Гимбутас, мария. Скифы

КУРГАННАЯ ГИПОТЕЗА. ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ

Курганная гипотеза была предложена Марией Гимбутас в 1956 году, чтобы соединить данные археологических и лингвистических исследований для определения местонахождения прародины народов носителей праиндоевропейского языка (ПИЕ). Гипотеза является наиболее популярной в отношении происхождения ПИЕ.

Альтернативные Анатолийская и Балканская гипотеза В. А. Сафронова имеют сторонников в основном на территории бывшего СССР и не соотносятся с археологической и лингвистической хронологиями.В основе курганной гипотезы лежат взгляды, высказанные ещё в конце XIX века Виктором Геном и Отто Шрадером.

Гипотеза оказала значительное влияние на изучение индоевропейских народов. Те учёные, которые следуют гипотезе Гимбутас, отождествляют курганы и ямную культуру с ранними протоиндоевропейскими народами, существовавшими в причерноморских степях и юго-восточной Европе с V по III тысячелетие до н. э.

Курганная гипотеза прародины протоиндоевропейцев подразумевает постепенное распространение «курганной культуры», охватившей в конце концов все причерноморские степи. Последующая экспансия за пределы степной зоны привела к появлению смешанных культур, таких, как Культура шаровидных амфор на западе, кочевых индо-иранских культур на востоке и переселению протогреков на Балканы примерно в 2500 году до н. э. Одомашнивание лошади и позднее использование повозок сделало курганную культуру мобильной и расширило её на весь регион «ямной культуры». В курганной гипотезе считается, что все причерноморские степи были прародиной протоиндоевропейцев и по всему региону говорили на поздних диалектах праиндоевропейского языка. Область на Волге, помеченная на карте как Urheimat обозначает местоположение самых ранних следов коневодства (Самарская культура, но см. среднестоговская культура), и, возможно, относится к ядру ранних протоиндоевропейцев или прото-протоиндоевропейцев в V тысячелетии до н. э.

Версия Гимбутас.

Карта миграций индоевропейцев с приблизительно 4000 по 1000 год до н. э. в соответствии с курганной моделью. Анатолийская миграция (отмеченная прерывистой линией) могла иметь место через Кавказ или Балканы. Пурпурная область обозначает предполагаемую прародину (Самарская культура, Среднестоговская культура). Красная область означает область, населённую индоевропейскими народами к 2500 до н. э., а оранжевая - к 1000 до н. э.
Исходное предположение Гимбутас идентифицирует четыре этапа развития курганной культуры и три волны распространения.

Курган I, регион Днепр/Волга, первая половина IV тысячелетия до н. э. Очевидно, произошла от культур волжского бассейна, подгруппы включали самарскую культуру и культуру Сероглазово.
Курган II-III, вторая половина IV тысячелетия до н. э.. Включает среднестоговскую культуру в Приазовье и майкопскую культуру на Северном Кавказе. Каменные круги, ранние двухколёсные повозки, антропоморфные каменные стелы или идолы.
Курган IV или ямная культура, первая половина III тысячелетия до н. э., охватывает весь степной регион от реки Урал до Румынии.
I волна, предшествующая этапу Курган I, экспансия с Волги на Днепр, приведшая к сосуществованию культуры Курган I и культуры Кукутени (трипольская культура). Отражения этой миграции распространились на Балканы и вдоль Дуная на культуры Винча и Лендьел в Венгрии.
II волна, середина IV тысячелетия до н. э., начавшаяся в майкопской культуре и породившая в дальнейшем курганизованные смешанные культуры в северной Европе около 3000 года до н. э. (культура шаровидных амфор, баденская культура и, безусловно, культура шнуровой керамики). По мнению Гимбутас, это стало первым появлением индоевропейских языков в западной и северной Европе.
III волна, 3000-2800 год до н. э., распространение ямной культуры за пределы степи, с появлением характерных могил на территории современной Румынии, Болгарии и восточной Венгрии.

Версия Кортландта.
Индоевропейские изоглоссы: регионы распространения языков группы кентум (синий цвет) и сатем (красный цвет), окончаний *-tt- > -ss-, *-tt- > -st- и m-
Фредерик Кортландт предложил пересмотр курганной гипотезы. Он выдвинул главное возражение, которое может быть поднято против схемы Гимбутас (например, 1985: 198), а именно то, что она исходит из археологических данных и не ищет лингвистических интерпретаций. Исходя из лингвистических данных и пытаясь сложить их кусочки в общее целое, он получил следующую картину: индоевропейцы, оставшиеся после миграций на запад, восток и юг (как это описано у Дж. Мэллори) стали предками балто-славян, в то время как носителей других сатемизированных языков можно отождествить с ямной культурой, а западных индо-европейцев с культурой шнуровой керамики. Современные генетические исследования противоречат данному построению Кортланда, поскольку именно представители группы сатем являются потомками культуры шнуровой керамики. Возвращаясь к балтам и славянам, их предки могут быть отождествлены со среднеднепровской культурой. Тогда, следуя Мэллори (pp197f) и подразумевая родину этой культуры на юге, в Среднем Стоге, ямной и поздней трипольской культуры, он предположил соответствие этих событий с развитием языка группы сатем, который вторгся в сферу влияния западных индоевропейцев.
Согласно мнению Фредерика Кортландта, существует общая тенденция датировать протоязыки ранее по времени, чем это подтверждается лингвистическими данными. Однако, если индо-хетты и индоевропейцы могут быть соотнесены с началом и концом культуры Среднего Стога, то, возражает он, лингвистические данные по всей индоевропейской языковой семье не выводят нас за пределы вторичной прародины (по Гимбутас), и такие культуры, как хвалынская на средней Волге и майкопская на северном Кавказе не могут быть отождествлены с индоевропейцами. Любое предположение, идущее за пределы культуры Среднего Стога должно начинаться с возможного сходства индоевропейской семьи языков с другими языковыми семьями. Учитывая типологическое сходство праиндоевропейского языка с северо-западными кавказскими языками и подразумевая, что это сходство может быть обусловлено местными факторами, Фредерик Кортландт считает индоевропейскую семью ветвью урало-алтайской, трансформированной влиянием кавказского субстрата. Такой взгляд согласуется с археологическими данными и располагает ранних предков носителей праиндоевропейского языка севернее Каспийского моря в седьмом тысячелетии до н. э. (cf. Mallory 1989: 192f.), что не противоречит теории Гимбутас.

Генетика
Гаплогруппа R1a1 найдена в центральной и западной Азии, в Индии и в славянских, балтских и эстонских популяциях Восточной Европы, но практически не присутствует в большинстве стран Западной Европы. Однако 23,6 % норвежцев, 18,4 % шведов, 16,5 % датчан, 11 % саамов имеют этот генетический маркер.
Генетические исследования 26 останков представителей курганной культуры выявили, что они имеют гаплогруппу R1a1-M17, а так же имели светлую кожу и цвет глаз.

1. Обзор курганной гипотезы.

2. Распространение повозок.

3. Карта миграций индоевропейцев с приблизительно 4000 по 1000 год до н. э. в соответствии с курганной моделью. Анатолийская миграция (отмеченная прерывистой линией) могла иметь место через Кавказ или Балканы. Пурпурная область обозначает предполагаемую прародину (Самарская культура, Среднестоговская культура). Красная область означает область, населённую индоевропейскими народами к 2500 до н. э., а оранжевая - к 1000 до н. э.

4. Индоевропейские изоглоссы: регионы распространения языков группы кентум (синий цвет) и сатем (красный цвет), окончаний *-tt- > -ss-, *-tt- > -st- и m-

КУРГАННАЯ ГИПОТЕЗА. ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ Курганная гипотеза была предложена Марией Гимбутас в 1956 году, чтобы соединить данные археологических и лингвистических исследований для определения местонахождения прародины народов носителей праиндоевропейского языка (ПИЕ). Гипотеза является наиболее популярной в отношении происхождения ПИЕ. Альтернативные Анатолийская и Балканская гипотеза В. А. Сафронова имеют сторонников в основном на территории бывшего СССР и не соотносятся с археологической и лингвистической хронологиями.В основе курганной гипотезы лежат взгляды, высказанные ещё в конце XIX века Виктором Геном и Отто Шрадером. Гипотеза оказала значительное влияние на изучение индоевропейских народов. Те учёные, которые следуют гипотезе Гимбутас, отождествляют курганы и ямную культуру с ранними протоиндоевропейскими народами, существовавшими в причерноморских степях и юго-восточной Европе с V по III тысячелетие до н. э. Курганная гипотеза прародины протоиндоевропейцев подразумевает постепенное распространение «курганной культуры», охватившей в конце концов все причерноморские степи. Последующая экспансия за пределы степной зоны привела к появлению смешанных культур, таких, как Культура шаровидных амфор на западе, кочевых индо-иранских культур на востоке и переселению протогреков на Балканы примерно в 2500 году до н. э. Одомашнивание лошади и позднее использование повозок сделало курганную культуру мобильной и расширило её на весь регион «ямной культуры». В курганной гипотезе считается, что все причерноморские степи были прародиной протоиндоевропейцев и по всему региону говорили на поздних диалектах праиндоевропейского языка. Область на Волге, помеченная на карте как Urheimat обозначает местоположение самых ранних следов коневодства (Самарская культура, но см. среднестоговская культура), и, возможно, относится к ядру ранних протоиндоевропейцев или прото-протоиндоевропейцев в V тысячелетии до н. э. Версия Гимбутас. Карта миграций индоевропейцев с приблизительно 4000 по 1000 год до н. э. в соответствии с курганной моделью. Анатолийская миграция (отмеченная прерывистой линией) могла иметь место через Кавказ или Балканы. Пурпурная область обозначает предполагаемую прародину (Самарская культура, Среднестоговская культура). Красная область означает область, населённую индоевропейскими народами к 2500 до н. э., а оранжевая - к 1000 до н. э. Исходное предположение Гимбутас идентифицирует четыре этапа развития курганной культуры и три волны распространения. Курган I, регион Днепр/Волга, первая половина IV тысячелетия до н. э. Очевидно, произошла от культур волжского бассейна, подгруппы включали самарскую культуру и культуру Сероглазово. Курган II-III, вторая половина IV тысячелетия до н. э.. Включает среднестоговскую культуру в Приазовье и майкопскую культуру на Северном Кавказе. Каменные круги, ранние двухколёсные повозки, антропоморфные каменные стелы или идолы. Курган IV или ямная культура, первая половина III тысячелетия до н. э., охватывает весь степной регион от реки Урал до Румынии. I волна, предшествующая этапу Курган I, экспансия с Волги на Днепр, приведшая к сосуществованию культуры Курган I и культуры Кукутени (трипольская культура). Отражения этой миграции распространились на Балканы и вдоль Дуная на культуры Винча и Лендьел в Венгрии. II волна, середина IV тысячелетия до н. э., начавшаяся в майкопской культуре и породившая в дальнейшем курганизованные смешанные культуры в северной Европе около 3000 года до н. э. (культура шаровидных амфор, баденская культура и, безусловно, культура шнуровой керамики). По мнению Гимбутас, это стало первым появлением индоевропейских языков в западной и северной Европе. III волна, 3000-2800 год до н. э., распространение ямной культуры за пределы степи, с появлением характерных могил на территории современной Румынии, Болгарии и восточной Венгрии. Версия Кортландта. Индоевропейские изоглоссы: регионы распространения языков группы кентум (синий цвет) и сатем (красный цвет), окончаний *-tt- > -ss-, *-tt- > -st- и m- Фредерик Кортландт предложил пересмотр курганной гипотезы. Он выдвинул главное возражение, которое может быть поднято против схемы Гимбутас (например, 1985: 198), а именно то, что она исходит из археологических данных и не ищет лингвистических интерпретаций. Исходя из лингвистических данных и пытаясь сложить их кусочки в общее целое, он получил следующую картину: индоевропейцы, оставшиеся после миграций на запад, восток и юг (как это описано у Дж. Мэллори) стали предками балто-славян, в то время как носителей других сатемизированных языков можно отождествить с ямной культурой, а западных индо-европейцев с культурой шнуровой керамики. Современные генетические исследования противоречат данному построению Кортланда, поскольку именно представители группы сатем являются потомками культуры шнуровой керамики. Возвращаясь к балтам и славянам, их предки могут быть отождествлены со среднеднепровской культурой. Тогда, следуя Мэллори (pp197f) и подразумевая родину этой культуры на юге, в Среднем Стоге, ямной и поздней трипольской культуры, он предположил соответствие этих событий с развитием языка группы сатем, который вторгся в сферу влияния западных индоевропейцев. Согласно мнению Фредерика Кортландта, существует общая тенденция датировать протоязыки ранее по времени, чем это подтверждается лингвистическими данными. Однако, если индо-хетты и индоевропейцы могут быть соотнесены с началом и концом культуры Среднего Стога, то, возражает он, лингвистические данные по всей индоевропейской языковой семье не выводят нас за пределы вторичной прародины (по Гимбутас), и такие культуры, как хвалынская на средней Волге и майкопская на северном Кавказе не могут быть отождествлены с индоевропейцами. Любое предположение, идущее за пределы культуры Среднего Стога должно начинаться с возможного сходства индоевропейской семьи языков с другими языковыми семьями. Учитывая типологическое сходство праиндоевропейского языка с северо-западными кавказскими языками и подразумевая, что это сходство может быть обусловлено местными факторами, Фредерик Кортландт считает индоевропейскую семью ветвью урало-алтайской, трансформированной влиянием кавказского субстрата. Такой взгляд согласуется с археологическими данными и располагает ранних предков носителей праиндоевропейского языка севернее Каспийского моря в седьмом тысячелетии до н. э. (cf. Mallory 1989: 192f.), что не противоречит теории Гимбутас. Генетика Гаплогруппа R1a1 найдена в центральной и западной Азии, в Индии и в славянских, балтских и эстонских популяциях Восточной Европы, но практически не присутствует в большинстве стран Западной Европы. Однако 23,6 % норвежцев, 18,4 % шведов, 16,5 % датчан, 11 % саамов имеют этот генетический маркер. Генетические исследования 26 останков представителей курганной культуры выявили, что они имеют гаплогруппу R1a1-M17, а так же имели светлую кожу и цвет глаз.

Мария Гимбутас (Гимбутас - фамилия мужа; правильно - Мария Гимбутене, лит. Marija Gimbutien, англ. Marija Gimbutas, в девичестве Мария Бируте Алсейкайте, лит. Marija Birut Alseikait, 23 января 1921, Вильнюс, Литва - 2 февраля 1994, Лос-Анджелес) - американский археолог и культуролог литовского происхождения, одна из крупнейших и самых спорных фигур индоевропеистики, с именем которой связывают выдвижение «курганной гипотезы» происхождения индоевропейцев. Доктор honoris causa университета Витаутаса Великого (1993).

Биография

Родилась в семье врача, общественного деятеля, автора книг по литовской истории и медицине Даниэлюса Альсейки (1881-1936) и врача-окулиста и общественного деятеля Вероники Альсейкене.

В 1931 году вместе с родителями переехала в Каунас. Окончив гимназию (1938), училась на гуманитарном отделении Университета Витаутаса Великого, окончила Вильнюсский университет в 1942 году. Вышла замуж за архитектора и деятеля литовской печати Юргиса Гимбутаса. В 1944 году вместе с мужем выехала в Германию. В 1946 году окончила университет в Тюбингене. С 1949 года жила в США, работала в Гарвардском и Калифорнийском университетах.

В 1960 году Гимбутас посетила Москву и Вильнюс, где встретилась с матерью. В 1981 году выступала с лекциями в Вильнюсе и Москве. Умерла в Лос-Анджелесе; 8 мая 1994 года прах перезахоронен на Пятрашюнском кладбище в Каунасе.

Курганная гипотеза

Гимбутас - автор 23 монографий, в том числе таких обобщающих исследований, как «Балты» (1963) и «Славяне» (1971). В археологии была новатором, сочетала собственно археологические изыскания с глубокими познаниями в индоевропейской лингвистике. Внесла значительный вклад в изучение древнейшей истории индоевропейских народов и, в частности, славян.

В 1956 году Мария Гимбутас выступила с курганной гипотезой, которая произвела переворот в индоевропеистике. Прародину индоевропейцев она искала в степях Южной России и степной зоне Украины (ямная культура). Пыталась выявить археологические свидетельства вторжения степняков-индоевропейцев в Западную Европу («курганизация»). Джозеф Кэмпбелл сравнил значение её ранних трудов для индоевропеистики со значением расшифровки Розеттского камня для египтологии.

Старая Европа

Поздние работы Гимбутас, особенно трилогия «Богини и боги Старой Европы» (1974), «Язык Богини» (1989) и «Цивилизация Богини» (1991), вызвали неприятие в академическом сообществе. В них, следуя по стопам «Белой Богини» Роберта Грейвса, Гимбутас нарисовала идеализированную картину матриархального доиндоевропейского общества Старой Европы - построенного на мире, равенстве и терпимости к нетрадиционной ориентации (осколок этого общества - минойская цивилизация). В результате вторжения индоевропейцев на смену «золотому веку» пришла андрократия - власть мужей, построенная на войне и крови. Эти суждения Гимбутас вызвали положительный отклик среди движений феминистической и неоязыческой ориентации (напр., викка), но не получили поддержки в научной среде.

Особенно неоднозначную реакцию вызвала высказанная Гимбутас в 1989 г. интерпретация тэртерийских надписей как древнейшей в мире письменности, которая якобы была в употреблении в доиндоевропейской Европе.

Память

В Вильнюсе на доме по улице Йогайлос (Jogailos g. 11), в котором в 1918-1931 годах жили родители и в 1921-1931 их дочь Мария Гимбутас, установлена мемориальная плита. В Каунасе мемориальная плита с барельефом Марии Гимбутас установлена на доме по улице Мицкявичяус (Mickeviiaus g.), в котором она жила в 1932-1940 годах.

Сочинения

• Мария Гимбутас. Балты: Люди янтарного моря. Москва: Центрполиграф, 2004
• Мария Гимбутас. Цивилизация Великой Богини: мир Древней Европы. Москва, РОССПЭН, 2006. (Науч. ред. О. О. Чугай. Рец. Антонова Е. М. Пер. с анг. Неклюдовой М. С.) Оригинал был издан в 1991 в Сан-Франциско.
• Мария Гимбутас. Славяне: Сыны Перуна. Москва: Центрполиграф, 2007.

Курганная культура появилась на Южном Кавказе свыше шести тысяч лет тому назад, примерно, в первой половине IV тысячелетия до н.э., синхронно с появлением в этом регионе яйлажного скотоводства, и просуществовала до распространения на Кавказе новой религии-ислама (VІІІ век).
Родовые кладбища скотоводов обычно приурочены к определенным местам, чаще всего к зимникам, которые могли располагаться далеко от сезонных стоянок. Поэтому для некоторых древних культур находки, сделанные при раскопках могил, являются практически единственными материалами для реконструкции их образа жизни, определения времени и историко-культурного облика. Сооружая могилу, древние люди имели в виду жилище для своего сородича, ушедшего, по их представлению, в загробный мир. Как правило, курганы располагаются группами, часто довольно большими (до нескольких сотен). Такие группы курганов называются могильниками. В своем первоначальном значении тюркское слово «курган» - синоним слова «городище», а точнее - крепость.
Известный итальянский учёный Марио Алинеи пишет: «Традиция возведения курганов на могилах всегда была одной из самых характерных особенностей алтайских (тюркских- Г.Г.) степных кочевых народов, от их первого исторического появления до позднего Средневековья. Как известно слово курган не русского, не славянского, и не индоевропейского происхождения, а заимствование из тюркских языков. Слово курган ‘погребальная насыпь’, проникло не только в Россию, но и во всю Юго-Восточную Европу (Русс. kurg;n, Укр. kurh;n, Белорусс. kurhan, Пол. kurhan, kurchan, kuran ‘насыпь’; Рум. gurgan, Диал. Венг. korh;ny), и является заимствованием из Тюркского: Др. Тюрк. курган ‘укрепление’, Тат., Осм., Кум. курган, Кирг. и Джагат. korgan, Каракир. korqon, все от Тюрко-Тат. kurgamak ‘укреплять’, kurmak ‘возвести’. Область распределения его в Восточной Европе близко соответствует области распространения Ямной или Курганной культуре в Юго-Восточной Европе».
Советский археолог С.С.Черников еще в 1951 году писал: «курганные могильники, в большей своей части относящиеся к эпохе ранних кочевников, группируются преимущественно в местах, наиболее благоприятных для зимнего выпаса скота (предгорья, долины рек). Их почти совершенно нет в открытой степи и в других районах летних пастбищ. Обычай хоронить своих покойников только на зимовках, существующий до сего времени у казахов и киргизов, несомненно, идет из глубокой древности. Эта закономерность в расположении курганов поможет при дальнейших раскопках определить районы расселения древних кочевых племён».
Курганная культура на Южном Кавказе появляется в то время, когда здесь возрастает роль скотоводства, и главным источником наших знаний о жизни местного населения служат курганные захоронения. Интенсификация животноводства могла быть достигнута только при пере¬ходе к новому типу хозяйства - яйлажному скотоводству. Южнокавказцы первыми из скотоводов Евразии освоили вертикальный способ кочевания, при котором стада весной угоняются на богатые горные пастбища. Это подтверждается топографией курганных могильников, расположенных у пе¬ревалов высоко в горах.
К.Х.Кушнарева ведущий российский археолог более 20 лет исследовала археологические памятники Южного Кавказа. Она руководила археологической экспедицией на территории Азербайджана (курганный могильник Ходжалы, поселение Узерлик у Агдама). Еще в 1966 году написала в Кратких сообщениях института археологии Академии наук СССР (работа написана совместно с известным археологом А.Л.Якобсон): «Для решения проблемы возникновения и развития полукочевого скотоводства коллективу экспедиции пришлось расширить зону работ, включив сюда прилегающую к Мильской степи область Нагорного Карабаха. Лишь параллельное изучение синхронных памятников степных и горных районов могло ответить на вопрос, какие сдвиги произошли в хозяйственном укладе населения Азербайджана к концу II тысячелетия до н.э. и в какой зависимости находились эти два географически разные области? Исследованию был подвергнут Ходжалинский курганный могильник (разведки К.Х.Кушнаревой), расположенный на магистральном пути, идущим из Мильской степи на высокогорные пастбища Карабаха. Шурфовка внутри огромной каменной ограды (9 га), где не оказалось культурного слоя, позволила высказать предположение, что ограда эта служила, скорее всего, местом для загона скота, особенно во время нападения врагов. Сооружение значительных по величине погребальных курганов высоко в горах, на путях перекочевок, а также резко возросшее по сравнению с предшествующим периодом количество сопровождающего оружия (Ходжалы, Арчадзор, Ахмахи и др.) указывают на господство в этот период полукочевой, яйлажной формы скотоводства. Однако для подкрепления этого вывода необходимо вернуться в степь с целью обнаружения и изучения там поселений, куда на зимние месяцы скотоводы спускали с гор сильно разросшие к тому времени стада. Надо оговориться, что если в предгорных и горных районах Азербайджана до начала работы экспедиции было исследовано много главным образом погребальных памятников конца II – начала I тысячелетия до н.э., то ни одно поселение в Мильской степи не было открыто. В качестве объекта для раскопок избрали поселение, расположенное у подошвы одного из трёх курганов – гигантов в урочище Уч-тепе. Здесь в глубокой степи, среди обширных пастбищ были открыты небольшие прямоугольные землянки, использовавшиеся только в качестве зимников. Отсюда с весны население и скот перебирались в горы, а заброшенные землянки, разрушаясь, ждали их возвращения глубокой осенью. Таким образом, раскопками синхронных степных и горных памятников с бесспорностью было доказано, что в конце II – начале I тысячелетия до н.э., на территории Азербайджана уже сложилась та форма отгонного, яйлажного скотоводства, которая господствует здесь до настоящего времени и заставляет археологов и историков рассматривать эти районы на протяжении трех тысячелетий как единую, объединенную одной исторической судьбой культурную и хозяйственную область!».
В 1973 году К.Х.Кушнарева возвращаясь к этой теме пишет: «Нам хорошо известен всесторонне обоснованный тезис Б.Б.Пиотровского о скотоводстве как о доминирующей форме хозяйствования у древних аборигенов Кавказа. Складывающаяся в основных своих чертах, по видимому уже в конце III тысячелетия до н.э. и сохранившаяся до наших дней форма яйлажного скотоводства с выгоном скота в весеннее-летний сезон на горные пастбища, заставляет рассматривать степные просторы Миля, где возвышаются курганы, и горный массив соседнего Карабаха как единый, объединенный одной исторической судьбой культурно-хозяйственный район. Природа этих районов диктует людям условия и сейчас. Форма хозяйства здесь осталась прежней. Работая в Мильской степи в течение многих лет, мы, участники экспедиции, два раза в год наблюдали «переселение народов», при котором весной кочевники со своими семьями и необходимым для длительного житья, а также переработки мясных и молочных продуктов инвентарем грузились на лошадей, верблюдов, ослов и сопровождали на кочевья в горы огромные отары мелкого рогатого скота; поздно осенью эта лавина спускалась вниз, в степь, причем часть зимников располагалась непосредственно в районе наших курганов».
В 1987 году К.Х.Кушнарева еще раз возвращается к этой теме и пишет: «Рядом с Ходжалинским могильником, расположенным на магистральном пути скотоводов, ведущем из Мильской степи на высокогорные пастбища Нагорного Карабаха, была выявлена каменная ограда, окружавшая площадь в 9 га; это, скорее всего, был загон для скота в периоды возможных нападений. Сам факт существования крупного курганного могильника на скотопрогонном пути, а также большое количество оружия в могилах Карабаха указывали на интенсификацию скотоводческого хозяйства и существование в этот период яйлажной формы, способствовавшей накоплению больших богатств. Для подкрепления этого вывода надо было вернуться в степь для изучения поселений, куда на зимние месяцы скотоводы спускались с гор. Такие поселения раньше не были известны. В качестве объекта для раскопок было выбрано поселение около большого Учтепинского кургана; здесь была открыта группа небольших землянок-зимников.
Отсюда с весны скотоводы перебирались в горы, а глубокой осенью возвращались обратно. И сейчас форма хозяйства осталась здесь прежней, причем часть землянок современных скотоводов располагается на том же месте, где находилось древнее поселение. Таким образом, работами экспедиции был выдвинут и обоснован тезис о времени сложения отгонного скотоводства и о культурно-хозяйственном единстве степного Миля и горного Карабаха уже в конце II – начале I тысячелетия до н.э., единстве, основанном на общей экономике. Экспедицией установлено, что в древности степь жила многоукладным хозяйством, в оазисах, орошаемых каналами, процветало земледелие и скотоводство; здесь располагались крупные и небольшие стационарные поселения с прочной сырцовой архитектурой. В пустынных межоазисных районах в зимнее время обитали скотоводы; они создавали недолговечные поселения другого типа- землянки, которые с весны до осени пустовали. Между обитателями этих функционально-различных поселений осуществлялись постоянные экономические связи».
В статье «Ходжалинский могильник» К.Х.Кушнарева пишет: «Ходжалинский могильник является памятником уникальным. Взаимное расположение различных типов курганов и анализ археологического материала указывает на то, что могильник этот создавался постепенно, в течение многих столетий: самые ранние из имеющихся здесь курганов-малые земляные-датируются последними веками II тыс. до н. э.; курганы с каменными насыпьями-VIII-VII вв. до н… Он должен рассматриваться в тесной связи с другими памятниками предгорных, горных, а также степных районов Армении и Азербайджана. И такая постановка вопроса правомерна, если учесть специфику формы хозяйства, которая сложилась в этих районах к концу II тыс. до н. э. Речь идет о полукочевом скотоводстве. Древнейшими путями, по которым осуществлялись культурные связи племен, обитавших в степных и горных районах, служили главные водные артерии (в Карабахе-Тертер, Каркар-чай, Хачин-чай), вдоль которых, как правило, группируются ныне археологические памятники; по этим же путям шло (как и в настоящее время) ежегодное передвижение кочевников-скотоводов.
Весь облик самих курганов, а также особенности инвентаря характеризуют племена, создавшие этот памятник, как скотоводческие. Курганы-гиганты, в которых хоронились вожди племен, могли возникнуть лишь в результате коллективных усилий большого объединения людей. Расположение памятника на древней кочевой магистрали позволяет думать, что этот комплекс создавался постепенно скотоводческими племенами, передвигавшимися по ней ежегодно со своими стадами. Такое предположение может скорее всего объяснить грандиозные размеры могильника, который не мог быть воздвигнут обитателями какого-нибудь одного ближайшего поселения».
Для нашей темы весьма интересен факт находки в ходжалинском могильнике бронзового наконечника «свистящей» стрелы. В статье «Ходжалинский могильник» К.Х.Кушнарева пишет об этом следующее: «Погребальный инвентарь крупных курганов весьма разнообразен и многочислен. Здесь мы встречаем вооружение и облачение воинов, украшения, керамику. Например, бронзовые стрелы имеют маленькое сквозное отверстие, служившее скорее всего для усиления звука при полете. Находки аналогичных стрел в других местах Закавказья (Джалал оглу, Борчалу, Муганская степь-Г.Г.) сопровождаются уже железными предметами. Мингечаурский материал из грунтовых погребений позволяет отнести эти стрелы к третьей, наиболее поздней разновидности и датировать их концом бронзы-началом железа. Литые четырехгранные стрелы повторяют форму более древних костяных стрел».
По мнению специалистов древние тюрки с давних времен применяли так называемые «стрелы свистульки». У такой стрелы, чаще всего, на древке, ниже наконечника, имелась костяная свистунка в виде шарика, удлинённой или биконической гранёной формы, снабжённая отверстиями. Более редкий вид - это цельные со свистунками наконечники, имеющие в основании выпуклые полости с отверстиями или внешне схожие с костяными вытянуто-округлые железные полости с отверстиями на месте шейки. Считают, что назначение свистящих стрел - устрашение противника и его лошадей. Есть сведения, что такими стрелами указывали направление обстрела и давали другие команды. С освоением тюрками верховой езды и конного боя в рассыпном строю их основным оружием поражения противника на расстоянии стали лук и стрелы. Именно с того времени, когда воины стали, прежде всего, конными лучниками, символическое значение данного вида оружия неизмеримо возросло. Изобретение сигнальных стрел-свистунок с костяными шариками и отверстиями, издающими в полете свист, способствовало появлению иного символического значения у таких стрел. Согласно легенде наследник престола хуннского шаньюя использовал эти стрелы для воспитания своих воинов в духе беспрекословного подчинения. Всем, кто пустит стрелу “не туда, куда свистунка летит, отрубят голову”. В качестве объектов для стрельбы он поочередно выбирал своего коня, “любимую жену”, коня своего отца, правящего шаньюя Туманя, пока не добился от своих воинов полного послушания, и смог направить стрелу в отца, убить его, совершить переворот, казнить мачеху и брата и захватить власть. Свистунка стала своего рода символом преданности воинов военному вождю.
Российский исследователь В.П. Левашова пишет: «Особенно интересны шумящие и свистящие стрелы. Их наконечники имеют прорези в лопастях пера, и такая стрела, с винтообразно посаженным оперением древка, летела, вращаясь вокруг своей оси, а воздух, проходя сквозь отверстия, производил шум. Такие стрелы были исключительно боевыми, и шум, производимый ими, пугал конницу врага. Китайские летописцы говорят об этих стрелах-свистунках как о вооружении тюркских народов, что подтверждается многочисленными находками их в погребениях алтайских тюрок VII-VIII вв.».
Можно предполагать, что бронзовый наконечник стрелы с отверстием, найденный в Ходжалинском могильнике на два тысячелетия старше аналогичных хуннских стрел.
Как известно в исторической науке до сих пор дискутируется вопрос об этноязыковой принадлежности племен-носителей курганной культуры. Одни исследователи приписывают ее индоевропейским племенам, другие связывают ее со «степными иранцами», третьи - с хуррито-урартскими, кавказско-картвельскими и, возможно, пранахско-дагестанскими племенами и т.д.
Этнокультурное различие погребальной обрядности южнокавказского населения (прототюрки), наиболее яркое отражается именно в курганных захоронениях. В этом мы можем убедится сравнивая основные черты и детали погребальной обрядности вышеупомянутых народов и племен (иранцы, пранахо-дагестанцы, правайнахцы, хуррито-урарты, кавказо-картвелы и др.) отраженных в синхронных археологических материалах.
Например, по мнению некоторых исследователей у предков современных северо-кавказских народов (чеченцы, ингуши) в древности были разнообразные погребальные сооружения (каменные ящики, склепы, ямы, перекрытые каменными плитами – в горах; ямы, перекрытые деревом, гробницы, сложенные из бревен и перекрытые деревом – в предгорьях), которые были широко распространены здесь с III тыс. до н.э.
Дагестанские народы, издревле проживающие на севере Южного Кавказа в основном хоронили своих сородичей в грунтовых ямах. Например, дагестанский исследователь Бакушев М.А. пишет: «Проведенное изучение погребальных комплексов показывает, что ведущим типом погребального сооружения на территории Дагестана в исследуемый период (III в. до н.э.-IV в. н.э. –Г.Г.) являлась простая грунтовая могила (яма), иногда окруженная кольцом или полукольцом из камней, иногда с частичной обкладкой могилы камнем, нередко с перекрытием из каменных плит. Грунтовые ямы представлены двумя основными в плане формами – широкими овальными и прямоугольными и узкими удлиненно-овальными и удлиненно-прямоугольными…Среди погребений местных племен встречаются так называемые вторичные и расчлененные. Как отмечалось, исследователями не даны весомые объяснения этой обрядности, не определена ее религиозно-идеологическая основа, что обусловлено, прежде всего, трудностью интерпретации остеологических остатков, наблюдаемых в археологической практике. Предложенное в работе понимание вторичных захоронений предполагает и осуществление особых погребальных и иных обрядов и обычаев, таких как выставление трупа, изоляция немощных и последующее их захоронение, связь с обрядом вызова дождя, с перезахоронением умершего и т.д., что находит некоторое подтверждение в этнографических материалах, в сведениях письменных источников. Обряд же расчлененного погребения наблюдается в единичных случаях и, как думается, в первую очередь, связан с человеческим жертвоприношением (что исключает термин «погребение»), а также с особыми обстоятельствами смерти или качествами конкретного человека, к которому была применена подобная процедура, не входящая собственно в понятие «погребальный обряд». К этому же типу относятся и погребения отдельных человеческих черепов, встреченные в некоторых погребениях могильников Дагестана, в которых нашли отражение, с одной стороны, человеческие жертвоприношения социально зависимого человека, а, с другой, представления о голове как «вместилище души»».
О погребальном обряде иранцев написано очень много книг и специальных статей. Например, известный российский ученый Л. С. Клейн утверждает, что курганные захорения резко отличаются от иранских, так как не имеют ничего общего с типично иранской заботой «о предохранении мертвых от соприкосновения с землей…Вообще преобладающие погребальные обычаи маздаистского характера у иранцев исторического времени это «башни молчания», астоданы, оссуарии, скармливание покойников собакам и птицам, срезание плоти с костей и т. п.».
Известный российский исследователь И.В.Пьянков на примере бактрийцев подробно описывает погребальный обряд древних иранцев. Он считает, что у всех древних иранцев до принятия ислама был единый обряд захоронения умерших родичей и пишет об этом следующее: «Является ли погребальный обряд бактрийцев и их соседей каким-то исключительным, изолированным феноменом или представляет собой частный случай более широко распространённой, этнически обусловленной посмертной обрядности? Я уже пытался дать ответ на этот вопрос в своих предшествующих работах поэтому ограничусь здесь лишь кратким пересказом полученных мною результатов. Обряд «выставления», когда труп выставляли на открытом месте, чтобы собаки или птицы оставили от него лишь голые кости, являлся важнейшим определяющим признаком обширной этнической общности, известной в античных источниках ахеменидского и эллинистического времени как Ариана. Основными народами Арианы являлись бактрийцы и согдийцы на севере, арахоты, заранги и ареи (северная часть их области ко времени написания Аристобулом своего сочинения административно вошла в состав Гиркании) на юге. На протяжении первой половины и середины I тыс. до н.э. центральные иранцы активно расселялись во всех направлениях, сохраняя свои обычаи и обрядность. На западе такими выселенцами были маги, укоренившиеся в Мидии в качестве одного из её племён…Археологически обряд «выставления» фиксируется полным отсутствием могильников и частыми находками в пределах поселений - в мусорных ямах или в развалинах старых строений - отдельных человеческих костей, обглоданных животными. Иногда встречаются скорченные погребения в ямах под полами домов или во дворах. Потомки носителей культур этого круга продолжают придерживаться своего погребального обряда и позже, вплоть до распространения ислама, хотя теперь у некоторых из них наблюдается стремление как-то сохранить очищенные кости своих покойников: так появляются оссуарии и мавзолеи…Почти все без исключения исследователи видят в обряде «выставления» и разных его проявлениях в Средней Азии признаки зороастризма или, по крайней мере, «маздеизма». Многочисленные нестыковки и различия относят за счёт «неортодоксальности», периферийного положения среднеазиатского зороастризма. Сходство зороастрийского похоронного обряда с описанным здесь бактрийским в основных моментах действительно велико…У бактрийцев и других центральных иранцев, судя по археологии, для каких-то категорий покойников существовал особый способ захоронения - скорченные трупоположения в ямах под полом дома и во дворах. В «Видевдате» и у поздних зороастрийцев этот способ превратился во временное захоронение, допустимое, но чреватое осквернением почвы и дома…
Конечно, в страны бактрийцев и других центральноиранских народов проникал и собственно зороастрийский погребальный обряд, т.е. обряд, свойственный каноническому зороастризму, выработанному в среде магов (другого зороастрийского канона мы не знаем). Хорошо известно, что маги выполняли жреческие функции у этих народов в эпоху Ахеменидов, а затем при Аршакидах и Сасанидах - в той мере, в какой эти народы входили в пределы соответствующих держав. Да и за их пределами, например, у согдийцев поздней древности маги с их храмами огня играли большую роль. Но погребения, совершённые в Средней Азии по обряду магов, нелегко отличить по археологическим материалам (по которым только и можно о них судить) от погребений, совершенных в соответствии с дозороастрийскими народными обычаями (как уже было отмечено, даже реальный погребальный обряд сасанидских персов, у которых зороастризм магов был государственной религией, практически не отличался от погребального обряда древних бактрийцев). Возможно, что об усилении влияния зороастризма магов в центральноиранском этническом ареале свидетельствует появление там (в наименьшей мере - в Бактрии) оссуариев (хумов и простых ящичных, не статуарных). Приход Спасителя и будущее воскресение предусмотрены учением самого Зороастра, а гарантией индивидуального воскресения являются кости умершего, которые поэтому нуждаются в более бережном отношении. Другим важным признаком служит появление дахм классического типа в сасанидское, а на востоке - в кушано-сасанидское время. Итак, бактрийский обряд «выставления» является специфической чертой, важным этноопределяющим признаком центральноиранских народов - этнической общности, которую можно называть и «народами Арианы», «авестийским народом» и т.п. На основе этого обряда сформировался зороастрийский обряд. Но откуда взялся сам бактрийский обряд, столь резко отличающийся от погребальной обрядности других иранских народов? К востоку от Бактрии, в горных областях от Гиндукуша и Памира до Кашмира обитали автохтонные племена, которых индоиранцы, а вслед за ними и греки называли «каспиями». Их предки - создатели культур горного неолита в этих местах - стали одним из важнейших субстратов при формировании бактрийцев и родственных им народов, носителей более поздних культур Средней Азии. Погребальный обряд каспиев, описанный Страбоном (XI, 11, 3; 8), по его же словам, почти не отличался от бактрийского, и только исконный, первобытный смысл этого обряда, связанный с тотемистическими воззрениями, здесь предстаёт совершенно открыто: блаженным считался тот, чей труп растащен птицами (это особенно благоприятный знак) или собаками. Особо отмечается (Val. Flacc. VI, 105), что собак каспии хоронят с теми же почестями, что и людей, в «могилах мужей».
Таджикский исследователь из Санкт-Петербурга Д. Абдуллоев пишет: «Согласно учению пророка Заратуштры, смерть – это зло, поэтому труп считался наделенным нечистой силой. В зороастризме категориче¬ски запрещалось погребение человека в земле, т. к. тело, соприкасаясь с землей, могло осквернить ее. Трупосожжение также не допускалось, т. к. огонь и воздух, как вода и земля, для зороастрийцев были священны.В дошедшей до нас части священной книги Авесты, Видевдат говорится, что зороастрийский погребальный обряд был поэтапным и для каждого этапа существовали специальные по¬стройки. Первая постройка – «ката», где оставляли труп в тех случаях, когда было невозможно сразу перенести его на «дахму». В «дахме» выставляли труп на растерзании птицам и хищникам. Кости оставались в «дахме» год, после чего они становились чистыми. Тогда их собирали и помещали в «астадан» – костехранилище. В этом состоял третий и последний этап погребального обряда зороастрийцев, которые ве¬рили, что сохранение костей необходимо для грядущего воскрешения мертвых. Практиковался и другой способ отделения мягких тканей от костей. Так, китайские пись¬менные источники сообщают, что за городскими стенами Самарканда проживала группа людей, державших обученных собак, которые пожирали плоть мертвецов. Вместе с тем, отделение мягких тканей от костей производилось также людьми с помощью ножа или других острых предметов. Автор X в. Наршахи пишет, что правитель Бухары, Тогшода скончался во время приема у наместника халифа в Хорасане, после чего его приближенные очистили мягкие ткани по¬койного от костей, поместили их в мешок и забрали с собой в Бухару. Эти сведения подтверждаются археологическими данными. Так, процесс отделения мягких тканей от костей покойника представлен на настенной росписи из Кара-тепе вблизи г. Термеза. Здесь был изображен сидящий человек под аркой, который в правой руке держит нож, а в левой – очищенный череп человека. Возле него лежит труп, растер¬занный собаками».
По мнению Б.Б.Пиотровского южные соседи прототюрков – урарты также соблюдали принцип не осквернения трупами земли и хоронили своих сородичей в искусственных пещерах в скалах. Вот, что Б.Б.Пиотровский пишет об урартийском обряде захоронения в книге «Ванское царство (Урарту): «К числу погребальных относится комплекс скальных помещений, открытых в 1916 г. А.Н. Казнаковым в Ванской крепости, около арсенала. Проем с углублением для дверной оси во внутренней его части вел в квадратное помещение около 20 кв. м площадью и высотой в 2,55 м. В левой от входа стене помещения на некоторой высоте от пола находился вход в две небольшие комнаты. Первая из них, прямоугольная в плане (длиной 4,76 м, шириной 1,42 м, высотой 0,95 м), в которой можно передвигаться только ползком, имела плоский потолок, а следующая – куполообразный. Вторая комната оказалась весьма интересной; на уровне пола соседней комнаты она имела вырез для закрепления плиты, служившей ей полом и перекрывавшей подполье, из которого вел ход в небольшую камеру (шириной 1,07 м, высотой 0,85 м), принятую исследователем за тайник. Характер этих небольших помещений позволяет присоединиться к мнению А.Н. Казнакова, считавшего описанную им ванскую искусственную пещеру погребальной. Саркофаг в ней находился, по-видимому, в подполье, в то время как в «Большой пещере», «Ичкала» и «Нафт-кую» саркофаги могли устанавливаться на возвышениях…При раскопках одного участка Топрах-кале было найдено большое количество костей животных и людей, причем у человеческих костяков отсутствовали черепа. Леман-Гаупт высказал предположение, что тут складывались трупы принесенных в жертву богу Халди людей, головы которых хранились в особом месте. Урартские памятники подтверждают существование человеческих жертвоприношений. На урартской печати, принадлежащей К.В. Тревер и происходящей из Хайкаберда, изображен жертвенник, около которого лежит обезглавленное человеческое тело; тщательно отмеченные ребра дают основание полагать, что с туловища содрана кожа. В перечне богов из «Мхер-Капуси» упоминаются ворота, Халди и боги ворот Халди. Под воротами бога в урартских текстах подразумеваются ниши в скалах. Ниши эти имеют иногда три уступа, как бы три ниши, высеченные одна в другой, что должно было соответствовать трем ведущим в скалу дверям, поэтому и название этих ниш в клинописи выписывается часто с суффиксом множественного числа. По религиозным верованиям, через эти двери выходило божество, находящееся в скале… В вопросе о значении Урарту для истории Закавказья мы должны исходить не только из установления генетических связей современных народов Кавказа с древним населением Ванского царства, но и из того значения, какое имело Урарту для развития культуры народов Кавказа…Культурное наследие урартов перешло не только к их наследникам, армянам, государство которых выросло непосредственно на территории Ванского царства, но и к другим народам Кавказа».
Таким образом, археологические данные (наскальные рисунки, каменные загоны, циклопические крепости, курганная культура и др.) позволяет нам утверждать, что истоки древнетюркского этноса связаны с Южным Кавказом и юго-западным Прикаспием, и предками азербайджанцев являются прототюрки, создавшие вышеуказанные археологические культуры.