Аделина Сотникова: «Сначала дрожала, а потом поняла — Саша надежный. Любимцы телезрителей: самые интересные пары проекта «Ледниковый период Сотникова и соколовский отношения

Она лидирует. Сотникова в интервью нам заявила, что ее партнер может взять самую высокую планку на проекте. На записи очередного выпуска шоу «Ледниковый период - 2016» мы выяснили у Александра Соколовского, что думает он по этому поводу.

- Максим Траньков признался, что считает главными конкурентами в шоу «Ледниковый период - 2016» звезд «Молодежки» . Вы чувствуете свое превосходство над другими и считаете ли вашу пару одной из самых сильных на проекте?

Честно говоря, для меня это сюрприз! Но мне приятно, что есть такое мнение. Нет, мы, конечно, неплохо катаемся. Но нам, наоборот, чуть сложнее, чем всем остальным. В первую очередь, потому что я непрофессионал. А когда в паре мальчик не умеет кататься, то это всегда гораздо сложнее. Кроме того, все остальные фигуристки - парницы. Они могут подсказывать своему партнеру-непрофессионалу, как и что делать. У нас Аделине самой приходится учиться всему с нуля: парное катание для нее в новинку. Поэтому, повторюсь, нам все-таки чуть сложнее, чем всем остальным. Но мы очень стараемся, чтобы достойно конкурировать с другими парами. Вот мы уже в третьей программе получили достаточно высокие оценки.

Александр Соколовский и Аделина Сотникова с коллегами по шоу «Ледниковый период – 2016»

- Не рассчитывали на такой хороший результат?

Нет, для меня эти оценки уже достаточно высокий уровень. Я даже считаю, что мы чуть хуже откатали, чем обычно, и нам сделали сегодня небольшой аванс. У нас было несколько технических помарок.

- А предлагали ли еще кому-нибудь из ваших коллег по «Молодежке», кроме вас и Михаила Гаврилова , принять участие в проекте?

Честно говоря, не знаю. Я сам в проекте оказался в самый последний момент. Меня взяли буквально за три недели до первого эфира, а все остальные катались с июня.

Зная, что у вас будет меньше, чем у других участников, времени на тренировки, вы все равно согласились участвовать?

Конечно, я сразу согласился, потому что обожаю проект «Ледниковый период» и смотрю его с самого первого сезона. Очень интересно наблюдать, как люди, которые не умеют что-то делать, учатся этому и раскрываются с новой стороны. На мой взгляд, такие проекты, как «Ледниковый период», - это крутая история.

Александр Соколовский с коллегами по «Молодежке» - Иваном Мулиным и Игорем Огурцовым

- В «Молодежке» были коньки, здесь - снова коньки. Еще не надоели они вам?

Это два совершенно разных вида спорта. У них нет ничего общего. Хоккейные и фигурные коньки - это просто небо и земля. Между ними такая же разница, как у лыж и сноуборда. Когда после полутора месяца катания на фигурных коньках я пришел на съемки «Молодежки» и вышел на лед, то понял, что больше не могу стоять на хоккейных. Даже упал несколько раз. Я понял, что эти два вида спорта просто невозможно совмещать. Решил, что до конца «Ледникового периода» в хоккей играть не буду. Так что теперь у меня на повестке дня только фигурное катание, и больше я ничем не занимаюсь.

- Коллеги из «Молодежки» поддерживают вас с Михаилом Гавриловым? Приходят с плакатами на съемки?

Нет, наоборот, они высмеивают меня. Да я бы и сам так делал на их месте. В хоккейной тусовке принято подкалывать друг друга. Это нормальная часть общения. Да и на самом деле забавно: из хоккеиста - в фигуристы.

- Насколько важную роль в вашей жизни играет «Ледниковый период»? Или это просто очередное увлечение?

Я стараюсь максимально погружаться в любое мое увлечение в жизни, если оно мне по-настоящему нравится. У меня так было с хоккеем. Я очень сильно погрузился в эту тему: стал много читать, смотреть, изучать, пробовать, делать. С фигурным катанием произошло примерно то же самое. Я ведь безумно люблю танцевать, но никогда не делал это на профессиональном уровне. А «Ледниковый период» подарил мне такую возможность. В общем, сошлось все. Никогда не думал, что мне настолько понравится фигурное катание, и я буду смотреть соревнования по этому виду спорта, изучать в интернете видеозаписи выступлений профессионалов. Теперь даже не представляю, что буду делать в декабре, когда «Ледниковый период» закончится.

- Какие-то элементы из увиденных в интернете мечтали бы повторить сами на льду?

У меня было в планах сделать « выброс» . Но я и предположить не мог, что мы его выполним уже во время третьей программы. Просто во время одной из репетиции появилась идея сделать «выброс» прямо вот здесь и сейчас. И сделали! Так что мне уже есть чем гордиться. На самом деле мы, правда, молодцы: уже сделали то, что раньше нам казалось просто невозможным. Ведь одно дело делать поддержку с парницей, которая всю жизнь этим занималась, и совсем другое - с человеком, который в жизни в паре не танцевал. И для меня очень важный момент, что Аделина мне доверяет. А ведь я тоже никогда в жизни раньше не делал поддержки.

Триумфаторы танцевального проекта стали героями шоу "Вечерний Ургант".

В беседе с телеведущими Соколовский и Сотникова рассказали, что вместе им было комфортно работать, однако с особо сложными трюками молодым людям помогала пара-конкурент Юлианна Караулова и Максим Траньков. Аделина призналась, что Саше непросто дался «выброс», но со временем заковыристый элемент начал получаться все лучше и лучше.

«Макс Траньков нам помогал выучить этот элемент. Чтобы Саша научился правильно “выбрасывать”, мы сначала с Максом это пробовали», - прокомментировала олимпийская чемпионка в шоу «Вечерний Ургант».

Напомним, ранее актер снимался в сериале «Молодежка», где играл хоккеиста, поэтому удержаться на льду Александру было куда проще, чем всем остальным участникам. В интервью корреспонденту нашего издания Сотникова признавалась, что сначала не доверяла партнеру, но потом поняла, что Саша надежный.

«Соколовский с первых секунд нашей встречи, а он тогда, надо заметить, еще плохо стоял на коньках, вышел на лед и начал творить такое, что все были в шоке. Саша ускорялся и без подготовки пытался выполнять сложные элементы. Потом начал делать поддержки, поднимать меня. Первое время было очень страшно: я пищала и визжала, говорила: «Не буду, я боюсь». Но переборола страх. Сначала мы тренировали каждый сложный элемент миллион раз на полу, а уже потом переносили на лед. Со временем я стала уверена в Саше - в том, что он меня не уронит. Быстро поняла, что с партнером мне повезло, так как целеустремленность и его желание научиться кататься просто зашкаливали. Теперь можно сказать, что школу фигурного катания Соколовский прошел. Мы очень подружились. «Ледниковый период» подарил мне надежного друга, который, уверена, будет поддерживать меня всегда. Я приобрела еще одного «своего» человека», — призналась спортсменка в интервью

На Первом канале состоялся финал нового сезона популярного шоу «Ледниковый период».

Лучшей парой проекта были признаны олимпийская чемпионка Сочи Аделина Сотникова и ее партнер, актер сериала «Молодежка» Александр Соколовский. На протяжении всех этапов фееричного шоу Аделина и Александр радовали зрителей и строгое жюри своими номерами. Соколовский выполнял сложнейшие технические элементы, а Сотникова, благодаря партнеру, превратилась из одиночницы в парницу. И зрители, и судьи отмечали, что Аделина и Саша смотрятся вместе просто потрясающе. В финале они исполнили зажигательный рок-н-ролл, сорвав бурные аплодисменты публики.

Перед выступлением Аделина Сотникова призналась, что ей достался невероятный партнер.

«Саша смелый, он просто безбашенный. Все время стремился сделать что-то экстремальное на льду, и у него все получалось, - сказала олимпийская чемпионка. – Мне безумно жалко, что проект заканчивается, так не хочется ни с кем расставаться».

Александр Соколовский, в свою очередь, тоже назвал фигуристку невероятной девушкой. «Аделина – это космос! – сказал актер. – Мы очень подошли друг другу в энергетическом плане. Мы ни разу не поругались за весь проект. Первый раз мы встретились на катке ЦСКА, я тогда еще не знал, что меня ждет. Аделина, я рад, что катался именно с тобой!»

Как признались ребята ведущим «Ледникового периода» Алле Михеевой и Алексею Ягудину, они планируют продолжить общение и после проекта. Только встречаться будут уже не на льду. Александр Соколовский заявил, что готов сделать Аделине Сотниковой как минимум предложение о дружбе.

Стоит отметить, что Аделина Сотникова стала дебютанткой проекта «Ледниковый период». Появившись в нем, олимпийская чемпионка потеснила с пьедестала маститых участников шоу. Второе место в этом сезоне поделили две пары – Татьяна Навка и Андрей Бурковский, Повилас Ванагас и Евгения Крегжде, третьими стали Максим Траньков и Юлианна Караулова.

Ставшие настоящими триумфаторами «Ледникового периода», Аделина Сотникова и Александр Соколовский принимают поздравления от своих поклонников в социальных сетях.

«С победой вас! Молодцы!», «Поздравляю, Александр и Аделина, с заслуженной победой! Вы были самой лучшей парой этого сезона! Будьте такими же артистичными, а главное, никогда не переставайте кататься, ведь у вас так хорошо это получается!», «Я искренне рада вашей победе! Вы останетесь навсегда в моем сердце!», «Саша, Аделина, поздравляю вас! Только за вас и болела, у вас один номер лучше другого, и пара вы с Аделиной прекрасная!», - пишут преданные фанаты пары.

Пара стала победителем популярного шоу. Аделина Сотникова и Александр Соколовский намерены продолжить общение и после проекта. Звезда сериала «Молодежка» заявил, что готов сделать предложение олимпийской чемпионке о дружбе.

На Первом канале состоялся финал нового сезона популярного шоу «Ледниковый период».

Лучшей парой проекта были признаны олимпийская чемпионка Сочи Аделина Сотникова и ее партнер, актер сериала «Молодежка» Александр Соколовский. На протяжении всех этапов фееричного шоу Аделина и Александр радовали зрителей и строгое жюри своими номерами. Соколовский выполнял сложнейшие технические элементы, а Сотникова, благодаря партнеру, превратилась из одиночницы в парницу. И зрители, и судьи отмечали, что Аделина и Саша смотрятся вместе просто потрясающе. В финале они исполнили зажигательный рок-н-ролл, сорвав бурные аплодисменты публики.

Перед выступлением Аделина Сотникова призналась, что ей достался невероятный партнер.

«Саша смелый, он просто безбашенный. Все время стремился сделать что-то экстремальное на льду, и у него все получалось, - сказала олимпийская чемпионка. – Мне безумно жалко, что проект заканчивается, так не хочется ни с кем расставаться».

Александр Соколовский, в свою очередь, тоже назвал фигуристку невероятной девушкой. «Аделина – это космос! – сказал актер. – Мы очень подошли друг другу в энергетическом плане. Мы ни разу не поругались за весь проект. Первый раз мы встретились на катке ЦСКА, я тогда еще не знал, что меня ждет. Аделина, я рад, что катался именно с тобой!»

Как признались ребята ведущим «Ледникового периода» Алле Михеевой и Алексею Ягудину, они планируют продолжить общение и после проекта. Только встречаться будут уже не на льду. Александр Соколовский заявил, что готов сделать Аделине Сотниковой как минимум предложение о дружбе.

Стоит отметить, что Аделина Сотникова стала дебютанткой проекта «Ледниковый период». Появившись в нем, олимпийская чемпионка потеснила с пьедестала маститых участников шоу. Второе место в этом сезоне поделили две пары – Татьяна Навка и Андрей Бурковский, Повилас Ванагас и Евгения Крегжде, третьими стали Максим Траньков и Юлианна Караулова.

Ставшие настоящими триумфаторами «Ледникового периода», Аделина Сотникова и Александр Соколовский принимают поздравления от своих поклонников в социальных сетях.

«С победой вас! Молодцы!», «Поздравляю, Александр и Аделина, с заслуженной победой! Вы были самой лучшей парой этого сезона! Будьте такими же артистичными, а главное, никогда не переставайте кататься, ведь у вас так хорошо это получается!», «Я искренне рада вашей победе! Вы останетесь навсегда в моем сердце!», «Саша, Аделина, поздравляю вас! Только за вас и болела, у вас один номер лучше другого, и пара вы с Аделиной прекрасная!», - пишут преданные фанаты пары.

Ее волосы сладко пахли шампунем.
Чем еще они могли пахнуть?

Ну, быть может, его освобождением и верой в какую-то другую жизнь… Ровно два часа по пятницам.

Но аромат был слишком рассеянным и слабым, едва уловимым… для того, чтобы быть чем-то большим, чем просто парфюмерная отдушка производителя люксовой косметики.

Два часа по пятницам…

Его синие и неземные кричат ей такое живое, такое протестное «я устал быть твоим личным психологом. Ты вся состоишь из неизлечимых неврозов. Кошмарная. Запуганная. Дикая. Ты вся. »

Она не слышит.

Два часа по пятницам…

Болезненными инъекциями она изливает свою душу, вливает(ся) в него, смотря в одну точку, заламывая холодные пальцы. А он все оставшиеся 166 часов в неделе выковыривает ее из своей, вытравливает, вылавливает, вымывает.

Безуспешно. Безнадежно. Тупиково.

Странное переливание яда. От реципиента донору. Последний неизбежно загибается с каждой процедурой.

Она не понимает.

Его гостиная слишком мала даже для крошечного вдоха.
Он всегда предлагает ей чай. Синтетически-ромашковый. Она всегда согласно кивает, но никогда не пьет. Синтетически-безбожная.

В ней нет ничего святого. Но вся она - икона.

Просто садится на диван, пока он привычно занимает глубокое кресло в дальнем углу комнаты.
Просто она говорит. Просто он слушает.

В панорамные окна его квартиры рьяно стучится декабрь. Он заработал на такие окна. На такую Москву из них.

Но чем он заработал такую карму - впитывать ее поломанные мысли, срывающиеся с сухих губ, отраженные от стен, и ждать. Непонятно чего. Ждать.

«Я хочу вернуться в спорт, понимаешь?»

Она как бы погибает. А он только притворяется как бы доктором. Как может. По системе Станиславского.

Он потирает саднящее левое предплечье через светлый хлопок рубашки. Пытается унять нестерпимую боль, невыносимый зуд.

Свежая татуировка жжет до умопомрачения, горит огнем, просится наружу. Ткань только мешает. А заживляющие мази никак не помогают.
Она же - только усугубляет. Теперь вдвойне.

Левое - потому что ближе к колотящемуся сердцу.
Потому что по артериям и клубкам вен прямо из него. Прямо наружу. Чернильными буквами, тонким шрифтом.

Ему бы сдернуть ее со своего дивана, рвануть резко, так, чтобы она только сумела вскрикнуть от неожиданности, но толком не сумела ничего понять.

Ее веки только раскрылись бы шире. Возможно, она успела бы приоткрыть рот в возмущении.

Ему бы сорвать с нее сегодняшнее платье, прошлый свитер, позапрошлую тунику. Черт возьми, он помнит весь ее гардероб и все их бессмысленные встречи.

Тогда она бы выплюнула испуганное «Саш», не сводя с него своих трогательных, влажных глаз.
Ему бы прошептать выразительное «заткнись» и это звучало бы как самая сексуальная вещь на свете.

Ему бы смягчить. «Просто молчи, ладно?» . Она же всё-таки девушка.

Я хочу вернуться в тебя, понимаешь?

Тебя хоть когда-нибудь волновало то, что чувствую я?
Я всё еще я. Я есть. Я существую. Я живу. Или думаю, что живу. Или притворяюсь… Какой уж там Станиславский…

Его рукам скользить бы беспрепятственно…

Открывать в ней новое. Брать своё. По клеточкам. По кусочкам. По сейсмическим толчкам изнутри и горячей лаве губ снаружи.

Узнавать.
Вспоминать.

Верить в то, что отдушка совершенно ни при чем.

Производителям шампуней и не снилось такое .

Он думал, что «пахнуть раем» - выигрышная придумка копирайтеров.

Я дышать не мог без тебя.
Я жить не мог без тебя.

Девочка московских пробковых неврозов на побелке тайских отельных простыней.

Если б ты только знала, как тяжело забывать…

Она тихо-тихо , но так громко-громко врывается в его упрямые туманные фантазии. До спазма перепонок.

Саш… - И он вздрагивает. Возвращается.

И он понимает, что снова привиделось. Показалось. Разум снова играет с ним свои чудовищные игры.

Интересно, сколько важного он пропустил. Что она говорила?

Он испытывает страх, внимательно на нее смотря. Изучая.

Если она почувствует малейшее отсутствие заинтересованности - он потеряет доверие. Потеряет её.

Точнее то, что от нее осталось.
Досталось ему в сумасшедшей лотерее беспринципной стервы-судьбы.

Саш, ты меня слушаешь? - Нервно убирает каштановую челку, поджимает губки, а он опасается, что она прямо сейчас встанет и уйдет.

Второй раз он не переживет хлопка своей двери, как хлопка от контрольного выстрела.

Солнце так быстро катится вниз за соседние дома.

Закат зимой так неуловим. Так внутримышечно ощутим. Так отвратительно скор.

А он еще помнит их личное солнце Пангана….

Ее выгоревшие волосы с въевшейся в них морской солью и бриз в лицо…

Он ненавидит хлор бассейна в своем фитнесе и тошнотворно-теплый воздух автомобильного кондиционера. Какая-то бездарная замещающая терапия.

Кокосовому молоку в тетрапаках с полок супермаркета под домом не приблизиться к бесшабашным завтракам на двоих под настоящими пальмами …

И он даже не знает, когда всё закончилось…

Когда как снаряд с грохотом разорвалась ее несмешная шутка у порога «по тебе сохнут миллионы девочек. ты еще встретишь свою любовь, Соколовский ».

Или гораздо раньше…

Может, тогда, когда он попросту перестал ставить пароли на телефоны и компьютеры…

А скороспелые двенадцатилетние девочки внезапно перестали интересоваться плюшевыми мишками, а стали писать ему развратные поэмы про его пальцы и своё белье…

Он привык.
Она не смогла.

Разошлись. Разбежались. Дежурно желали счастья друг другу на праздники.

Она привыкла.
Он не смог.

- Мне не с кем поговорить, Соколовский.

Она испачкана тушью и размазанным по лицу липким блеском. Полупьяна. В полупустом кафе. За пятнадцать минут до его дня рождения.

И он задувает свечи. И он загадывает единственное желание. И он произносит его вслух.
Просто плюет на суеверия.

Все его желания зависят от неё. А она никогда не умела читать мысли.

Час по пятницам.

Что «час по пятницам»? - Она громко и красиво смеется на его кухне. Пьяная. Глупая. Любимая.

Он любуется. Улыбается. Впервые искренне за миллион стылых лет. Лето вернулось почти под титры серой зимы.

- Приходи ко мне. Будь со мной. Спи со мной.

Улыбка как краска с кожи от растворителя. Выедается.
Алкоголь выводится из организма. Выветривается. В секунду.

Ну, то есть… в пижамах, как брат и сестра, да? - Она вяло улыбается, отчаянно пытается, разряжая обстановку. Но ей в общем-то совсем не смешно. Ему - тем более.

Как кто угодно. - Говорит он серьезно, ища в ее глазах свое отражение. - Просто приходи. Будь со мной. - И он ловит ее беспомощные пальцы на стеклянной крышке праздничного стола, где от праздника только килограммовый торт с вишней и белое вино.

Тебе полагается торт. Кусок торта. Ты же именинник … - С дрожью в голосе и наверняка в ладонях. Со скачками пульса. Она так трогательно суетится, меняя тему. Выхватывает руку и берет нож.

- Аделин, сегодня пятница.

Она старательно не смотрит на него, игнорируя намёк, расправляясь с тортом.

- Аделин… Посмотри на меня.

И спустя вдох-выдох она смотрит, облизывая пальчик, так не(кстати) угодивший в вишневые сливки. А у него срывает башню напрочь.

Безоглядно. Беспамятно. Бесповоротно.

Холодное стекло обжигает ее ягодицы.

На столе она и бокалы, из которых с каждым его движением всё сильнее выплескивается вино. Теперь стол по-настоящему праздничный.

Два часа… - Опаляет он ее ухо дыханием, наращивая темп, ускоряясь в ней. - Я хочу два часа…

Он требует. Он заявляет свои права.

Бокалы с шумом падают. Разбиваются. На счастье.

Она молчит и перед оргазмом почти ломает его шею, вцепляясь, давя на затылок, крепко прижимая его к себе, вынуждая быть еще ближе и глубже.

Так у них появляются два часа по пятницам.

И робкая надежда на ту самую - другую жизнь.

На практике - тягучие встречи недодрузей/недоколлег, по сценарию «психоаналитик-пациент», с традиционной пересадкой (выносом, но не заносом) ему головного мозга и тщетной трансплантацией ей былых чувств, которые никак в ней не приживались.

Ее раздраженное «Саш» повторно расходится по периметру, отдается в голове гулким эхом и молекулами густого тайского тумана виснет в холодном пространстве. Холодном, не смотря на полы с подогревом, надежные стеклопакеты и его пламенное сердце.

«Ну мы же обещали попробовать… Себе. Нам. Нам обоим».

Она смотрит на него недовольно, странно, удивленно.

Когда он не отзывается, а просто резко встает с кресла и решительно идет к ней, пересекая просторную гостиную с коврами и подлинниками современного искусства на промерзших стенах с инеем тысяч несказанных слов.

Хватает ее за хрупкую руку, и ее накрашенные глаза и вправду распахиваются шире. Она предсказуемо, по-девичьи, визгливо вскрикивает от неожиданности, когда он грубо дергает, приподнимает ее, встряхивает, не позволяя ее аккуратным ступням коснуться пола, а после ставит на диван.

Теперь она прерывисто дышит ртом, от возмущения не может вымолвить и слова, снова нервным, быстрым движением пальцев убирает челку и становится выше него. Она наверно всегда была выше. И дело вовсе не в росте…

Ее взгляд - взгляд загнанной кошки. Хищной. Минута - и она бросится на него и когтями расцарапает лицо.

Ее сердце - всё так же немыслимо бьется под платьем, пропуская удары, пальцы робко одергивают чуть задравшуюся юбку.

Саша расстегивает манжеты и пару пуговиц сверху.

С любимых губ слетает забавная угроза-предупреждение:

- Если ты тронешь меня хоть пальцем…

- Я когда-нибудь делал тебе больно?

Ее беззвучное и острое «да» режет глотку, застревая в ней.

Он делает шаг к ней, она - шаг назад, руками сзади ища опору, находя ее в широкой спинке дивана.

Из колонок начинает звучать «их» песня, та самая песня с островов.

Та самая, что он пел ей.

Это, верно, какая-то злая ирония шаффла в музыкальном центре - из необъятного плейлиста сейчас выбрать именно эту композицию. А, может, попросту судьба, ведь таких совпадений не бывает.

Он улыбается. Еле заметно. Вспоминая то, что их связывало, он не может ничего другого.

Ты помнишь?
(Ты же, черт возьми, всё помнишь…)

Ее лицо ничего не выражает.

Она сходит с мягкой обивки и будто бы боится его, глазами спрашивая разрешения пройти.
«Что с тобой, Аделина? Ты больше мне не доверяешь…»

- Сегодня пятница. Ты не можешь уйти.

Он касается плавной линии ее подбородка, заставляя смотреть прямо в глаза.

- Я подарила тебе слишком дорогой подарок… Всё это глупая затея. Извини.

Она убирает его руку, а звуки ее шагов поглощает длинный ворс ковра.

Колонки надрывно плачут мягким теноровым горем и этот плач разливается по всей квартире, затекает в нее забытым теплом и прошлыми, ненужными переживаниями.

Она тоже едва сдерживает слезы, наспех наматывая шарф поверх темного кашемирового пальто, не сразу попадая в сапоги.

«не здесь. не здесь. не здесь.»

И даже не оборачивается, закусывая губу.

(Аделина, ты успеешь выскользнуть, выплыть, выброситься на берег и добежать до машины. Ты успеешь (непонятно зачем) заблокировать двери и тогда сможешь в голос расплакаться, упершись лбом в руль.)

- Разве я не достоин дорогих подарков?

Он готовится к её смертельной пуле не в спину, в упор, появляясь на пороге до жути узкой прихожей, где каждый сантиметр сочится ядовитыми чувствами. Будь они прокляты.

Они вдвоем умрут прямо сейчас от интоксикации, передозировки или асфиксии. Прямо сейчас. Не важно от чего именно. Их тела найдут здесь, на коврике у порога.

Прозаично. Несолидно. Но им будет уже плевать.

Долбаные Ромео и Джульетта… Какая-то совсем не их сказка. Неуютная сказка. Глупая сказка.

Ну какой из него Ромео… Херовый Ромео. Он перерос эту роль.

Её безумные многочисленные «нет.нет.нет» режут внутренности разрастающимися терновыми кустами. И она точно умрет от внутреннего кровотечения.

А сложный замок предательски проворачивается, не желая выпускать ее на кислородную свободу. У нее голодание. Недомогание. И все признаки скорой кончины. И отчаяние разноцветными воздушными шарами громко лопается прямо в узкой грудине. Больно. Больно. Больно.
«Ты делал мне очень больно».

Она не успевает.
Она не справляется.
Она ударяет кулачком и роняет лоб на глянцевую металлическую дверь и хнычет слабой, обиженной девочкой.

Всхлипывает отчаявшейся Джульеттой, подрагивая зябкими плечиками в темном кашемире.

Она не доживает до руля.
И ее выбрасывает на какой-то другой берег…
С настоящими пальмами, натуральным кокосовым молоком и синими как само море глазами…

Ее корабль садится на мель.
Ее корабль дома.

- Девочка моя… - Сильная и настойчивая ладонь укладывает непослушную голову на удивительно-теплую, горячую грудь.

В западне воздуха ровно на двоих. И не больше. Больше ничего нет.

«Больше» просто не существует.

Она в пальто.

Он почему-то без рубашки, в одних брюках. И шерстяная ткань ее одежды словно наждачная бумага по открытым ранам и оголенным нервам.

Саша вытирает ее слёзы, легко касаясь подушечками пальцев влажных щек.

Аделина все ещё видит не ясно, сквозь пелену, и годного света здесь практически нет, но она замечает на мужской руке что-то непонятное, тёмное. Она напрягается - пятно может быть гематомой или крупный синяком.

Саша перехватывает ее заинтересованный взгляд и поднимает руку, поднося предплечье чуть ближе, позволяя девушке чётче рассмотреть.

На его коже, между локтевым сгибом и запястьем, горит свежая, блестящая краска, причудливо и пожизненно сплетаясь с синевой крупных вен.

Витиеватая латинская вязь, с припухлостью и воспаленной краснотой вокруг, кричит ей ее же имя. Adelina.

Кричит так, что она глохнет.

Она глохнет. В ушах временно только шум собственной крови. И пол под ногами медленно едет куда-то влево.

Аделина, как бактерицидный пластырь, отклеивает с трудом и переводит взгляд, смотрит в бездонные Сашины глаза, не веря своим.

Ей становится жарко. Душно.

От осознания того, что это и есть их «навсегда» она готова распасться на сотни кусочков прямо в эту секунду.

- Мне слишком мало двух часов по пятницам…

(теперь ты всегда со мной)

Она тянется прикоснуться.
Она хочет прикоснуться. Неистово. И Саша не возражает и даже не морщится от боли, хотя она есть, наверняка.

Кончики ее пальцев осторожно следуют буква за буквой, трогают пока объемную, за счет отека, надпись, обводят контуры.

Его дыхание сбивается с отлаженного ритма.

Ее прикосновения - лучшее заживляющее средство. Моментальный анестетик.
Быстродействующий общий наркоз.

Это и есть их вечность.
Это и есть их собственная сказка.

Когда поразительно звездной ночью они лежат поперек широкой кровати, прикрытые прохладным шелком невесомых простыней, а ее сонные губы в бледном свете Луны находят кусочек латыни, он, сквозь сон, только тихо выдыхает «любимая», на ощупь целует Аделину в висок, и растворяется в ней без следа…

как в их личной вечности.