчивый, агрессивный характер Толстого за этот период не только не унимался, но poc crescendo, ибо отъезд его из Севастополя был вызван, по-видимому, его аффективным характером и, кроме того, по приезде в Петербург его возбуждение и агрессивность еще больше увеличивались. О его пребывании в Петербурге современники отзываются таким образом:

"... В продолжение часа, проведенного мною у Тургенева, мы говорили вполголоса, из боязни разбудить спящего за дверью графа.

Вот все время так, - говорил с усмешкой Тургенев. Вернулся из Севастополя с батареи, остановился у меня и пустился во все тяжкие. Кутежи, цыгане и карты (во всю ночь); а затем до двух часов спит, как убитый. Старался удерживать его, но теперь махнул рукой.

"В этот же приезд мы и познакомились с Толстым, но знакомство это было совершенно формальное, так как я в то время еще не читал ни одной его строки и даже не слыхал о нем, как о литературном имени, хотя Тургенев толковал о его рассказах из детства. Но с первой минуты я заметил в молодом Толстом невольную оппозицию всему общепринятому в области суждений 2 . В это короткое время я только однажды видел его у Некрасова вечером в нашем холостом литературном кругу и был свидетелем того отчаяния, до которого доходил кипятящийся и задыхающийся от спора Тургенев на видимо сдержанные, но тем более язвительные возражения Толстого.

"... Наем постоянного жительства в Петербурге необъясним был для меня; с первых же дней Петербург не только сделался ему несимпатичным, но все петербургское заметно действовало на него раздражительно. Узнав от него в самый день свидания, что он сегодня зван обедать в редакцию "Современника", и, несмотря на то, что уже печатал в этом журнале, никого там близко не знает, я согласился с ним ехать. Дорогой я счел необходимым предупредить его, что там не следует касаться некоторых вопросов и преимущественно удерживаться от нападок на Ж. Занд. которую он сильно не любил, между тем как перед нею фанатически преклонялись в то время многие из членов редакции. Обед прошел благополучно. Толстой был довольно молчалив, но к концу он не выдержал. Услышав похвалу новому роману Ж. Занд, он резко объявил себя ее ненавистником, прибавив, что героинь ее романов, если бы они существовали в действительности, следовало бы, ради назидания, привязывать к позорной колеснице и возить по петербургским улицам. У него уже тогда вырабатывался тот своеобразный взгляд на женщин и женский вопрос, который потом выразился с такой яркостью в романе "Анна Каренина". Сцена в редакции могла быть вызвана его раздражением против всего петербургского, но скорее всего его склонностью к противоречию. Какое бы мнение ни высказывалось и чем авторитетнее казался ему собеседник, тем настойчивее подзадоривало его высказать противоположное и начать резаться на словах . Глядя, как он прислушивался, как всматривался в собеседника из глубины серых, глубоко запрятанных глаз, и как иронически сжимались его губы, он как бы заранее обдумывал не прямой ответ, но такое мнение, которое должно было озадачить, сразить своею неожиданностью собеседника.

"Таким представлялся мне Толстой в молодости. В спорах он доходил иногда до крайности . Я находился в соседней комнате, когда раз начался у него спор с Тургеневым; услышав крики, я вышел к спорившим. Тургенев шагал из угла в угол, выказывая все признаки крайнего смущения; он воспользовался отворенною дверью и тотчас же скрылся. Толстой лежал на диване, но возбуждение его настолько было сильно, что сто и лоне мало трудов его успокоить и отвезти домой . Предмет спора мне до сих пор остался незнаком. Зима эта была первою и последнею, проведенною Л. Н. Толстым в Петербурге; но дождавшись весны, он уехал в Москву и затем поселился в Ясной Поляне. (Разрядка везде наша Г. С.). (Д. В. Григорович).

"Когда Тургенев только что познакомился с графом Толстым, то сказал о нем:

Ни одного слова, ни одного движения в нем нет естественного, Он вечно рисуется перед нами, и я затрудняюсь, как объяснить в умном человеке эту глупую кичливость своим захудалым графством.

Не заметил я этого в Толстом, - возразил Панаев.

Ну, да ты много чего не замечаешь, - ответил Тургенев.

"Через несколько времени Тургенев нашел, что Толстой имеет претензию на донжуанство. Раз как-то граф Толстой рассказывал некоторые интересные эпизоды, случившиеся с ним на войне. Когда он ушел, то Тургенев произнес:

Хоть в щелоке вари три дня русского офицера, а не вываришь из него юнкерского ухарства; каким лаком образованности ни отполируй такого субъекта, все-таки в нем просвечивает зверство.

"И Тургенев принялся критиковать каждую фразу графа Толстого, тон его голоса, выражение лица и закончил: "И все это зверство, как подумать, из одного желания получить отличие" (Панаев). Если мы даже и примем во внимание некоторое пристрастие Тургенева в оценке личности и поведения, Толстого, все же бросается в глаза: современники, которые сталкиваются с Толстым - все в один голос отмечают необычайное возбуждение и ненормальность его характера за этот период.

По-видимому, этот период возбуждения эпилептического характера сменился периодом депрессии, упадка этого возбуждения "хандрой, тоской", на что он также жаловался,или какими либо другими эквивалентами; он уезжает за границу, главный мотив - лечение. Ездил он несколько раз (2 или 3 раза) и, наконец, в 62 году, он, по совету врачей, едет лечиться на кумыс в Самарскую губернию.

Принимая во внимание заявление самого Толстого, что в 35 лет у него появилось "настоящее сумасшествие" (о котором он говорит в "Записках сумасшедшего") и принимая во внимание, что в этом же Году (т. е. 1862 г.) он уехал лечиться на кумыс и сопоставляя вое это, мы имеем основание утверждать, что, видимо, в этом то году у него появились те судорожные припадки, которые у него были в детстве, а потом стали сильнее развиваться: тем более мы имеем основание это утверждать, что, помимо усердного лечения, этот период отличается упадочностью его творчества. Критика также отметила этот период, как период упадка, о чем будет речь ниже. Возможно, что это обстоятельство заставило ускорить намеченную женитьбу, которая совершается в том же году, т. е. в 1862 г.

Однако, семейная жизнь, несмотря на "счастливое", как будто, начало супружеской жизни, не сглаживает аффективно-агрессивный характер Толстого, наоборот: он все более и более развивается. Уже с самого начала супружеской жизни Толстой ссорится с Софьей Андреевной, о чем он сам свидетельствует в "Анне Карениной". Упоминая тут же после женитьбы о разочаровании Левина в супружеской жизни, он как одну из причин этого разочарования указывает на ссоры супругов.

"... Другое разочарование и очарование были ссоры. Левин никогда не мог себе представить, чтобы между ним и женою могли быть другие отношения, кроме нежных, уважительных, любовных и вдруг с первых же дней они поссорились . Ссоры эти, как и первая ссора, вызывались, по словам самого Толстого, всякими ничтожными причинами и, конечно, объяснялись не только ненормальным характером Толстого, а также отчасти и самой Софьи Андреевны. Об этом говорит сам Толстой, и таким образом (стр. 376 Анны Карениной): "они помирились. Она, сознав свою вину, но не высказав ее, стала нежнее к нему, и они испытали новое, удвоенное счастие любви. Но это не помешало тому, чтобы столкновения эти не повторялись и даже особенно часто, по самым неожиданным и ничтожным поводам . Столкновения эти происходили часто от того, что они не знали еще, что друг для друга важно и оттого, что все это первое время они оба часто бывали в дурном расположении духа . Когда один был в хорошем, а другой в дурном, то мир не нарушался, но когда оба случались в дурном расположении, то столкновения происходили из таких непонятных, по ничтожности, причин, что они потом никак не могли вспомнить, о чем они ссорились . Правда, когда они оба были в хорошем расположении духа, радость жизни их удвоилась. Но все таки это первое время было тяжелое для них время . "Во все это первое время особенно живо чувствовалась натянутость, как бы подергивание в ту и другую сторону той цепи, которою они были связаны. Вообще, тот медовый месяц, т. е. месяц после свадьбы, от которого, по преданию, ждал Левин столь многого, был не только не медовым, но остался воспоминании их обоих самым тяжелым и унизительным временем их жизни . Они оба одинаково старались в последующей жизни вычеркнуть из своей памяти все уродливые, постыдные обстоятельства этого нездорового времени , когда оба они редко бывали в нормальном настроении духа "... (Разрядка везде наша Г. С.). Этот отрывок нам многое говорит и многое объясняет, почему супружеская жизнь Толстого не могла дать ему то, что он ожидал. "Ненормальное настроение духа", "постыдные обстоятельства этого нездорового времени" в первый "медовый" месяц женившихся по любви супругов, есть несомненно факт бросающийся в глаза. Это не бытовая мелочь обыденной жизни, если Толстой говорит о своем "медовом месяце", как о самом тяжелом и унизительном времени их супружеской жизни, что в последующей жизни приходилось вычеркнуть из памяти, как что то уродливо-болезненное. Тут невольно напрашивается мысль о том, что не только мелкие обстоятельства вызывали болезненные аффективные разряды его психики, а также ненормальные сексуальные отношения в половой жизни обоих супругов. Иначе нельзя понять резкую оценку этого времени, и что подразумевал Толстой в словах "постыдные обстоятельства этого нездорового времени". Если бы он только подразумевал одни ссоры и свои аффективные выпады, то, ведь эти ссоры продолжались и дальше и ничего специфического не, представляли для "медового месяца". Но раз он говорит о каких то "постыдных обстоятельствах этого нездорового времени", как о чем то специфическом этого времени, которое потом как то сгладилось, то нет сомнения, что здесь играли роль какие то специфические сексуальные ненормальности, превратившие "медовый месяц" во что то тяжелое, что и заставляло, по его словам, вычеркивать все из памяти супругов об этом времени.

Однако, причиной этих ссор и аффективных выпадов являлись не только ненормальный характер Толстого и ненормальная его сексуальность, но также и истерический характер Софьи Андреевны. Как известно, истеричный характер был констатирован в свое время врачами, которые были вызваны во время попытки Софьи Андреевны броситься в пруд с целью самоубийства. (См. дневник Гольденвейзера).

Впрочем, об этом красноречиво говорит нам сам Толстой. После первой ссоры с женой он говорит:

"Тут только в первый раз он ясно понял то, что он не понимал, когда после венца повел ее в церковь. Он понял, что она не только близка ему, но что он теперь не знает, где кончается она и начинается он. Он понял это по тому мучительному чувству раздвоения, которое он испытывал в эту минуту. Он оскорбился в первую минуту, но в ту же секунду он почувствовал, что он не может быть оскорблен ею, что она была он сам . Он испытывал в первую минуту чувство подобное тому, какое испытывает человек, когда, получив вдруг сильный удар сзади, с досадой и желанием мести оборачивается, чтобы найти виновного и убеждается, что это он сам нечаянно ударил себя"...

"... Как человек в полусне, томящийся болью, он хотел оторвать, отбросить от себя больное место и, опомнившись, чувствовал, что больное место он сам ..." (Разрядка наша).

Иначе говоря, Софья Андреевна, как особа с истерическим характером, проявляла ту же самую аффективность, запальчивость, а иногда и сварливость, которые были свойственны и ему, следовательно, ее патологический характер был как бы отражением его патологического характера, отсюда и его вывод: "больное место - он сам". Он сам, с одной стороны, и в буквальном смысле "больное место", с другой стороны, патологический характер Софьи Андреевны - отражение его характера - есть также (в переносном смысле) "больное место" его же характера, но только в лице другого человека.

Теперь мы перейдем к вопросу о патологии сексуальной жизни Толстого, которая, в сущности тоже была причиной того, что его "медовый месяц" был для супругов тяжелым воспоминанием.

Что сексуальная жизнь Толстого в период его молодости была ненормальной, мы знаем по его же собственной оценке холостой жизни. Он сам называл этот период как период "грубой распущенности" и период половых излишеств. Но все-таки мы не знаем, какой характер носили эти излишества, что в них бытовое и что патологическое.

Вышеприведенный отрывок из "Анны Карениной" нам уже кое что говорит (о чем речь будет ниже), но более подробно о ненормальностях сексуальной жизни говорит он нам в "Крейцеровой сонате". "Крейцерова соната" сама по себе есть замечательнейший патологический документ сексуальной жизни эпилептоида. Такое копанье в "грязном белье" своих сексуальных переживаний, такое упоение и, можно сказать, экстатическое увлечение в обнажении себя и своей половой физиологии до крайности, есть черта эпилептоида, находящего наслаждение в циническом обнажении себя в самом непривлекательном свете. Вспомним ту же самую страсть Достоевского.

К сожалению, мы не можем подробно остановиться на этом интереснейшем для психопатолога документе, поскольку этого вопроса, мы касаемся здесь частично.

Итак, приведем несколько отрывков из "Крейцеровой сонаты", после чего осветим подчеркнутые нами места в этих отрывках.

"Сколько я ни старался устроить себе медовый месяц, ничего не выходило. Все время было гадко, стыдно и скучно. Но очень скоро стало еще мучительно тяжело. Началось это очень скоро. Кажется, на 3-й или на 4-й день я застал жену скучною, стал спрашивать о чем, стал обнимать ее, что, по-моему, было все, чего она могла желать, а она отвела мою руку и заплакала. О чем? Она не умела сказать. Но ей было грустно, тяжело. Вероятно ее измученные нервы подсказали ей истину о гадости наших сношений ; но она не умела сказать. Я стал допрашивать: она что-то сказала, что ей грустно без матери. Мне показалось, что это неправда. Я стал уговаривать ее, промолчав о матери. Я не понял, что ей просто было тяжело, а мать была только отговорка. Но она тотчас же обиделась за то, что я умолчал о матери, как будто не поверив ей. Она сказала мне, что я не люблю ее. Я упрекнул ее в капризе, и вдруг лицо ее совсем изменилось, вместо грусти выразилось раздражение, и она самыми ядовитыми словами начала упрекать меня в эгоизме и жестокости . Я взглянул на нее. Все лицо ее выражало полнейшую холодность и враждебность, почти ненависть ко мне. Помню, как я ужаснулся, увидав это. Как? что? думал я. Любовь - союз душ, и вместо этого вот что! Да не может быть, да это не она!

Я пробовал было смягчить ее, но наткнулся на такую непреодолимую стену холодной, ядовитой враждебности, что не успел я оглянуться, как раздражение захватило и меня и мы наговорили друг другу кучу неприятностей. Впечатление этой первой ссоры было ужасно. Я называл это ссорой, но это была не ссора, а это было только обнаружение той пропасти, которая в действительности была между нами. Влюбленность истощилась удовлетворением чувственности, и остались мы друг против друга в нашем действительном отношении друг к другу, т. е. два совершенно чуждые друг другу эгоиста, желающие получить себе как можно больше удовольствия один через другого. Я называл ссорой то, что произошло между нами; но это была не ссора, а это было только следствие прекращения чувственности, обнаружившее наше действительное отношение друг к другу. Я не понимал, что это холодное и враждебное отношение было нашим нормальным отношением , не понимал этого потому, что это враждебное отношение в первое время очень скоро опять закралось от нас вновь поднявшеюся перегонной чувственностью , т. е. влюблением.

"И я думал, что мы поссорились и помирились, и что больше этого уже не будет. Но в этот же первый медовый месяц очень скоро наступил опять период пресыщения, опять мы перестали быть нежными друг к другу, и произошла опять ссора. Вторая ссора эта поразила меня еще больнее, чем первая. - "Стало быть, первая не была случайностью, а это так и должно быть и так и будет", думал я. Вторая ссора тем более поразила меня, что она возникла по самому невозможному поводу. Что-то такое из-за денег, которых я никогда не жалел и уж никак не мог жалеть для жены. Помню только, что она так как-то повернула дело, что какое-то мое замечание оказалось выражением моего желания властвовать над ней через деньги, на которых я утверждал, будто бы, свое, и исключительное право, что-то невозможное, глупое, подлое, неестественное ни мне, ни ей. Я раздражился, стал упрекать ее в неделикатности, она меня, - и пошло опять. И в словах, и в выражении лица и глаз я увидал опять ту же, прежде так поразившую меня, жестокую, холодную враждебность. С братом, с приятелями, с отцом, я помню, я ссорился , но никогда между нами не было той особенной, ядовитой злобы, которая была тут . Но прошло несколько времени, и опять эта взаимная ненависть скрылась под влюбленностью , т. е. чувственностью , и я утешался мыслью, что эти две ссоры были ошибки, которые можно исправить. Но вот наступила третья, четвертая ссора, и я понял, что это не случайность, а что это так должно быть, так будет , и я ужаснулся тому, что предстоит мне. При этом мучила меня еще та ужасная мысль, что это один я только так дурно, непохоже на то, что я ожидал, живу с женой, тогда как в других супружествах этого, не бывает. Я не знал еще тогда, что это общая участь, но что все так же, как я, думают, что это их исключительное несчастье, скрывают это исключительное, постыдное свое несчастье не только от других, но от самих себя, сами себе не признаются в этом.

"... Началось с первых дней и продолжалось все время, все усиливаясь и ожесточаясь. В глубине души я с первых же недель почувствовал, что я пропал, что вышло не то, чего я ожидал; что женитьба не только не счастье, но нечто очень тяжелое, но я, как и все, не хотел признаться себе (я бы не признался себе и теперь, если бы не конец) и скрывал не только от других, но и от себя. Теперь я удивляюсь, как я не видал своего настоящего положения. Его можно бы уже видеть потому, что ссоры начинались из таких поводов, что невозможно бывало после, когда они кончались, вспомнить из-за чего. Рассудок не поспевал подделать под постоянно существующую враждебность друг к другу достаточных поводов. Но еще поразительнее была недостаточность предлогов примирения. Иногда бывали слова, объяснения, даже слезы, но иногда... ох! гадко и теперь вспомнить - после самых жестоких слов друг другу, вдруг молча взгляды, улыбки, поцелуи, объятья... Фу, мерзость! Как я мог не видеть всей гадости этого тогда. .."

"... Ведь что главное погано, - начал он, - предполагается в теории, что любовь есть нечто идеальное, возвышенное, а на практике любовь ведь есть нечто мерзкое, свиное, про которое и говорить и вспоминать мерзко и стыдно. Ведь не даром же природа сделала то, что это мерзко и стыдно. А если мерзко и стыдно, то так и надо понимать. А тут, напротив, люди делают вид, что мерзкое и стыдное прекрасно и возвышенно. Какие были первые признаки моей любви? А те, что я предавался животным излишествам не только не стыдясь их, но почему-то гордясь возможности этих физических излишеств , не думая при этом нисколько не только о ее духовной жизни, но даже и об ее физической жизни. Я удивлялся, откуда бралось наше озлобление друг к другу ..."

"... Я удивлялся нашей ненависти друг к другу. А ведь это и не могло быть иначе. Эта ненависть была не что иное, как взаимная ненависть сообщников преступления - и за подстрекательство, и за участие в преступлении."

Все произошло от того, что между нами была страшная пучина , о которой я вам говорил, то страшное напряжение взаимной ненависти друг к другу , при которой первого повода было достаточно для произведения кризиса. Ссоры между нами становились последнее время чем-то страшным и были особенно поразительны, сменяясь той же напряженной да животной страстностью ."

"...Я настаиваю на том, что все мужья, живущие так, как я жил, должны или распутничать ,или разойтись; или убить самих себя или своих жен, как я сделал . Если с кем этого не случилось, то это особенно редкое исключение. Я ведь прежде чем кончить, как я кончил, был несколько раз на краю самоубийства, а она тоже отравлялась ."

Итак, прочитавши эти места в "Крейцеровой сонате", невольно напрашивается мысль, какая кошмарная сексуальная жизнь должна была быть у супругов, если Толстой устами героя приходит к заключению: "все мужья, живущие так, как я жил, должны или распутничать... иди убить самих себя,или своих жен", И действительно, он был несколько раз на краю самоубийства, а она тоже отравлялась". Можно ли тут говорить о бытовых ссорах после этого? Ясно, что тут мы имеем дело с резко выраженными проявлениями патологической сексуальности.

В чем эта патология здесь заключается, мы имеем определенный ответ Толстого: прежде всего он кается в своих подовых излишествах, в чрезвычайно повышенной Libido, но опять таки дело тут не в этом. Этим ведь он отличался и в холостой жизни. В супружеской жизни не это составляло суть его душевной трагедии. Дело тут в том, что этому Libido всегда предшествовали специфические эксцессы, об этом он нам сам красноречиво поясняет. Сначала его поражает - "откуда бралось наше озлобление друг к Другу, откуда "то страшное напряжение взаимной ненависти друг к другу", что становилось "чем-то страшным" и было особенно поразительно, сменяясь той же напряженной животной страстностью... после самых жестоких слов друг другу, вдруг молча, взгляды, улыбки, поцелуи, объятья... Фу, мерзость!, как я мог не видеть всей гадости этого тогда..." В первое время он не понимал, что это было бессознательным проявлением его садистической сексуальности. Он думал, что это просто обычная ссора. Но потом, когда это стало проявляться все чаще и чаще, он "понял, что враждебное отношение было нашим нормальным отношением", которое "очень скоро" сменялось "перегонной чувственностью". Вот почему жена его, не понявши в чем дело, на 3-й или 4-й день "медового месяца" "самыми ядовитыми словами начала упрекать его в жестокости и эгоизме."

После этого нам делается понятным и объяснение Толстого в "Анне Карениной" (см. выше приведенные цитаты оттуда же). "Столкновения эти происходили часто от того, что они не знали еще, что друг для друга важно" в половой жизни, т. е. просто не знали, как приспособиться друг к другу в половом отношении. Напомним, кстати, тут же, что Толстой, говоря о причинах разочарования супружеской жизнью Левина, говорит: "Другое разочарование и очарование были ссоры", т. е. ссоры служили и причиной разочарования и причиной "очарования"--возбуждения Libido. Все это дает нам основание говорить о садистических наклонностях в сексуальной жизни Толстого.

Помимо патологической сексуальности, тяжесть семейной обстановки усугублялась патологической ревностью. Эта ревность доводила Толстого до такого бредового состояния, что делала его жизнь прямо невозможной. Как развивался этот комплекс переживаний. мы имеем прекрасную исповедь в той же "Крейцеровой Сонате". Приведем несколько выдержек для иллюстрации.

"... С моей женой, которая сама хотела кормить и кормила следующих пятерых детей, случилось с первым ребенком нездоровье. Доктора эти, которые цинически раздевали и ощупывали ее везде, за что я должен был их благодарить и платить им деньги, - доктора эти милые нашли, что она не должна кормить, и она на первое время лишена была того единственного средства, которое могло избавить ее от кокетства. Кормила кормилица, т. е. мы воспользовались бедностью, нуждой и невежеством женщины, сманили ее от ребенка к своему и за это одели ее в кокошник с галунами. Но не в этом дело. Дело в том, что в это самое время ее свободы от беременности и кормления, в ней с особенной силой проявилось прежде заснувшее, женское кокетство. И во мне, соответственно этому, с особенной же силой проявились мучения ревности , которые, не переставая, терзали меня во все время моей женатой жизни , как они и Не могут не терзать всех тех супругов, которые живут с женами, как я жил, т. е. безнравственно ".

"... Я во все время моей женатой жизни никогда не переставал испытывать терзания ревности . Но были периоды, когда я особенно резко страдал этим. И один из таких периодов был тот, когда после первого ребенка доктора запретили ей кормить. Я особенно ревновал в это время, во-первых, потому, что жена испытывала то свойственное матери беспокойство, которое должно вызывать беспричинное нарушение правильного хода жизни; во-вторых, потому, что, увидав, как она легко отбросила нравственную обязанность матери, я справедливо, хотя и бессознательно, заключил, что ей так же легко будет отбросить и супружескую, тем более, что она была совершенно здорова и, несмотря на запрещение милых докторов, кормила следующих детей и выкормила прекрасно".

"... Но и не в этом дело. Я только говорю про то, что она прекрасно сама кормила детей, и что это ношение и кормление детей одно спасало меня от мук ревности . Если бы не это, все случилось бы раньше. Дети спасали меня и ее. В восемь лет у ней родилось пять человек детей. И всех, кроме первого, она кормила сама".

Из этих уже отрывков видно, как кошмарна была эта ревность, если супруг из боязни "женского кокетства", подавлял его сознательно беспрерывным материнством (беременность, кормление), ибо; по его признанию, - "ношение и кормление детей одно спасало меня от мук ревности". Каково же было его возмущение, когда "доктора эти милые" запретили ей кормить ребенка, и тем лишили его спокойствия. Недаром он так презирал докторов! Ревность его чудовищна и, как увидим ниже, доходила у него до бредового экстаза. Этот бредовой экстаз развивался у него постепенно и особенно сильно, по-видимому, проявлялся в периоды сумеречных состояний. В "Крейцеровой сонате" он использовал этот комплекс переживаний, чтобы показать, как этот комплекс сумеречного состояния может довести человека, страдающего бредом ревности, до убийства и самоубийства (об этом см. ниже).

Освещение аффективного характера Толстого было бы неполно, если б мы не дали здесь отзывов о его характере со стороны его детей.

Из нижеприводимых отрывков воспоминаний Льва Львовича. сына Толстого, мы можем довольно определенно представить себе картину этой аффективно-раздражительной психики Льва Толстого.

... "Если он хорошо работал, все весь день шло хорошо, все в семье были веселы и счастливы, - если нет, то темное облако покрывало нашу жизнь ".

... "Я вспоминаю, что каждый вечер управляющий приходил к нему, разговаривал с ним о делах, и часто мой отец так сердился, что бедный управляющий не знал, что сказать и уходил, покачивая головой".

(Воспоминания Л. Л. Толстого "Правда о моем отце" - Ленинград, 1924 г.).

... "Почти каждый год Фет приезжал в Ясную. Отец был рад его видеть. Фет говорил мало и даже как-то трудно. Иногда, прежде чем произнести слово, он долго мычал, что было забавно для нас, детей, но мой отец слушал его с живым интересом, хотя редко, даже почти никогда не обходилось без ссоры между ними ". (Там же, стр. 30).

... "Однажды отец в порыве ярости кричал на него (воспитателя швейцарца).

"Я вас выброшу из окна, если вы будете вести себя подобным образом".

... "Отец любил сам давать уроки математики...

Он задавал нам задачи и горе нам, если мы их не понимали . Тогда он сердился, кричал на нас. Его крик сбивал нас с толку, и мы уже больше ничего не понимали ". (Там же, стр. 48).

"... Иногда таким исключением была болезнь детей, недоразумения с прислугой, или ссоры между родителями, всегда бывшие мне неприятными ".

... "Я вспоминаю довольно серьезную ссору между отцом и матерью. Я тогда примирил их. Что же было причиной ссоры? Я не знаю, быть может отец был недоволен чем-нибудь, что сказала мать, быть может просто рассердился он на нее, чтоб дать выход своему плохому настроению. Он был очень сердит и кричал своим громким, неприятным голосом. Еще ребенком питал я отвращение к этому голосу. Мать, плача, защищалась. " (Там же, стр. 49).

... "Я не любил его, когда он ссорился с мамой ". (Там же, стр. 86).

... "Серьезный, всегда задумчивый, сердитый всегда , и ищущий новых мыслей и определений - так он жил между нами, уединенный со своей громадной работой".

(Описание времени кризиса. Там же, стр. 97).

... "С детства привык к уважению и страху перед ним ". (Стр. 105).

Из этих отзывов сына о своем отце мы определенно видим аффективный характер отца, так что "с детства привык к страху перед ним", ибо "серьезный, всегда задумчивый, сердитый всегда" отец часто ссорился. Ссорился со своей женой, ссорился с друзьями, с прислугой и даже на детей своих он "сердился, кричал" настолько, что вызывает у сына такую оценку: "горе нам, если мы их (т. е. заданных им задач) не понимали".

Между прочим, сам Лев Толстой довольно хорошо охарактеризовал свою аффективно раздражительную натуру с ее переходами, в сенситивную слезливость в одном полушуточном произведении под названием: "Скорбный лист душевно больных яснополянского госпиталя" 3 , где он дает историю болезни всех обитателей Ясной Поляны, в шутливой форме. Надо сказать, что под этой шуткой дается меткая характеристика.

Характеристикой своей личности начинается этот "скорбный лист" и таким образом:

No 1. (Лев Николаевич). Сангвинического свойства принадлежит к отделению мирных. Больной одержим манией, называемой немецкими психиатрами "Weltverbesserungs wahn". Пункт помешательства в том, что больной считает возможным изменить жизнь других людей словами. Признаки общие: недовольство всем существующим порядком, осуждение всех, кроме себя, и раздражительная многоречивость , без обращения внимания на слушателей, частые переходы от злости и раздражительности к ненатуральной слезливой чувствительности .

Наконец, в "Записках сумасшедшего" Толстой прямо указывает на аффективность как на основу его болезненного характера:

" Сегодня возили меня свидетельствовать... и мнения разделились... Они признали меня подверженным аффектам и еще что то такое, но в здравом уме". 4

И так, все эти данные нам определенно говорят об аффективно-раздражительном характере Льва Толстого, и несомненно его поведение соответствующим образом окрашивалось этой аффективноcтью.

Примечания

1. "Детство".

2. Разрядка наша (Г. С.).

3. Илья Львович Толстой, "Мои воспоминания" стр. 67, изд. Ладыжникова. Берлин.

4. Разрядка везде наша (Г. С.)

1. Ставил цель, придерживался ее

2. Был храбрым

3. Вечно боролся с собой

4. Не боялся экспериментов

Кто тут с бородой

Цели:

познакомить с особенностями биографии и мировоззрения писателя, его духовными исканиями;
формировать умения учащихся работать в группе, самостоятельно подбирать необходимый материал по данной теме;
формирование у детей устойчивого интереса к чтению, выработка навыков грамотного читателя.
воспитывать интерес к литературному наследию.

Оборудование: мультимедийная установка; выставка книг с произведениями Л.Н.Толстого для выставки; рисунки детей к произведениям Л.Н.Толстого.

ХОД УРОКА

1. Организация начала урока

2. Вступительная часть

Учитель: Высказывание А.М.Горького, которое зачитывает учитель: “Нет человека более достойного имени гения, более сложного и противоречивого и во всём прекрасного…”

– С этим человеком мы знакомы уже давно по его произведениям. Имя его – Лев Николаевич Толстой.

3. Сообщение темы и цели урока

Учитель: Сегодня на уроке мы побываем в гостях у Л.Н. Толстого, познакомимся с его произведениями, написанными для детей.
– Мы побываем в его родовом имении, которое находилось в Ясной Поляне, пройдёмся по тихим улочкам, заглянем в сельскую школу, зайдём в дом писателя и попытаемся ответить на два главных вопроса, которые волновали писателя всю жизнь: «Что нужно для счастья?», «Как Ведь вопросы не утратили своей актуальности и в наше время. А помогут нам в путешествии по страницам жизни и произведений ученики моего класса. Ребята изучали жизнь и творчество писателя. Класс был разбит на исследовательские группы: «Историки», «Экскурсоводы», «Искусствоведы», «Мемуаристы» . Сегодня они поделятся своими исследованиями.

4. Основная часть

– Начинаем наше путешествие. Приглашаются «Историки».

Ученик 1: Детство Л.Н. Толстого было наполнено живым общением с разными людьми: родителями, учителями, слугами, крестьянами. Писатель появился на свет и провел большую часть жизни в родовом имении Ясная Поляна в Тульской губернии. Он был наследником старинных и знатных дворянских родов: предок по отцовской линии был соратником Петра I; мама происходила из славного рода князей Волконских. По материнской линии Толстой состоял в родстве с Пушкиным.

Ученик 2: Когда мальчику было всего полтора года, мама умерла, но трогательные воспоминания о нежном облике, ласке и теплоте матушки, сохранились в душе Льва Николаевича. Отец писателя также рано ушел из жизни.

Ученик 3: С 1844 года Толстой – студент Казанского университета, сначала восточного факультета, потом юридического. Он много занимался самообразованием, учил иностранные языки, увлекался историей, с 18 лет и всю жизнь вел дневник.Не закончив обучения, Толстой отправился в Москву, и вскоре, по примеру старшего брата Николая, уехал на Кавказ в действующую армию.

Учитель. После войны Лев Николаевич вернулся в своё родовое имение в Ясную Поляну. Добро пожаловать в Ясную Поляну!

– А проведут нас по ней «Экскурсоводы».

Ученик 1: 150 лет назад в стране было мало школ даже в городах, а в деревнях почти все поголовно были неграмотны. Осенью 1859 года Лев Николаевич Толстой открыл в принадлежавшей ему Ясной Поляне школу для крестьянских детей. Он объявил, что школа бесплатная и что телесных наказаний (розог) в ней не будет.

Ученик 2: Сначала крестьяне пожимали плечами: где ж это видано, чтоб бесплатно учить, и будет ли прок, если не посечь озорного, да ленивого. Но вскоре все увидели, что школа в Ясной Поляне не похожа ни на какую другую – ни на убогие училища, ни на тягостные, с зубрёжкой, ругательствами и побоями уроки грамоты у сельского попа, дьячка или отставного солдата.

Ученик 3: В Толстовской школе ребята учились читать, писать, считать, были у них занятия по русской истории, естествознанию, по рисованию и пению. Но главное – школа не отпугивала ребят от учения, они чувствовали себя в ней свободно и весело.

Ученик 4: В классе ученики рассаживались, кто, где хотел: на лавках, на столах, на подоконнике, на полу. Каждый спрашивал учителя обо всём, о чём ни пожелает, разговаривал с ним, советовался с соседями, заглядывал к ним в тетрадки. Уроки превращались в общую беседу, а часто в игру.

Ученик 5: На дом уроков не задавали. Толстой знал, что в тесной избе его ученики не сумеют их выполнить. К тому же деревенские дети много помогали родителям по хозяйству. На переменах и после занятий Толстой рассказывал ребятам что-нибудь интересное, показывал им гимнастические упражнения, боролся с ними, играл в городки, бегал на перегонки, зимой катался на санках с гор, летом ходил на речку или в лес, водил хороводы.
Заглянем в яснополянскую школу.

Чтение отрывка по ролям из произведения «Филиппок».

Учитель. Узнали произведение Льва Толстого?

Ученики. Рассказ «Филиппок».

Учитель. Какая основная мысль в этом произведении?

Ученики. Надо преодолевать робость. У человека должно быть огромное желание учиться.

Учитель. Познакомимся с историей «Азбуки» Льва Толстого.

Приглашаются «Историки».

Ученик 1: В то время книг для детей было мало, и вот известный всему миру писатель пишет для детей «Азбуку». Вышла она в 1872 году. В «Азбуке» Толстой использовал лучшие из сказок, басен, былин, пословиц, поговорок. Всего Львом Николаевичем написано для детей 629 произведений различных жанров. Первая книга «Азбуки» содержит «изображение букв», вторая – «упражнение в соединении складов», третья – книга для чтения: в неё входят басни, былины, поговорки, пословицы.

Ученик 2: Через три года появилось второе издание под названием «Новая азбука», которая учитывала возрастные особенности детей. «Новая азбука» обучала родному языку, развивала художественный вкус, знакомила с бытом людей, жизнью природы, толковала значение многих загадочных слов. Несколько позже были изданы четыре тома «Русских книг для чтения». Все учебные книги Толстого отличаются хорошо подобранным материалом для чтения.

Ученик 3: Лев Николаевич Толстой сочинял и загадки . Сейчас мы проведём конкурс загадок.

Маленький Ерофейка
Подпоясан коротенько,
По полу скок
По лавкам скок-скок
И се в уголок. (Веник)

На дворе горой,
А в избе водой. (Снег)

Один льёт,
Другой пьёт,
Третий растёт. (Дождь, земля, трава)

Учитель. Лев Николаевич широко использовал всем понятный и доступный жанр басни.
– Что это за жанр? (Басня – краткий иносказательный, нравоучительный рассказ или стихотворение, в котором заключена мораль – поучительный вывод, наставление, какие-то правила.)
В них через иносказание, ненавязчиво, деликатно преподносят любое назидание. Писатель добивается, чтобы мораль в его баснях была понятна детям, живой и конкретной.
Одни басни Льва Николаевича воспитывают трудолюбие, честность, смелость, доброту. В других баснях Толстого описывают реальные условия жизни в крестьянской семье, заставляют задуматься над отношением к старшим и беспомощным.
– Какие басни Л.Н.Толстого вы знаете?
– А какова мораль этой басни? («Отец и Сыновья» чтение наизусть)
– Узнали, мораль этой басни…? (Пословицы, выбрать, что подходит и доказать)

Один в поле не воин.
Один и камень не сдвинешь, а вместе и гору поднимешь.
Согласие крепче каменных стен.
Дружно – не грузно, а врозь – хоть брось.

– Значительное место в учебных книгах Толстого занимают сказки – русские, зарубежные, литературные. Угадайте, из какой сказки эти строки:
“В доме было две комнаты: одна столовая, другая спальня. Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлёбкой. Первая чашка, очень большая, была Михайла Ивановича; вторая чашка поменьше, была Настасьи Петровны; третья, синенькая, была Мишуткина. …” (Из сказки “Три медведя”)
Сказки, созданные писателем, часто имеют научно-познавательный характер. Одушевление предметов, волшебно-сказочная форма помогает усваивать географические понятия.
– И вот одна из таких сказок

Ученица зачитывает отрывок из сказки “Шат и Дон”

Учитель. Чему учит сказка? (Надо уважать родителей, слушаться их, дорожить семьёй.)

Учитель. Лев Толстой терпеливо перерабатывал свои произведения для учебных книг. Его сын вспоминал : “Он в то время составлял “Азбуку” и на нас – своих детях – проверял её. Он рассказывал и заставлял нас излагать эти рассказы своими словами”. Писатель стремился дать детям доступные им сведения о законах природы, советовал, как практически использовать эти законы в быту и хозяйстве. Он учит всматриваться в явления природы, изображает их поэтически, используя меткие сравнения.
– Таков, например, рассказ “Какая бывает роса на траве ”. (Отрывок наизусть)

Учитель. Особенной поэтичностью отличаются рассказы Льва Толстого о животных. Писатель учит детей дружбе и преданности на примерах из жизни животных, знакомит с повадками животных и птиц, очеловечивает их, наделяет индивидуальными чертами характера.
– Назовите знакомые вам рассказы о животных Л.Н. Толстого.
– Произведения Толстого – это образец того, как нужно писать для детей.
Лев Николаевич Толстой внёс значительный вклад в развитие детской литературы, рассказы Толстого выходят почти на всех языках мира. “Азбука” Льва Толстого – это источник народной мудрости, это поистине азбука жизни.

Учитель. Но самое главное в творчестве Толстого – это книга, писавшаяся с перерывами 63 года и занимающая 13 томов в собрании толстовских сочинений, пожалуй, не имеет себе равных во всей мировой литературе. Книга эта – дневники писателя. Они помогают заглянуть в сокровенный мир писателя. Дневник – правдивое зеркало души.

– Слово «Мемуаристам».

Ученик 1: Дневниковые записи как приоткрытая дверца души, мыслей и дел человека. Смолоду основополагающей чертой Толстого была самостоятельность суждений: желание до всего дойти своим умом, не брать взаймы готового. Он понимал, что дорога познания трудна. Но ему казалось, что стоит только расписать свою жизнь заранее – и все пойдет как по маслу. Он даже составил правила, в которые верил со всем жаром своей души и записал их в свой дневник:

1) что назначено непременно исполнить, то исполняй, несмотря ни на что;
2) что исполняешь, исполняй хорошо;
3) никогда не справляйся в книге, если что-нибудь забыл, а старайся сам припомнить;
4) заставь постоянно ум твой действовать со всею ему возможною силой;
5) читай и думай всегда громко.

Ученик 2: . Как переделать свою природу? Как приблизить себя к идеалу? Прежде всего, решил для себя молодой Толстой, необходимо стать образованным человеком.
Толстого – студента не удовлетворяют занятия в Казанском университете. Он решает далее учиться самостоятельно и разрабатывает в дневнике программу, которую намерен осуществить за два года. Замыслы по самообразованию поражают своей грандиозностью:

Изучить весь курс юридических наук, нужных для окончательного экзамена в университете.
Изучить практическую медицину и часть теоретической.
Изучить языки: французский, русский, немецкий, английский, итальянский и латинский.
Изучить сельское хозяйство как теоретическое, так и практическое.
Изучить историю, географию, статистику.
Изучить математику, гимназический курс.
Написать диссертацию.
Достигнуть средней степени совершенства в музыке и живописи.

Ученик 3. Самое удивительное, что большую часть этой обширной программы Лев Николаевич выполнил. Первое, чему он научился – это говорить себе правду без утайки. Из дневника мы видим, как молодой человек, воспитанный в изнеживающей среде тетушек и матушек и не отличавшийся от природы сильной волей, побеждает лень. Толстой был готов к преодолению человеческих слабостей. Из дневника писателя:
18 апреля. Я написал вдруг много правил и хотел всем им следовать; но силы мои слишком слабы для этого. Теперь же я хочу дать себе одно только правило и прибавить к нему другое только тогда, когда я уже привыкну следовать одному.

Ученик 4: Благодаря дневниковым записям личность громады – писателя становится не чем-то далеким, а близкой и понятной, более человечной. Начинаешь понимать: писатель такой, как и многие из нас, а значит, можно быть похожим на него, стать единомышленником. И как результат – желание читать его книги, работать над самосовершенствованием.

Учитель. В своих произведениях Лев Толстой делился своими размышлениями о правилах жизни. Посмотрим инсценировку сказки и подумаем, чему учит эта сказка.

Инсценировка сказки «Волк и белка»

Учитель. Чему учит сказка?
Ученик. Человек должен дарить окружающим добро. Только так он может быть счастливым.

Лев Николаевич создал “10 уроков жизни ” для детей. (Чтение вслух учениками)

Делай всё по возможности сам, не будь “барином”.
Не будь назойлив.
Будь внимателен.
Не надо жадничать.
Не нервничай, держи себя в руках.
Будь твёрд и спокоен.
В игре, спорте, труде – будь разумен.
Будь организованным.
Глубоко вникай в то, что тебе преподаётся.
Имей своё мнение.

Учитель. Гениальная личность притягивала к себе интересных людей. Круг знакомств Толстого был уникальным.

– Слово «Искусствоведам».

Ученик 1: Ясная Поляна при жизни писателя была центром культуры и образования второй половины XIX века. Здесь встречались писатели (Чехов, Горький, Тютчев, Фет…), художники (Шишкин, Левитан, Репин…), композиторы (Чайковский, Римский-Корсаков…) и ученые (Пирогов, Менделеев…).

Ученик 2: Художник Илья Репин посвятил свыше 70 работ писателю – выразительных и виртуозных, изображающих его за шахматами, за работой, за чтением. Вылепил и бюст Льва Николаевича. Репинские рисунки, акварели, скульптурные и живописные портреты, созданные на протяжении 23 лет, позволяют нам увидеть и представить Толстого в разные периоды жизни. И лучше, и глубже понять его.

Ученик 3: А написал Толстого впервые Репин только спустя семь лет после их знакомства. Те восемь летних дней 1887 года, проведенные в Ясной Поляне, очень помогли художнику: он видел Толстого и в работе, и на прогулках, и в общении с домашними. Илья Ефимович писал Третьякову: «Очень интересно и полезно провел это время… Какая мощь бессмертного духа сидит в нем! »

5. Подведение итога

– Наше путешествие заканчивается. Попробуем ответить на вопросы, которые были озвучены в начале нашего урока «Что нужно для счастья?», «Как сохранить доброту и любовь?». Ведь вопросы не утратили своей актуальности и в наше время. (Ответы детей)

– «Чтобы верить в добро, надо начать делать его…» – говорил Л.Н. Толстой.

Учитель. Та нравственная высота, которую достиг Толстой – человек – результат огромной внутренней работы, высочайшей требовательности к себе, беспощадного анализа своего поведения, преодоления своих слабостей (честолюбие, тщеславие, лень, неаккуратность, торопливость, робость). Смысл жизни Толстой видел в служении людям. Жить для себя одного нельзя. Это духовная смерть. Как можно меньше брать у людей и как можно больше давать. «Что нужно для счастья? – спрашивал Л.Толстой и сам же отвечал. – Семья, близкие люди, возможность делать добро людям». Теплом и уютом веет от этого, такого привычного и доброго слова «семья». За этим словом мир, согласие, любовь.

– Последние годы Толстого были безрадостными: тяготясь бытом помещичьей жизни, изнемогая от непонимания самых близкий людей, писатель мучительно старался привести свой образ жизни в соответствие со своими убеждениями

– Закончить наш урок мне хочется словами самого Льва Николаевича, с которыми он обращался к своим ученикам в Яснополянской школе: “Спасибо, ребята, что ходите ко мне. Я рад, когда вы хорошо учитесь. Только, пожалуйста, не шалите. А то есть такие, что не слушают, а только сами шалят. А то, что я вам говорю, нужно для вас будет. Вы вспомните, когда уже меня не будет, что старик говорил вам добро”. Этим добром пронизаны все произведения Льва Николаевича. Именно поэтому их любят и знают взрослые и дети.

6. Домашнее задание: записать свои впечатления от услышанного.

– Каким вам представляется Лев Николаевич Толстой?