Вам захотелось уйти от ежедневной суеты и перенестись на время в совершенно непривычный и удивительный мир? Окунуться в историю Древней Греции и стать свидетелем жесткого конфликта между оскорбленным богом Дионисом и царем Пенфеем помогут вам билеты на спектакль «Вакханки» в Электротеатре Станиславский.

Талантливый человек талантлив во всем

Режиссер Теодорос Терзопулос широко известен своим нестандартным подходом к постановкам древнегреческих трагедий. Буйную энергию, коктейль из острых эмоций и необузданных чувств, он с легкостью переводит в четкую и слаженную форму, присущую всем его постановкам. При этом в них без проблем сочетается профессионализм зрелых артистов с безграничным энтузиазмом их младших коллег.

Теодорос талантлив во всем. Он не только режиссирует свои постановки, но и лично занимается оформлением декораций и подбором костюмов. В Греции он также известен как автор нескольких книг по театральной теории и удачный педагог. Подготовку спектаклей Терзопулос с легкостью совмещает с деятельностью Международного комитета Театральной олимпиады, где он трудится в должности председателя. Более того, благодаря его стараниям было основано Международное собрание античной драмы в Коринфе.

Спектакль «Вакханки» сочетает в себе классические традиции трагедий Древней Греции с традициями театральных постановок нашей страны. Сюжет адаптирован для понимания российским зрителем, при этом он не теряет своей сути и принципов. Главное требование, предъявляемое Теодоросом ко всем актерам, участвующим в постановке - полная самоотдача, отсутствие ограничений и бесконечный поток энергии.

Божественный беспредел или торжество справедливости?

Согласно классическому сюжету мифа, написанного Еврипидом, Дионис по возвращении в родной город, обнаруживает, что все его жители во главе с царем Пенфеем категорически отказываются признавать его божественное происхождение и поклоняться ему. Обозленный Дионис насылает безумие на фиванских женщин, в числе которых оказывается и мать Пенфея.

Обезумевшие женщины уходят к слонам горы Киферон, чтобы там предаваться вакханалии - оргиям и празднествам в честь Диониса. Пенфей же, столкнувшись с неразрешимым конфликтом логики и инстинктов, пытается предотвратить действия культа, что в итоге приводит к весьма печальным последствиям.

Окунитесь в мир ярких эмоций и буйство фантазии! Купив билеты на спектакль «Вакханки», вы гарантированно получите удовольствие от нетривиальной постановки классического древнегреческого мифа.

Видео:

«Вакханки» – древнегреческая трагедия в постановке великого Теодороса Терзопулоса, односельчанина Еврипида, принявшего в наследство его дух, его эстетику, его представления о мире и человеке.
Сюжет спектакля прост: бог Дионис после долгих странствий возвращается в родные Фивы, где до сих пор дымится пепелище дома его матери. Земная женщина зачала его от верховного божества Зевса и погибла от происков ревнивой жены Зевса Геры. Теперь Дионис хочет отомстить за то, что мать его забыта, а сам он в Фивах богом не считается. Виной всему – молодой недалекий правитель Пенфей. Чтобы осуществить свой план мести, Дионис сводит с ума лучших женщин города и уводит на гору Киферон, где те целыми днями пляшут и поют в его честь, добывая из земли воду, а из гор вино одним прикосновением. Бог хочет заманить к своим поклонницам-вакханкам глупого царя Пенфея, который отказывается признавать божественную власть. Удастся ли его зачаровать? Что сделают с ним вакханки? В чем суть замысла Диониса? Об этом – языком танца и изысканной строфой – расскажет труппа Электротеатра. Музыку к спектаклю специально написал греческий композитор Панайотис Велианитис.

Театр о спектакле

Олег Табаков назвал этот спектакль «историей о зарождении капитализма в феодальной России». Россия же показана тут безнадежно дремучей страной, с чавкающей грязью русских дорог (по которым перемещаются персонажи, натягивая специальные боты), и одинаковой разрухой обшарпанных помещичьих усадеб с их дремучими хозяевами, пребывающими в маразме. В финале же все они окончательно впадают в дружную спячку – олицетворяя собой всю убогую, дремлющую Россию. Лишь живые кони позади них не спят и жуют свое сено, напоминая нам о легендарной «птице-тройке». Но именно на само чичиковское «похождение» стекаются в «Табакерку» зрительские потоки, поскольку Сергей Безруков в его роли становится основным событием этого зрелища. Он изображает нелепого российского человечка, хоть и родившего идею о «бизнесе на мертвых душах», однако плохо понимающего, что же с этой идеей делать, и с великим страхом ее осуществляющего. Начиная свой странный бизнес, он сам не верует в его успех и шалеет от каждой новой победы. А прося помещиков продать ему усопших, он теряет сознание от неуверенности в своем предприятии. Он бесконечно слабый и уморительно смешной. Маленький и вертлявый, непрерывно потеющий, с испуганно прилипшими к черепу волосиками, он крутится перед нами, как заведенный волчок, сам плохо отдавая себе отчет в том, куда и зачем он несется и какова же истинная цель его предпринимательства. В его суетливых и нервных движеньицах что-то чаплиновское и одновременно глубоко наше, российское. Знаменитые же гоголевские помещики явлены нам в неожиданно свежих тонах, удивляющих новой палитрой своего сообщества. Коробочка в исполнении Ольги Блок-Миримской выплывает игривой бестией, охмуряющей Чичикова зычными украинскими песнями. В роли Собакевича элегантный Борис Плотников, сбивающий нас с толку манерами «комильфо». Плюшкина же играет сам Олег Табаков, как всегда, купаясь в гротесковых тонах и ощущая себя на сцене истинным королем. Всех их Чичиков обводит вокруг пальца, но куда в итоге лежит его путь – неведомо никому.

Теодорос Терзопулос и Электротеатр «Станиславский» представили публике, жаждущей новых театральных ощущений, своё первое детище – «Вакханки» Еврипида. Открытие Электротеатра трагедией Еврипида в постановке адепта «вакхической йоги» - главное театральное событие года, без всякого преувеличения.

Тиресий: А вреден гражданин, коль, смелый и речистый,
Он, власть имея, смыслом обделен.

Борис Юхананов начал с чуда умиротворения труппы бывшего драматического театра имени К.С. Станиславского, а человеколюбивый греческий режиссёр в процессе нелёгкого тренинга создал условия для успеха премьерного спектакля. Интересно, как «чудо Юхананова» объясняется им самим в интервью на канале Культура – он взял и посмотрел другим взглядом на труппу, упрямо «съедавшую» одного худрука за другим. Новейший худрук поступил по-нездешнему мудро - увидел в труппе феерическую красоту, нетронутый «природный ландшафт», собрание актёров всех возрастов и степеней таланта. Скажем сразу, спектакль «Вакханки» - серьёзное испытание для любой, самой тренированной и сплочённой труппы. И «станиславские» актёры и актрисы, натренированные Терзопулосом, мотивированные творческой программой Юхананова, экзамен сдали на отлично.

История вопроса

Кто такой Дионис и вакханки? Не вдаваясь в глубины мифа, отметим, что в Аргосе Дионис поверг в безумие молодых матерей, которые бежали в горы с грудными младенцами на руках, убивали их и «пожирали их мясо». Царь Ликург, отвергший Диониса, убил в приступе безумия топором своего сына, убеждённый, что срубает виноградную лозу. И как мы знаем из трагедии Еврипида, обезумевшие вакханки растерзали не только Орфея, но и царя Фив Пенфея. Вот такая запредельная мрачность. Парадокс в том, что кровавая резня гармонично сочетается с запредельным экстазом и радостью, достигаемыми на пути безудержного дионисийства.

Но самое интересное – театр начался, видимо, именно с поклонения Дионису, именно с вакханалий. Во время Великих Дионисий устраивались представления - хоры певцов, наряженных в козьи шкуры, исполняли особые гимны в честь Диониса - дифирамбы. Из этих дифирамбов, сопровождаемых плясками, постепенно выкристаллизовалась театральная форма прославления Диониса – трагедия, что значит «песнь козлов», в живописном смысле картин Рубенса. При совершении жертвоприношений и магических церемоний присутствовавшие располагались амфитеатром по склонам холма, прилегавшего к жертвеннику Диониса, помещавшегося прямо в середине орхестры.

Говоря о начале театра, упираемся в мифическое начало самого человека. По одной из версий мифа Зевс испепелил титанов (или хтонического Тифона), разорвавших Диониса, а из пепла гигантов, в которых содержалась божественная плоть съеденного Диониса, произошли люди. Вот вам и объяснение двойственности человека, произошедшего из смеси добра и зла: что-то от бога, что-то от чудовищ. И это самое наивное объяснение, потому что тайна мифа всегда ускользнёт, потому что миф (metote - танец, meet - встреча) и есть встреча с тайной. Действительно, зачем Тифон разорвал Диониса, а вакханки Пенфея, двоюродного брата полубога? И что ценного в вакхическом танце, столь искусно и достоверно восстановленном Терзопулосом?

На эти вопросы каждый зритель должен ответить сам. Вспомнилось тут, что самый впечатляющий опыт видения древнегреческой мистерии описан в романе Томаса Манна «Волшебная гора». Маленький впечатляющий эпизод, когда замерзающий лыжник видит явственный сон под ёлкой – море, раскалённый песок, прохладный мрамор колоннады, две женщины, мать и дочь, готовятся к ужасному тайному действу. Да, ещё у Харуки Мураками был мрачнейший эпизод о жуткой лунной процессии менад, фавнов, сатиров и вакханок на греческом острове – а в каком романе, не помню. Но для Терзопулоса именно то, что напугало писателей, стало импульсом творчества, за что ему честь и хвала.

Метод

В книжном киоске Электротеатра есть книга Терзопулоса «Возвращение Диониса», прочитав которую, можно получить кое-какое представление о методе крупнейшего режиссёра, исследовавшего со своими актёрами «остатки дионисийских мистерий» в северной Греции. Результат? «Мы нашли в своём теле забытые источники рождения звука и попытались также обнаружить нашу глубинную Память». Так родилось упражнение «деконструкция треугольника». Что это? Особое дыхание во время особых движений, похожих на элементы обычных греческих танцев. Ключевые слова системы – ритм и энергия. Ритм танца рождает форму спектакля. Активизация внутренних энергетических центров тела путём «деконструкции треугольника» приводит к «неиссякаемой импровизации».

Для нынешнего театроведения это что-то волшебное. Автор метода этого и не скрывает: «тело танцует волшебный танец с формами Памяти, где разнообразные движения материала проходят через тело, используя конфликт противоборствующих сил инстинкта и сознания, порядка и хаоса». Кажется, это предельно абстрактно выражается – какое-то «движение материала». Но это только так кажется, у автора всё продумано вплоть до конкретных базовых сорока упражнений. А «материал» это и вовсе алхимический, первородный материал внутреннего энергетического тела, которое исследуется актёром психосоматически, в процессе неиссякаемой импровизации. В книге непривычные театроведам, но родные йогам термины плотно увязаны в систему, а венец системы – практика.

Практика

Спектакль начинается с сирены противовоздушной обороны, и в тревоге начинается настоящий вакхический ритуал. Самое важное в спектакле – поиски древнего ритуала, иначе всё показалось бы пустой постмодернистской формой, когда на древний текст нанизывают образы современности. Конечно, присутствуют «хайтеки» – например, несколько полых тубусов, подсвеченных изнутри синими трубками. Эти тубусы напомнили незабвенный connection tube из фильма «Асса». Любимый Терзопулосом красный квадрат, заменяющий маску Дионису – Елене Морозовой, тоже имел место быть.

Музыка Панайотиса Велианитиса настолько шаманская, насколько это возможно. Великолепный хор из четырёх пар извивался, прыгал, притопывал и поражал зрителей нездешней экстатической улыбкой. Они ритмично издавали – ха! – осс! - на выдохе, постепенно приводя публику в непривычно бодрое для москвичей состояние. Это состояние вакхического изумления – искомое режиссёром для актёров и зрителей, начиная с самого первого спектакля своей труппы «Аттис», основанной в Дельфах в 1985 году. Невозможно исполнить такой танец, не пройдя многомесячный тренинг. Потому этот «змеиный» шаманизм бесподобен, ничего подобного нельзя увидеть в самых продвинутых спектаклях танц-театров. Нет, делать фляги и сальто, научиться ползать на руках, извиваясь и издавая змеиное – ссс – можно, но выстроить вакхическое действо может только хор вакханок во главе с Еленой Морозовой. После многомесячных непрерывных тренировок под руководством греческого йога. Кстати, сам Терзопулос вышел в конце действа и спел загробную народную песнь. Экстаз и смерть одно, как две стороны ленты Мёбиуса.

Звезда спектакля и, теперь очевидно, труппы Электротеатра – Елена Морозова. Помню, как она блистала в «древнем» спектакле Театра им. Станиславского «Укрощение строптивой», поставленного Владимиром Мирзоевым. С Максимом Сухановым они составили архетипическую пару комиков, но образ Катарины «зашкаливал» даже в сравнении с трикстерным сухановским Петруччо. Короче говоря, любая роль Морозовой, что в театре, что в кино – выдаёт её немереный талант. Её центральное слово – энергия, которое она, по собственному признанию, увидела в так называемой системе Станиславского. Она умудрилась там увидеть йогу внутреннего тела света и оперирование «лучами восприятия». Жизненный потенциал Елены удивляет - много ли вы знаете актёров, умудрившихся параллельно стать ещё экономистом, закончив одновременно с Школой-студией МХАТ ещё почему-то МАИ. И вот они встретились – Терзопулос и Морозова. Результат – экстатические выражения на лицах зрителей, выходящих после «Вакханок» на Тверскую.

Что ещё было экстраординарного на сцене? Ещё была Алла Казакова в роли Агавы, матери Пенфея. Чувствовалась её долгая работа с Анатолием Васильевым в «Школе драматического искусства». Текст безумной матери, оторвавшей в пароксизме дионисийства голову сыну, и постепенно осознающей произошедший кошмар, был произнесён полуобнажённой актрисой так, как будто она побывала на тех вакхических горах. Вообще было удивительно слышать голоса актёров и актрис. Даже «вспомогательные» голоса людей дворца, играемых более-менее «пожилым» составом труппы – в пиковые моменты превращался в тот самый единственный голос Валери Древиль. По сути, роль француженки в спектакле «Медея» Анатолия Васильева была единственной «вакхической», ритуальной, шаманской ролью за всё время существования российского театра. А теперь мы можем прислушаться, как Морозова превращает согласные звуки в гласные, как она взрывается, излучает вместо звука чистую энергию. И хотя наивно надеяться на понимание вакхического культа и греческих мифов, но, увидев «Вакханки» Терзопулоса, мы вполне можем понять связь мистерий Древней Греции с московским театральным процессом. Мы можем получить древний импульс к путешествию в «неизвестные поля Памяти», где заново переопределяется сущность человека.

Одной авангардной сценой в Москве стало больше. «Электротеатр Станиславский» открылся в здании, где сто лет назад находился первый в столице кинотеатр «АРС», а в последние годы - Московский драматический театр имени Станиславского. «Электротеатр», как говорит его худрук Борис Юхананов, заточен на поиски нового художественного языка. До июля запланировано шесть премьер топовых европейских режиссёров. Первую - «Вакханки» Теодороса Терзопулоса - увидели «Новости культуры».

Семь минут на фасаде электротеатра «Станиславский», к удивлению изумлённых прохожих, разворачивалась игра абстракций, из которых возникал образ Станиславского.

Само открытие разделили на три, как здесь говорят, стадии трансформации - световое преображение фасада - первая из них. Следующая - демонстрация обновлённого внутреннего пространства. Наибольшим изменениям подверглась основная сцена. Она стала универсальным «трансформером», готовым подстроиться, кажется, под любые идеи.

На открытии дают премьеру - спектакль греческого режиссёра Теодороса Терзопулоса - «Вакханки». Постановка отвечает третьей стадии трансформации - преображению труппы.

«Потому что играли, наверняка, не повседневным голосом, не повседневным жестом, не повседневным состоянием. Это состояние, с помощью тренинга, достигается артистами. И артисты как бы выходят из себя, открывают свои возможности, которые они раньше не знали в себе», - рассказывает актриса Алла Казакова.

Алла Казакова играет Агаву, ту самую, убившую собственного сына. А главную роль Диониса Терзопулос отдал тоже женщине - актрисе Елене Морозовой, - объяснив, что в Дионисе сочеталось несочетаемое - два пола, доброта и злость, благодетельность и способность к убийству. Он всегда работал на двух уровнях.

«Это великая древнегреческая трагедия. Еврипид. В нём дух бога театра Диониса выражен с предельной насыщенной силой, поэтому мы как бы благословляем наш будущий путь дионисийскими энергиями», - объяснил худрук электротеатра «Станиславский» Борис Юхананов.

В спектакле нет женского или мужского начала, речь о человеческих состояниях, вообще возможных. Страсть, месть, любовь, очарование…

«В этом спектакле, прежде всего, конфликт между логикой инстинктов, и именно на этом был основан мой личный выбор этого спектакля. Я хотел показать здесь этого конфликтующего человека и, конечно, прежде всего, бога театра - Диониса - бога перевоплощения, которое является основным элементом театрального искусства», - говорит режиссёр Теодорос Терзопулос.

Через главного героя режиссёр демонстрирует сочетание дионисийского и апполонического начал - прежде всего, человека конфликтующего, который пытается найти середину между логикой и инстинктом. Тема, по мнению Теодороса Терзопулоса, как никогда актуальна в наше время, уж больно пассивен сегодня человек.

	«Вакханки» Терзопулоса налиты кровью и вином Фото Андрея Безукладникова
	Роман Должанский. . Открылся "Станиславский" (Коммерсант, 30.01.2015 ). Глеб Ситковский. . Первой премьерой электротеатра «Станиславский» стали «Вакханки» Еврипида в постановке греческого классика Теодороса Терзопулоса (Ведомости, 29.01.2015 ). Алена Карась. . В Электротеатре вспомнили Диониса (РГ, 09.02.2015 ). Ольга Егошина. . «Электротеатр Станиславский» открылся древнегреческой трагедией (Новые известия, 02.02.2015 ). Марина Токарева. . Открылся Электротеатр «Станиславский» (Новая газета, 02.02.2015 ). Дмитрий Лисин. (Частный корреспондент, 05.02.2015 ). Евгений Авраменко. . Новый московский театр открылся премьерой трагедии Еврипида в постановке Терзопулоса (Известия, 29.02.2015 ). Мария Хализева. (Экран и сцена, 24.02.2015 ). Светлана Наборщикова. . Спектаклем «Вакханки» открылся Электротеатр «Станиславский» (Культура, 27.01.2015 ). Мария Зерчанинова, Борис Никольский. (Театр., 06.02.2015 ).

Вакханки. Электротеатр Станиславский . Пресса о спектакле

Коммерсант , 30 января 2015 года

Электротеатр начинается с ремонта

Открылся "Станиславский"

Премьерой спектакля известного греческого режиссера Теодора Терзопулоса по трагедии Еврипида "Вакханки" в Москве открылся электротеатр "Станиславский" - место, хорошо известное театральной публике как Драматический театр им. К. С. Станиславского. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

Не в обиду греческому режиссеру и занятым в "Вакханках" актерам будет сказано, но премьера пространства занимала умы и чувства гостей не меньше, если не больше, чем сам спектакль. Здесь и вправду есть на что подивиться - всего за полтора года старый, тесный, неудобный, давно потесненный арендаторами (предприятиями общепита) московский театрик превратился в комплекс разнообразных помещений, каждое из которых, включая гардероб, может, кажется, легко стать и театральной площадкой, и выставочным залом, и учебным классом. От бывшего зрительного зала остался только балкон - объем теперь не делится на привычные места для публики и сценическую коробку, в едином пространстве соотношение сцены и аудитории может меняться так, как вздумается очередному приглашенному режиссеру.

Теодор Терзопулос, считающийся одним из главных в мире специалистов по греческой трагедии, далеко не единственный из знаменитостей международного масштаба, приглашенных новым худруком Борисом Юханановым наполнять репертуар красивого электротеатра. Так что не только уже обнародованные планы театра, но и тот вкус, с которым продуманы и оформлены интерьеры, кажутся невольным вызовом всем изоляционистским тенденциям и посконно-домотканой риторике сегодняшней культурной политики. (Московские власти на всякий случай в последние дни акцентируют, что дорогостоящая реконструкция проведена на внебюджетные средства.) Логотип обновленного театра - лампочка, нитью накаливания в которой служит портрет Станиславского. Так что никак не отвертеться от банальной ассоциации с лучом света, который бьет в надвигающуюся тьму.

Кстати, и в "Вакханках" Еврипида, поставленных Теодором Терзопулосом, несложно вычитать смелое послание сегодняшней России, культура которой оказалась беззащитной перед атаками клерикалов. Впрочем, можно из него и ничего не "вычитывать", поскольку сделан он как формальное упражнение. И здесь опять же интереснее было наблюдать, насколько искренне восприняли метод Терзопулоса актеры, нежели постигать сам метод - эстетика греческого режиссера московским театралам хорошо знакома: он не раз привозил свои спектакли в Москву, работал с Аллой Демидовой, давал мастер-классы, не так давно ставил в петербургском Александринском театре. Так что строгость сценических линий, цветовые и световые контрасты, попытки Терзопулоса достичь экстатической концентрации и особой голосовой выразительности - все это новостью быть не может.

Другое дело, что формальный театр вообще не близок ни большинству русских актеров, ни русской публике. И в том, что Юхананов открыл театр именно таким спектаклем, наверное, заключается внутренняя установка худрука - на ожидания демократического зрителя и показатели билетных продаж не оглядываться. Что касается восприимчивости к формальному языку, то и здесь постижение "Станиславским" способа работы, далекого от нормативов системы Станиславского, заслуживает комплиментов. Да, иногда усилия видны и подчеркнуты, отчего суггестия действа теряется, но зато Теодор Терзопулос обрел уникальную союзницу и протагонистку в лице Елены Морозовой, которая играет в "Вакханках" бога Диониса - коварного искусителя и властного мстителя. В том, как она играет, внятно чувствуется одновременно мощь и подвижность, ей подвластна и неподвижность маски, и "змеиная" изменчивость телесности. Актриса буквально вползает в каждую строчку, обертывается звуками, чтобы в следующую минуту отряхнуться от них. Жрицей исповедуемого Терзопулосом культа она становится едва ли не более истовой, чем верховный жрец - и в награду получает право на личную свободу, даже на юмор, вроде бы здесь запретный.

Что же касается послания, то герои "Вакханок" оказываются ослеплены молодой, агрессивной религией: люди теряют контроль над собой, а женщины, охваченные "вакхическим безумием", способны растерзать собственных детей, приняв их за диких животных,- как это происходит с Агавой (отличная работа Аллы Казаковой), добычей которой по воле Диониса оказывается голова ее сына Пенфея. Как точно кончалась трагедия Еврипида, его потомкам неизвестно. Теодор Терзопулос в конце спектакля сам выходит на сцену - он читает финальные строки на непонятном нам языке, выбрасывает в кулисы нож и накрывает тела убитых красным покрывалом. Выглядит эпилог надуманно и даже чуточку смешно - не потому, что режиссер делает что-то странное, а потому, что в подобный театрально-примирительный финал кровавой драмы верить в наше время все сложнее и сложнее.

Ведомости , 29 января 2015 года

Глеб Ситковский

Вакх с нами

Первой премьерой электротеатра «Станиславский» стали «Вакханки» Еврипида в постановке греческого классика Теодороса Терзопулоса.

Реконструкцию бывшего Драматического театра имени Станиславского впору называть чудесным преображением. Полностью видоизмененные интерьеры и чуть ли не удвоение, вопреки всем эвклидовым законам, общей площади зрительской части театра - не первое из них. Куда больше впечатляют тишь да гладь, воцарившиеся с приходом Бориса Юхананова в одной из самых неуживчивых трупп Москвы, и то, что в нем теперь трудятся режиссеры первого ряда - итальянец Ромео Кастеллуччи, немец Хайнер Геббельс, грек Теодорос Терзопулос.

Создатели электротеатра не сознаются, почему первой своей премьерой они сделали именно «Вакханок», но, возможно, определенную роль сыграло то, что Дионис, которому посвящена эта трагедия, - не просто бог обильных возлияний, но и прародитель всего современного театра. Правда, на фасад электротеатра в праздничный вечер проецировался лик совсем не Диониса, а другого театрального божества, культ которого для России непререкаем, - Константина Станиславского. Испуская лучи, он являлся восхищенным зрителям и зевакам на Тверской во всей своей силе, словно Спаситель с горы Фавор. Люминесцентное шоу (автор идеи - Борис Юхананов, художник - Степан Лукьянов) сопровождалось скрежетом и какофоническим шумом, сквозь который пыталась прорваться ангельская музыка (композитор - Дмитрий Курляндский).

Сами же «Вакханки» оказались очень эффектным, кровавым и исступленным зрелищем, которое, впрочем, в определенные моменты могло навеять и сон общим однообразием торжественного ритуала, свершавшегося в электротеатре. Будем считать, что это были проделки самого Диониса, который, как известно, умеет наслать на любителей виноградных напитков и экстаз, и сонливость.

Выполненный в винноцветной гамме спектакль поначалу воспринимался как цепь эффектных картинок (Терзопулос единолично отвечал не только за мизансцены, но и за сценографию, и за свет, и за костюмы). Невозможно, например, позабыть прикованного к ложу царя Кадма, позади которого целая батарея сосудов, наполненных ярко-красной жидкостью: то ли немощному основателю Фив вместо крови вливают вино, то ли наоборот.

Вышедшие на сцену вакханки и вакханцы (половину хора, вопреки указаниям Еврипида, составляют юноши) являли своим примером печальные последствия невоздержанности, угодной их богу: красные глаза, мелкие конвульсии конечностей и запекшаяся струйка то ли крови, то ли вина на каждом торсе. Вождя красноглазых - собственно, самого Диониса - сыграла одна из самых экстатичных российских актрис, Елена Морозова, и лишь благодаря одной этой роли можно было бы сказать, что спектакль Терзопулоса, несмотря на его снотворность, все же состоялся.

Академичное и возвышенное зрелище в какие-то моменты вдруг переставало быть таковым и пробирало тебя до печенок, а ближе к финалу вдруг даже выяснилось, что «Вакханки» сегодня могут показаться вполне актуальными. Ведь, по сути, эта пьеса - об оскорблении чувств верующих: глупый Пенфей (Антон Косточкин) позволил себе усомниться в могуществе Вакха и был разорван на части его яростными поклонниками, которым застит глаза не только вино, но и фанатический дурман. В ослеплении здесь пребывают абсолютно все - даже мать Пенфея Агава (Алла Казакова), которая поначалу принимает оторванную голову сына за львиную. Дионис кружит человеку голову, не позволяя увидеть вещи в их истинном свете. И как бы ни доказывал Терзопулос, что современная цивилизация, отказавшись от иррационального дионисийского начала в пользу разумного аполлонического, совершила огромную ошибку, кажется, что именно в России его рассуждения звучат совершенно неубедительно. Опьяненная то ли вином, то ли кровью страна подпала под вакхическую власть иррационального и, глухая к доводам рассудкам, готова растерзать каждого, кто призовет ее опохмелиться. Вакх с нами.

РГ , 2 февраля 2015 года

Алена Карась

Когда бы грек увидел наши игры

В Электротеатре вспомнили Диониса

Греки в этом сезоне оказались едва ли не самыми представительными европейцами в российском театре. Не будем говорить о деньгах и политике, но попробуем различить в этом что-то необходимое современному русскому обществу.

В конце декабря Москва увидела оперу "Королева индейцев", которую создал вместе с Петером Селарсом Теодор Курентзис на музыку Генри Перселла. Не пройдет и месяца, как Курентзис вновь привезет на "Золотую маску" спектакль из Перми - оперу "Носферату", поставленную Теодоросом Терзопулосом на либретто Димитриса Яламаса. В питерской Александринке Терзопулос поставил пьесу Беккета "Конец игры".

А в эти дни его спектаклем отпраздновали открытие обновленного Электротеатра СТАНИСЛАВСКИЙ.

Один из мощных театральных пассионариев, он много лет возглавлял Всемирную театральную олимпиаду. Убежденный в том, что современному человеку и обществу, обескровленному властью виртуальных коммуникаций, не хватает энергии жизни, вооружившись собственным исследованием и тренингом, он проповедует (не подражая Ницше, но напоминая о нем) возвращение Диониса. Именно так называется его книга, изданная Борисом Юханановым в серии "Театр и его дневник", которую презентовали в рамках московской премьеры трагедии Еврипида "Вакханки".

"Вакханки" - впечатляющий пример того, какой оздоровляющей может быть технология мастера. Прошедшая его тренинг группа актеров театра стала единым организмом. Двигаясь в специальной дыхательной технике, они выталкивают слова, как пробки из бутылок с шампанским. С такой же бодрящей энергией взрыва. Хором греческой трагедии овладевает Дионис - мастер экстаза, порядка и хаоса, безумия и логики, маска мужчины и женщины, человека и животного. И точно так же выходит на покатый помост играющая его Елена Морозова, бесстрашно пустившая в себя новую, но близкую ей стихию предельного. Но даже ей непросто играть яростного, мстительного и лукавого бога.

С легкостью босоногого пастуха, прыгающего на горящих углях, Терзопулос возвращает само чувство трагического, которое, казалось, утрачено навсегда. Ведь сюжет "Вакханок" - это сам корень трагедии, описание ее дионисийского статуса. Правитель Фив Пенфей, отказавшись признать Диониса - бога природы, вина и вдохновения, провоцирует его страшную месть: Дионис лишает рассудка женщин города и уводит их на гору Киферон, где они пьют вино и поют в его честь гимны. Среди вакханок - и мать Пенфея Агава, которая, ослепленная вакхическим экстазом, убивает сына, приняв его за льва и разорвав на части.

Когда Агава в исполнении актрисы театра Анатолия Васильева Аллы Козаковой открывает залу свое лицо как трагическую маску, а над ней плачет и скорбит пылающая "маска" Диониса Елены Морозовой - мурашки, эти простейшие детские признаки ужаса, ползут по спинам зрителей, скептичных по отношению ко всему.

Дыхание - душа вдохновения, его корень царит в спектакле, подчиняя нас его пульсирующему, как кровяной ток, ритму. Взяв за основу разнообразные тренинги 70-х годов, приобщившись к технологиям японского театра Но, Терзопулос отправляет актеров на поиски своих истоков. Диафрагмы актеров вибрируют, как туго натянутый там-там, то усыпляя, то бодря. Театр корней, театр ритуала, канувший в прошлое европейской культуры лет 30-40 назад, ожил в Москве 2014 года не как музей, но как припоминание непройденных уроков, как прививка необходимой технологии.

Но не только театр мистерии, театр высокого ритуала пытается воскресить Терзопулос. В его работе - много юмора. По контрасту с архаикой ожившего тела, с вакхическим напором мускулов и связок, открытых ртов и разметанных волос, выступает неподвижное, спеленутое точно мумия тело Кадма, убийцы Дракона, мужа Гармонии, брата Европы, отца Агавы и дедушки Пенфея (Антон Косточкин). Вся его поза напоминает зрителю тело вождя, лежащего в мавзолее. К нему протянуты трубки, и кажется, что это убитые друг другом его потомки все еще питают его своею кровью.

Помимо прекрасных работ Елены Морозовой и Аллы Козаковой, помимо отлично работающего хора, помимо смешного и страшного Кадма (Олег Бажанов) есть в спектакле еще фантастические актрисы старшего поколения театра (Люди дворца), которые работают в яркой, гротескной, виртуозной технике внешнего рисунка, которая тоже давно не являлась на нашей сцене.

Есть, конечно, и ошибки в этой работе. Уроки контроля над телом и дыханием освоены, а поэзия, ее волшебство и ритм (ведь это перевод Иннокентия Анненского) не приходят. Впрочем, искали не их, а способность проявлять и контролировать свой хаос, свою свободу, свое вдохновение. Искали своего Диониса. И это, пожалуй, лучшее начало для нового театра.

Новые известия, 2 февраля 2015 года

Ольга Егошина

Казнь святотатцев

«Электротеатр Станиславский» открылся древнегреческой трагедией

«Электротеатр Станиславский» открылся премьерой трагедии Еврипида «Вакханки» греческого режиссера, часто работающего в России, – Теодороса Терзопулоса. Худрук театра Борис Юхананов, выигравший в 2013 году конкурс на замещение руководящей должности в Театре имени Станиславского, за полтора года сумел создать Фонд поддержки и развития театра, провел полную перестройку здания без привлечения бюджетных средств, сплотил труппу, при этом не выгнав ни одного актера, и пригласил для работы целый ряд режиссеров со всего мира. Первые итоги этой работы уже могут оценить зрители.

Пьеса «Вакханки» Еврипида – история страшного наказания святотатцев. Разгневанный поношениями семьи Кадма бог Дионис карает своих хулителей «смертью позорной» и тем, что хуже смерти. Он насылает безумие на дочерей Кадма, которые покидают дворец и воспаленными менадами уходят в горы. Своего ненавистника царя Пенфея Дионис убеждает переодеться женщиной, чтобы подсмотреть за проделками менад. Приведя несчастного царя в горные лощины, Дионис выдает его менадам, и родная мать и тетки в умоисступлении разрывают тело сына и племянника. С оторванной головой единственного сына, насаженной на тирс, мать приходит в город, уверенная, что убила льва и похваляясь своим подвигом. Тем страшнее отрезвление…

Царь Кадм подводит итоги произошедшего: «О смертный! Если небо ты презрел,/ Взглянув на эту смерть, в богов уверуй!».

Трудно найти пьесу с проблематикой более актуальной, теснее связанной с самыми кровавыми и самыми бурно обсуждаемыми событиями, потрясшими мир в последние месяцы. Однако трудно и найти пьесу, более далекую от духа наших дней, пьесу, так откровенно подталкивающую и провоцирующую на диалог-спор со своими исходными посылами.

Как же решает эту дилемму Теодорос Терзопулос? А никак, он ее просто игнорирует. Вы напрасно стали бы искать связь с недавними кровавыми событиями в Париже: «Вакханки» в театре Станиславского связаны с ними не больше, чем упражнения по фитнесу или сольфеджио.

Четвертый раз обращаясь к этой пьесе Еврипида, греческий режиссер куда больше озабочен проблемой: как произносят слова актеры, чем тем, что именно они произносят, за что борются, что отстаивают.

Актеры «Электротеатра» целые месяцы учились правильно дышать, раскрепощать тело, учились находить и использовать новые источники звука. Пожалуй, наиболее свободно на этой территории себя чувствует уникальная Елена Морозова, играющая Диониса. Она не только умеет передать неистовую энергетику текста, но и донести слово поэта (театром взят перевод Иннокентия Анненского), и даже дать свою неожиданную эмоциональную окраску тем или иным строфам. Остальные посылают слова в зал так истово, что почти невозможно разобрать целые фразы – долетают только куски и обрывки.

Напряжение плоти должно передать напряжение эмоций древнегреческой трагедии, но вот напряжение ее мыслей Терзопулосу явно неинтересно.

Графическая картинка спектакля красива. Только раз ее монохромность взрывается появлением немолодых женщин, одетых в современные костюмы (вот сейчас все и произойдет! – надеешься ты в зрительном зале). Но похожие на персонажей передачи «Как не надо одеваться» тети в неожиданно бытово-разговорном стиле произносят кусок из текста хора и возвращаются на свои места в первом ряду зрительного зала.

Контакт с днем сегодняшним оборачивается пустышкой.

Кто спорит – тренинг в театре вещь полезнейшая. А для актеров, слишком долго бездействующих творчески, – особенно необходимая. Десятилетиями разрабатывающий свой метод «активизации тела» греческий режиссер может многое показать и подсказать русским актерам (недаром только за последний год Терзопулос был приглашен в Пермь и в Петербург).

Но я все-таки уверена, что «Вакханки» Еврипида могли стать для московской сцены чем-то большим, чем поводом для повышения физической культуры сцены.

В предпремьерном интервью новый художественный руководитель театра Борис Юхананов говорил, что «у искусства сегодня появляется новая миссия: от поверхностных переживаний (в какие бы тона они ни были окрашены – в либеральные или ортодоксальные) дойти до сути вещей. Это очень сложно, но возможно. Только нужно выйти из-под власти реактивной социальности. Поверьте мне, сейчас многие художники вдохнут и уйдут на дно».

Дойти до сути, конечно, крайне полезно. А уходя на дно, важно помнить, что хорошо бы не погружаться настолько глубоко, чтобы тебя перестали слышать.

Новая газета, 2 февраля 2015 года

Марина Токарева

Гальванизация пространства

Открылся Электротеатр «Станиславский»

Открытие Электротеатра «Станиславский», случившееся в минувшую среду на Тверской, 23, стало событием в самом деле электризующим.

История доходного дома на Тверской началась в 1874 году; сто лет назад, в 1915-м, дом был превращен в моднейший электрокинотеатр «Арс». После революции стал сначала детским, потом взрослым драматическим театром. Соединение электричества новой эпохи и самого громкого ее театрального имени дало теперешнее название - Электротеатр «Станиславский».

Новая история старого театра началась с назначения художественным руководителем Бориса Юхананова. Ученик Эфроса и Васильева, экспериментатор и теоретик, Юхананов никогда еще не был главным (а это, как известно, отдельная профессия), но начал революционно. Закрыл обветшавшее здание, взял годовую паузу, нашел деньги на капитальное обновление. И вот - реконструкция. Качественная, продуманная, артистичная. «Фонд поддержки и развития Электротеатра» и бюро Wowhaus полностью изменили привычный облик театра, словно ураганом смело многочисленных арендаторов - ювелирный магазин, сигарный бутик, ресторан.

Сегодня в театре шесть репетиционных помещений, малая сцена, большой зал на 300 мест. Внутренние дворы, где раньше были мастерские и склады, теперь открыты, опоясаны галереями на разных уровнях и служат гибким модулем для любых культурных новаций. В Электротеатре изменилось все - от вешалок в подвалах до зала-трансформера, от гримерок с душевыми до впечатляющего фойе со старым потолком, открытыми балками и софитами. Словом, архитекторы Wowhaus, впервые занявшиеся театральным проектом, справились на славу. Главная идея пространства: театр может возникать всюду, все может превращаться в театр - сцена тотальна.

Открытию предшествовал ряд актов-проекций в лаборатории крупных европейских режиссеров: Кэти Митчелл, Ромео Кастеллуччи. Спектакль открытия - «Вакханки» Теодороса Терзопулоса.

Премьера Юхананова впереди. И она - знаковая. «Синяя птица» по Метерлинку.

Заметим, что имя Станиславского на фасаде внутреннюю жизнь театра прежде лишь осложняло: здесь не было художественно благополучных времен, были лишь относительно спокойные; первое десятилетие нового века стало особенно проблемным: скандалы, чехарда руководителей и директоров, борьба за площади.

Борис Юхананов, получив театр, к труппе отнесся бережно. В его грядущей «Синей птице», феерии в трех вечерах, главные роли отданы премьерам театра Владимиру Кореневу и Алевтине Константиновой. В метерлинковский легендарный сюжет поисков счастья вплетена документальная пьеса о реальных событиях жизни двух актеров на фоне советской истории, ставшей историей театра. В планах - спецпрограммы - выставки, фестивали, издательские проекты. Но кажется, именно от того, насколько хороша будет «Синяя птица», многое будет зависеть в новой судьбе театра.

Впрочем, Электротеатр «Станиславский» - сам по себе уже подарок столице. Ведь сделан он на частные, внебюджетные средства. И его появление - часть начавшегося в Москве, идущего мучительно и неровно процесса театрального обновления.

А теперь о премьере. Терзопулос - мастер, это неоспоримо. Это его четвертый вариант знаменитой пьесы - он ставил «Вакханок» в своем театре Attis, в разных частях света, и вот теперь с русскими актерами. Пьеса дошла до нас в блестящем переводе Иннокентия Анненского, «последнего из царскосельских лебедей», тончайшего знатока античности, создавшего из текста, написанного в 406 году до нашей эры, самостоятельное поэтическое произведение.

Выверенность мизансцен, точность пластики, особенность интонирования - всему этому Терзопулос уделил пристальное внимание. Техничность всех сторон зрелища - важная его часть.

Событие спектакля - роль Диониса в исполнении Елены Морозовой. Она - воплощение духа античной трагедии, безысходности и мести. Вакхического морока, неумолимого и чудовищного. Прошла бездна лет со времен Еврипида, но одержимость вакханок, их звериная жестокость, их роль орудий в руках карающего бога - все еще находят опоры в современности. Образ слепого, нерассуждающего насилия нынешней цивилизацией обострен до новой крупности, так же внятен, как в античные времена.

Кого-то ритуальное решение Терзопулоса заворожит, кому-то покажется лишь демонстрацией ледяного мастерства. Очевидно одно: технические усилия артистов по освоению пластики и речи - экстраординарны. Поэтому в спектакле многое просто красиво: движение и свет, русский стих, прошитый репликами на греческом, явление режиссера, с небрежной грацией произносящего финальные строфы…

Не знаю, коснулось ли зала электричество греческой трагедии, но общая гальванизация пространства состоялась.

Частный корреспондент, 5 февраля 2015 года

Дмитрий Лисин

Вакханки

Теодорос Терзопулос и Электротеатр «Станиславский» представили публике, жаждущей новых театральных ощущений, своё первое детище – «Вакханки» Еврипида. Открытие Электротеатра трагедией Еврипида в постановке адепта «вакхической йоги» - главное театральное событие года, без всякого преувеличения.

Тиресий : А вреден гражданин, коль, смелый и речистый,
Он, власть имея, смыслом обделен.

Борис Юхананов начал с чуда умиротворения труппы бывшего драматического театра имени К.С. Станиславского, а человеколюбивый греческий режиссёр в процессе нелёгкого тренинга создал условия для успеха премьерного спектакля. Интересно, как «чудо Юхананова» объясняется им самим в интервью на канале Культура – он взял и посмотрел другим взглядом на труппу, упрямо «съедавшую» одного худрука за другим. Новейший худрук поступил по-нездешнему мудро - увидел в труппе феерическую красоту, нетронутый «природный ландшафт», собрание актёров всех возрастов и степеней таланта. Скажем сразу, спектакль «Вакханки» - серьёзное испытание для любой, самой тренированной и сплочённой труппы. И «станиславские» актёры и актрисы, натренированные Терзопулосом, мотивированные творческой программой Юхананова, экзамен сдали на отлично.

История вопроса

Кто такой Дионис и вакханки? Не вдаваясь в глубины мифа, отметим, что в Аргосе Дионис поверг в безумие молодых матерей, которые бежали в горы с грудными младенцами на руках, убивали их и «пожирали их мясо». Царь Ликург, отвергший Диониса, убил в приступе безумия топором своего сына, убеждённый, что срубает виноградную лозу. И как мы знаем из трагедии Еврипида, обезумевшие вакханки растерзали не только Орфея, но и царя Фив Пенфея. Вот такая запредельная мрачность. Парадокс в том, что кровавая резня гармонично сочетается с запредельным экстазом и радостью, достигаемыми на пути безудержного дионисийства.

Но самое интересное – театр начался, видимо, именно с поклонения Дионису, именно с вакханалий. Во время Великих Дионисий устраивались представления - хоры певцов, наряженных в козьи шкуры, исполняли особые гимны в честь Диониса - дифирамбы. Из этих дифирамбов, сопровождаемых плясками, постепенно выкристаллизовалась театральная форма прославления Диониса – трагедия, что значит «песнь козлов», в живописном смысле картин Рубенса. При совершении жертвоприношений и магических церемоний присутствовавшие располагались амфитеатром по склонам холма, прилегавшего к жертвеннику Диониса, помещавшегося прямо в середине орхестры.

Говоря о начале театра, упираемся в мифическое начало самого человека. По одной из версий мифа Зевс испепелил титанов (или хтонического Тифона), разорвавших Диониса, а из пепла гигантов, в которых содержалась божественная плоть съеденного Диониса, произошли люди. Вот вам и объяснение двойственности человека, произошедшего из смеси добра и зла: что-то от бога, что-то от чудовищ. И это самое наивное объяснение, потому что тайна мифа всегда ускользнёт, потому что миф (metote - танец, meet - встреча) и есть встреча с тайной. Действительно, зачем Тифон разорвал Диониса, а вакханки Пенфея, двоюродного брата полубога? И что ценного в вакхическом танце, столь искусно и достоверно восстановленном Терзопулосом?

На эти вопросы каждый зритель должен ответить сам. Вспомнилось тут, что самый впечатляющий опыт видения древнегреческой мистерии описан в романе Томаса Манна «Волшебная гора». Маленький впечатляющий эпизод, когда замерзающий лыжник видит явственный сон под ёлкой – море, раскалённый песок, прохладный мрамор колоннады, две женщины, мать и дочь, готовятся к ужасному тайному действу. Да, ещё у Харуки Мураками был мрачнейший эпизод о жуткой лунной процессии менад, фавнов, сатиров и вакханок на греческом острове – а в каком романе, не помню. Но для Терзопулоса именно то, что напугало писателей, стало импульсом творчества, за что ему честь и хвала.

Метод

В книжном киоске Электротеатра есть книга Терзопулоса «Возвращение Диониса», прочитав которую, можно получить кое-какое представление о методе крупнейшего режиссёра, исследовавшего со своими актёрами «остатки дионисийских мистерий» в северной Греции. Результат? «Мы нашли в своём теле забытые источники рождения звука и попытались также обнаружить нашу глубинную Память». Так родилось упражнение «деконструкция треугольника». Что это? Особое дыхание во время особых движений, похожих на элементы обычных греческих танцев. Ключевые слова системы – ритм и энергия. Ритм танца рождает форму спектакля. Активизация внутренних энергетических центров тела путём «деконструкции треугольника» приводит к «неиссякаемой импровизации».

Для нынешнего театроведения это что-то волшебное. Автор метода этого и не скрывает: «тело танцует волшебный танец с формами Памяти, где разнообразные движения материала проходят через тело, используя конфликт противоборствующих сил инстинкта и сознания, порядка и хаоса». Кажется, это предельно абстрактно выражается – какое-то «движение материала». Но это только так кажется, у автора всё продумано вплоть до конкретных базовых сорока упражнений. А «материал» это и вовсе алхимический, первородный материал внутреннего энергетического тела, которое исследуется актёром психосоматически, в процессе неиссякаемой импровизации. В книге непривычные театроведам, но родные йогам термины плотно увязаны в систему, а венец системы – практика.

Практика

Спектакль начинается с сирены противовоздушной обороны, и в тревоге начинается настоящий вакхический ритуал. Самое важное в спектакле – поиски древнего ритуала, иначе всё показалось бы пустой постмодернистской формой, когда на древний текст нанизывают образы современности. Конечно, присутствуют «хайтеки» – например, несколько полых тубусов, подсвеченных изнутри синими трубками. Эти тубусы напомнили незабвенный connection tube из фильма «Асса». Любимый Терзопулосом красный квадрат, заменяющий маску Дионису – Елене Морозовой, тоже имел место быть.

Музыка Панайотиса Велианитиса настолько шаманская, насколько это возможно. Великолепный хор из четырёх пар извивался, прыгал, притопывал и поражал зрителей нездешней экстатической улыбкой. Они ритмично издавали – ха! – осс! - на выдохе, постепенно приводя публику в непривычно бодрое для москвичей состояние. Это состояние вакхического изумления – искомое режиссёром для актёров и зрителей, начиная с самого первого спектакля своей труппы «Аттис», основанной в Дельфах в 1985 году. Невозможно исполнить такой танец, не пройдя многомесячный тренинг. Потому этот «змеиный» шаманизм бесподобен, ничего подобного нельзя увидеть в самых продвинутых спектаклях танц-театров. Нет, делать фляги и сальто, научиться ползать на руках, извиваясь и издавая змеиное – ссс – можно, но выстроить вакхическое действо может только хор вакханок во главе с Еленой Морозовой. После многомесячных непрерывных тренировок под руководством греческого йога. Кстати, сам Терзопулос вышел в конце действа и спел загробную народную песнь. Экстаз и смерть одно, как две стороны ленты Мёбиуса.

Звезда спектакля и, теперь очевидно, труппы Электротеатра – Елена Морозова. Помню, как она блистала в «древнем» спектакле Театра им. Станиславского «Укрощение строптивой», поставленного Владимиром Мирзоевым. С Максимом Сухановым они составили архетипическую пару комиков, но образ Катарины «зашкаливал» даже в сравнении с трикстерным сухановским Петруччо. Короче говоря, любая роль Морозовой, что в театре, что в кино – выдаёт её немереный талант. Её центральное слово – энергия, которое она, по собственному признанию, увидела в так называемой системе Станиславского. Она умудрилась там увидеть йогу внутреннего тела света и оперирование «лучами восприятия». Жизненный потенциал Елены удивляет - много ли вы знаете актёров, умудрившихся параллельно стать ещё экономистом, закончив одновременно с Школой-студией МХАТ ещё почему-то МАИ. И вот они встретились – Терзопулос и Морозова. Результат – экстатические выражения на лицах зрителей, выходящих после «Вакханок» на Тверскую.

Что ещё было экстраординарного на сцене? Ещё была Алла Казакова в роли Агавы, матери Пенфея. Чувствовалась её долгая работа с Анатолием Васильевым в «Школе драматического искусства». Текст безумной матери, оторвавшей в пароксизме дионисийства голову сыну, и постепенно осознающей произошедший кошмар, был произнесён полуобнажённой актрисой так, как будто она побывала на тех вакхических горах. Вообще было удивительно слышать голоса актёров и актрис. Даже «вспомогательные» голоса людей дворца, играемых более-менее «пожилым» составом труппы – в пиковые моменты превращался в тот самый единственный голос Валери Древиль. По сути, роль француженки в спектакле «Медея» Анатолия Васильева была единственной «вакхической», ритуальной, шаманской ролью за всё время существования российского театра. А теперь мы можем прислушаться, как Морозова превращает согласные звуки в гласные, как она взрывается, излучает вместо звука чистую энергию. И хотя наивно надеяться на понимание вакхического культа и греческих мифов, но, увидев «Вакханки» Терзопулоса, мы вполне можем понять связь мистерий Древней Греции с московским театральным процессом. Мы можем получить древний импульс к путешествию в «неизвестные поля Памяти», где заново переопределяется сущность человека.

Известия , 29 января 2015 года

Евгений Авраменко

«Вакханки» пустили ток в «Электротеатр «Станиславский»

Новый московский театр открылся премьерой трагедии Еврипида в постановке Терзопулоса

Трагедией Еврипида «Вакханки» греческий режиссер Теодорос Терзопулос 30 лет назад открыл свой афинский театр «Аттис», один из известнейших коллективов Европы. Возглавляемый Борисом Юханановым «Электротеатр «Станиславский» открылся на днях его же постановкой этой же пьесы.

«Вакханки» повествуют о том, как в природе человека сталкиваются два начала, рациональное и иррациональное. Царь Пенфей отказывается признать божественную природу Диониса и вакхические буйства женщин в его честь. Тогда бог, задумав покарать Пенфея, внушает ему мысль переодеться женщиной и подглядеть за вакханками. Те в экстазе принимают переодетого царя за зверя и разрывают его на куски.

Понятно, почему эта трагедия признана за рубежом едва ли не самой репертуарной античной пьесой ХХ века и почему многие режиссеры-авангардисты считали своим долгом поставить «Вакханок». Тема дремлющих в человеке природных сил созвучна веку, открывшему коллективное бессознательное и психоанализ. Как понятно и то, почему эта пьеса не могла быть поставлена в СССР.

Конфликт пьесы отвечает специфике театра Терзопулоса, где экстатическое напряжение актера, конвульсивность тела и души соединены с холодно-рациональной формой, выверенными мизансценами. Терзопулос не из тех, кто заметно меняет условия игры от спектакля к спектаклю: греческий мэтр верен своему методу работы с актером, основанному на пластико-дыхательных упражнениях. Вот и здесь, казалось бы, приметы его театра налицо: очищенное от всего лишнего дистиллированное пространство (сценографом был сам режиссер), геометрия мизансцен и актерская игра, не имеющая отношения к жизнеподобию. Но этот опыт работы Терзопулоса с российскими актерами (а опытов было несколько и в разных театрах) отличается особой чуткостью сторон друг к другу.

Артисты разных поколений смело отдались новым для них режиссерским принципам. Если молодежи, выступающей как хор вакханок, пока не всегда удается гармония пластического рисунка с внутренней энергией, «биомеханики» со словом, то к старшему поколению вопросов нет. Когда посреди действия пять зрительниц первого ряда неожиданно выходят на сцену, оказывается, что эти дамы в ярких нарядах - актрисы «Электротеатра». В их устах рассказ Вестника о вакханалии становится взглядом нашего современника-обывателя на мифические события. Дионис подходит к каждой из этих экстравагантных дам, держа красный квадрат, символически приобщая их своей крови. И при всей ироничности эпизода читается нешуточное предупреждение: вакхическое может пробудиться и сегодня, даже в таких вот буржуазных дамах «из партера».

«Центром тяжести» спектакля стали две актерские работы - Елены Морозовой и Аллы Казаковой. Морозова, одна из ведущих актрис труппы, играющая Диониса, привносит в образ языческую андрогинность. В ее Дионисе нет ничего от античного канона мужской красоты, это извивающийся бес. Мужчина-актер вряд ли смог бы передать эту иррациональную демоническую стихию.

Алла Казакова, приобщенная к ритуальным действам еще в Школе драматического искусства Анатолия Васильева, в роли Агавы соединяет внутреннее напряжение с изысканным и стильным пластическим рисунком. Эта роль врезается в память отдельными штрихами. Вот безумная полуобнаженная Агава сжимает над головой маску (думает, что держит голову льва, а держит голову своего сына Пенфея); вот осознает совершенное собственными руками злодейство - и ее сиплый нечеловеческий вопль, словно крик раненой птицы, пронзает пространство; вот Агава сворачивается на полу клубком, прижимая маску-голову... Вслед за ней на полу оказываются и участники хора. В финале сам Терзопулос, проходя по сцене между тел, исполняет френос - античный погребальный плач (режиссер участвует в мистерии лишь в премьерные январские дни, после его отъезда из России финальной точкой спектакля будет падение хора).

В «Вакханках» Терзопулоса 30-летней давности, которые игрались в подлинных античных амфитеатрах, артисты всецело погружались в миф, и в нарочито шероховатом спектакле ощущалось первобытное неистовство. Новая версия трагедии, поставленная в ультрасовременном пространстве «Электротеатра» (где зрители тоже сидят в амфитеатре, но модернизированном, прямоугольном), - скорее игра в миф.

Еврипид здесь будто пропущен через Хайнера Мюллера, который переписывал древние мифы под картину мира ХХ века (Терзопулос, кстати, первый поставил его в России 20 лет назад). И хотя Мюллер остается для российской публики автором малопонятным, спектакль получился контактным, «дышащим» и развернутым к зрителю. Режиссерские смыслы здесь не умозрительно обозначаются актерами (что случалось в александринских спектаклях Терзопулоса), но именно что пропускаются через себя, переживаются. Как бы по Станиславскому - не каноническому и мертвому, а живому и неизведанному. Которого артистам «Электротеатра» еще предстоит открывать.

Экран и сцена, 24 февраля 2015 года

Мария Хализева

Трагедия, одетая не по моде

Преображенный стараниями архитектурного бюро Wowhaus Театр имени К.С.Станиславского под названием “Электротеатр Станиславский” и под руководством Бориса Юхананова в конце января гордо распахнул двери на премьеру “Вакханок” Еврипида в переводе Иннокентия Анненского и постановке грека Теодороса Терзопулоса.

Открывшиеся просторы фойе, современный облик и уведенный на минус первый этаж гардероб производят впечатление сразу, особенно на того, кто хорошо помнит прежнюю тесноту. Но все же главными сюжетами реконструкции стали сцена и зрительный зал. Из коробки последнего удалили все зрительские ряды (о былом облике напоминает только балкон), превратив его в совершенно пустое, готовое к любым трансформациям вытянутое длинным прямоугольником помещение. Кресла публики можно располагать любым задуманным образом, можно сидеть на деревянном полу, можно возвести компактный амфитеатр, как для трагедии Еврипида. Теодорос Терзопулос считает, что зал “Электротеатра” – “самое малое пространство, которое возможно в трагедии. Меньше уже нельзя. Трагедии нужен простор”.

Продемонстрировав подлинный шик архитектурный моды (а ряд пространственных волшебств еще впереди, в частности, метаморфозы внутреннего дворика и создание Малой сцены), “Электротеатр” предложил публике античную трагедию, говорящую не языком новой драмы, как сейчас нередко принято, но языком ритуала. Зрителю остается вспоминать строку из “Портрета трагедии” Бродского: “Здравствуй, трагедия, одетая не по моде” и нащупывать в себе те же медитативные ритмы, что заданы Терзопулосом, ища созвучий.

Хор вакханок обоего пола, облаченных в черные одеяния, отделанные гофрированной тканью (у актрис брюки дополнены лифами), утробно стонет, экстатически вскрикивает, стелется по земле, декламирует текст и синхронно выполняет задуманные постановщиком пластические движения. Черноту разбавляют кровавые полосы, тянущиеся у каждого витиеватым зигзагом через все тело от уха и до ступни, стекая к пятке, да обведенные алым глаза и губы. Прожекторы вычерчивают четкие линии, под углом девяносто градусов пересекаются пути движения хора и Диониса – световые прямые кажутся помостами, зависшими над бездной. Терзопулос наглядно поверяет дисгармонию геометрией. Бушевания трагедии почти нет, есть предписанность ритма, строгость ритуала и зачарованность им.

Диониса исполняет Елена Морозова, одна из немногих актрис на сегодняшней московской сцене, кто способен воплощать демонов. Ее харизмы хватает, чтобы зал прочувствовал: такой Дионис способен лишить рассудка всех женщин Фив и заставить себе поклоняться и уподобляться. Хор менад здесь – это клоны Диониса, что читается даже в крое одежд, идентичном тому, что у их божественного предводителя.

Ни манерный Пенфей - Антон Косточкин, ни немощный Кадм - Олег Бажанов, возлежащий под капельницей в окружении целой батареи бутылей не то с кровью (если так, то мизансцена прочитывается однозначно: власть питаема и поддержана чужой кровью), не то с вином (если так, то Кадм уже заранее повержен Дионисом), не в состоянии оказать сопротивление этому чревовещательно глаголящему и отрывисто восклицающему по-гречески загадочное словосочетание “Итте Вакхе! Итте Вакхе!” Дионису-андрогину, мстящему властителям Фив.

На душераздирающую роль Агавы, в безумии растерзавшей собственного сына Пенфея, приглашена актриса Театра “Школа драматического искусства” Алла Казакова. Необычайно выразительна статичная сцена, в которой расхристанная после неистовств на Кифероне Агава – одна ее грудь обнажена, повествует Кадму о победе над львом. Высоко над головой она сжимает окровавленную маску человеко-зверя, голову сына, чарами Диониса принятого вакханками за дикое животное. В своей суровой и постепенно прозревающей статике Алла Казакова поднимается до трагических высот.

Единственный эпизод, который кажется вставным, забредшим в спектакль по ошибке, это выход из партера четырех актрис старшего поколения театра – четырех вестниц, четырех благородных матрон, четырех обывательниц, но не вневременных, а отчетливо сегодняшних. Кричащая безвкусность их нарядов, интонации и тембр речи вопиюще противоречат строю спектакля. Трагическое в пересудах улицы превращается в коллективную пошлость.

В финале вслед за Агавой на землю рухнет и весь хор. Дальше сам режиссер Теодорос Терзопулос (он же сценограф, а также художник по свету, автор костюмов и хореографии), в современной темной одежде, босой, волоча за собой алую ткань, совершит по сцене грациозный проход, содержащий намек на танец. Его низкозвучное курлыканье наводит на мысль о погребальном пении. Участия в спектакле режиссера, промелькнувшего на подмостках еще в самом начале, разбившего тарелку о стену и задавшего действию нужный ритм, удостоились только премьерные январские спектакли, что, конечно, жаль. В устах этого грека сдвоенный ритмичный возглас “Итте Вакхе!”, означающий “Узрите Вакха!”, звучит как-то совсем особенно, гортанно-величественно, почти мистериально. Многоточие финала премьерных показов после отъезда режиссера вынужденно сменится точкой. Никакого погребального плача. Только трупы.

Культура , 27 января 2015 года

Светлана Наборщикова

Вакханалия на Тверской

Спектаклем «Вакханки» открылся Электротеатр «Станиславский».

Постановщик Теодорос Терзопулос - односельчанин Еврипида и именитый знаток античной драматургии - считает, что это хорошее начало: «Открывается театр, и в первом же спектакле играет бог театра». Однако «Вакханки» - спектакль не столько о театре, сколько о том, что театру может помешать.

В трагедии Еврипида мелкое паскудство небожителей оборачивается большой человеческой трагедией. Люди не признали в Дионисе сына Зевса-громовержца, и тот, обидевшись, наслал порчу на женскую половину человечества. В определенный день и час благонравные матери, сестры, дочери, жены впадают в безумие и способны дойти до самых крайностей - как дочь фиванского царя Агава, в припадке безумия растерзавшая собственного сына. Потом, когда морок спадает, женщины ужасаются своим деяниям, но сделанного не исправишь.

Терзопулос не винит богов и не оправдывает людей. Сохраняя текст еврипидовой трагедии, он ставит спектакль о безмерности зла. О том, что свойственная человеческой природе агрессия, выйдя из-под контроля, становится смертельным вирусом и распространяется с бешеной скоростью, не жалея ни старых, ни малых, ни царей, ни смердов. О том, что никакие благие цели не могут быть оправданием пролитой крови. Человек, ее вкусивший, становится зверем, и путь в человеческий мир ему заказан.

При всей жесткости авторского посыла «Вакханки» - изысканно красивый спектакль. Дионисийское неистовство бурлит в словах, но в картинке проявляется разве что в хаотичных волнах гофрированной ткани, которой время от времени драпируются артисты. В остальном визуальный образ «Вакханок» исполнен аполлонического изящества: два главных цвета - черный и красный; мягкий, ровный свет; сияющий белизной прямоугольник сцены.

В этом эстетском пространстве действует восьмерка вакханок, не уходящая за кулисы на протяжении всего спектакля. Мужчин и женщин поровну: зло у Терзопулоса не имеет пола. Бессмысленно радостные лица, блуждающие взгляды, дрожь возбуждения, прерывистое дыхание - вот коллективный портрет одержимых Дионисом. Молодые артисты Электротеатра «Станиславский» превосходно справляются с труднейшей партией бесовского хора и создают достойный фон великолепной протагонистке.

Диониса играет Елена Морозова, актриса с уникальной, можно сказать, анималистической энергетикой. В рисунке ее роли читается ярость тигра и коварство змеи, вкрадчивость пантеры и грациозность лани, а модуляции огромного по диапазону голоса простираются от рыка льва до воркования голубки. Этот Дионис притягивает к себе сразу и бесповоротно. Такому злу - абсолютному в своем напористом обаянии - невозможно противостоять, утихомирить его может только абсолютное добро.

Роль его Терзопулос берет на себя. В финальной сцене он выходит на сцену, напевая бесхитростный народный мотив. Впервые в громкоголосом спектакле звучит нежнейшее пьяно. Дионис, следующий за режиссером, по привычке славит Вакха, но с каждой нотой терзопулосовского напева его возгласы слабеют. Маэстро, однако, слишком мудр, чтобы поверить в победу - заключительная фраза остается за Дионисом, и зал погружается в темноту...

Театр ., 6 февраля 2015 года

Мария Зерчанинова, Борис Никольский

Здравствуй, трагедия

Новая жизнь драматического театра им. Станиславского - отныне Электротеатра «Станиславский» - началась с возвращения к истокам, с древнегреческой трагедии. Теодорос Терзопулос, общепризнанный знаток и, как сам он считает, восприемник древней традиции, поставил «Вакханок» Еврипида. Текст этот, досконально изученный филологами, обросший всевозможными интерпретациями и за последние 50-60 лет многократно ставившийся в разных странах, у нас, все блуждающих меж трех сосен - «Антигона», «Медея», «Царь Эдип» - увы, непопулярен. А межу тем, «Вакханки», одна из последних трагедий Еврипида, своим драматургическим мастерством ничуть не уступает софокловскому «Царю Эдипу» или эсхиловскому «Агамемнону».

Сюжет «Вакханок» таков. Бог пьяного веселья Дионис в сопровождении своих постоянных спутниц вакханок приходит в город Фивы, где он когда-то родился и где теперь его не хотят считать богом. Он приводит в безумие не признающих его фиванских женщин, в том числе мать фиванского царя Пенфея; женщины убегают в горы и присоединяются к дионисийским оргиям. Пенфей, схватив Диониса, подвергает его унизительному допросу и бросает за решетку. И вот он уже торжествует победу - но земля сотрясается и путы сами спадают с бога. Теперь Пенфея неминуемо настигнет божественное возмездие. Дионис уговаривает его пойти посмотреть на оргии женщин, и там обезумевшая мать и ее сестры разрывают несчастного царя на части.

Каков смысл этой трагедии, то есть что именно она должна была сказать афинянам и что может сказать нам сегодня? Принято понимать ее как трагедию о противостоянии иррационального и рационального. Дионис выражает иррациональное начало, хоть и отрицаемое разумом, но благое и раскрепощающее для тех, кто ему не противится. Для тех же, кто его отвергает, оно обретает бесспорную и часто разрушительную силу. Как бы ни спорили комментаторы о смысле «Вакханок», очевидно одно - по своей архитектонике это одна из самых гениальных греческих трагедий. Она состоит из двух частей. В первой половине дионисийский мир полон прелести; в нем всё - красота, радость, истина и благочестие. Пенфей же, преследующий Диониса, - слепой тиран. Разговор Пенфея с Дионисом в первой половине трагедии - это разговор тирана с мудрецом, второй кажется слабым физически, но наделенным истинной внутренней силой. Только где-то совсем на заднем плане мы различаем намеки на другую оценку дионисийского: так, например, вакханки с удовольствием рассказывают, как они руками разрывают на части оленя. Постепенно ситуация переворачивается: из жертвы Дионис превращается в преследователя, и вакханки разрывают уже не зверя, а человека - радость оборачивается злодейством. Симметрическая конструкция с переворачиванием ролей встречается у Еврипида и в других «трагедиях мести», вспомнить хотя бы пары Медея - Ясон, Федра - Ипполит. В «Вакханках» постепенное проступание разрушительного начала, его зловещей силы из-под светлого и радостного создает восхитительную драматическую динамику, которой эта трагедия превосходит многие другие.

В спектакле Терзопулоса Дионис и хор менад с самого начала исполнены силы, мстительности и дикой исступленности, они сразу грозные преследователи, а не преследуемые. Мы с первых минут понимаем, как распределятся здесь роли, чем грозит Пенфею нашествие кровавого восточного божества и его свиты. Терзопулос не оставляет никакой возможности для развития. Как не оставляет он места и характерному для Еврипида комическому началу, отказываясь от смешной жанровой сценки, где два ветхих старика, дед Пенфея Кадм и слепой пророк Тиресий, увенчавшись плющом и взяв в руки тирсы, поддерживая друг дружку, чтобы не упасть, отправляются на гору Киферон поклониться новому богу и поучаствовать в оргиях.

Для Терзопулоса, как это нередко случалось с адептами почтенной европейской традиции, искавшими путь к древнегреческой трагедии через ритуал, «Вакханки» оказались всего лишь поводом для физического и голосового тренинга. Нельзя не признать, что тут он достиг впечатляющих результатов.

Оргиастическое исступление бушует в спектакле в строгих геометрических формах, отсылая к чему-то восточному. Лица-маски - к японской традиции, синхронность и дисциплина - к северокорейскому параду. И это, конечно, не случайно - ведь Дионис приходит с Востока, из Фригии и Персии.

Тренированные, красивые менады обоего пола, одетые в черное и отмеченные знаком Диониса, красной змейкой, струящейся из уха через шею на грудь, так и эдак перегруппировываются вокруг своего предводителя и скандируют хором, умудряясь не выходить при этом из легкого вибрато - специального дыхательного упражнения. В руках у менад красные платки. Черное с вкраплениями красного - таково общее дизайнерское решение спектакля. Это должно пугать и внушать мысль о серьезном кровопролитии. Когда распахивается задник и нашим взглядам является старый Кадм (Олег Бажанов) на больничной каталке, то оказывается, что его окружают бесчисленные капельницы с донорской кровью. Ох, прольется скоро и эта кровь, ведь именно она течет в жилах Пенфея. А если добавить, что Дионис (виртуозная Елена Морозова) носит с собой красный квадрат, о который время от времени трутся носами посвященные - причащаются, станет ясно, что от этой навязчивой метафоры не ускользнет даже самый рассеянный зритель. А вот что означает светящийся голубым цилиндр, то и дело возникающий в руках у Пенфея, наоборот, так и остается непонятно.

Пенять режиссеру за неуважение к тексту - сегодня дурной тон. И все же, именно в отсутствии у Терзопулоса настоящего интереса к разнообразным смысловым отттенкам еврипидовской трагедии кроется причина неудачи московских «Вакханок». Хотя вообще-то, «Вакханки» в Москве - это уже удача, отличный репертуарный ход и хорошее начало той просветительской программы, которую замыслил Борис Юхананов в своем новом Электротеатре.