Обломов подробный пересказ. Онлайн чтение книги Обломов I
В романе Гончарова "Обломов" глава "Сон Обломова" является девятой главой первой части. Всего в произведении 4 части. Предлагаем вам познакомиться с кратким содержанием главы "Сон Обломова", а также прочитать другие материалы по роману, представленные в конце статьи.
Снился Обломову чудный край. В том краю не было ни моря, способного наводить грусть на человека, ни гор и страшных пропастей, небо над которыми кажется таким далеким, как будто оно отступилось от людей. В мирном, райском уголке, где очутился Илья Ильич, небо, наоборот, ближе жалось к земле, распростиралось так невысоко над головой, как родительская надежная кровля, чтоб уберечь все и всех от невзгод и страданий. Вместо гор там зеленели отлогие холмы. Кажется, весь край тот пронизан счастьем.
Правильно и невозмутимо совершается там годовой круг. Весна сменяет зиму, лето — весну - и все четко по календарю. Не бывает в том краю ни страшных гроз, ни всеразрушающих бурь, ни шаров огненных, ни внезапной темноты, не поражают людей никакие страшные болезни, все умирают по старости.
Тишина и невозмутимое спокойствие царствуют и в нравах людей в том краю, не волнуют их никакие страсти. Жители этого благословенного края знали только, что верстах в восьмидесяти находится губернский город, однако редко кто там бывал. Слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы, а дальше — темный мир, населенный чудовищами, людьми о двух головах. Вот в этот край своего детства и перенесся во сне Обломов, главный герой романа Гончарова.
Ему всего семь лет. Он проснулся утром в своей маленькой постельке. Тут же вокруг него засуетилась няня, стала одевать. Одев и причесав, ведет к матери. Мать осыпает сына поцелуями, справляется о его здоровье. После чего они молятся, правда, Ильюша делает это без охоты. Помолившись, идут к отцу, потом к чаю. За чаем много людей, родственников и гостей Обломова, и все хвалят мальчика, норовят угостить его вкусненьким. Затем мать отпускает Ильюшу в сад погулять, не одного, с нянею, которой строго велит не подпускать сына к оврагу, где, ходят слухи, творятся разные страшные вещи.
Все интересно любознательному, живому мальчику, и особенно там, за забором, где овраг, речка, гора. Но как только устремится туда Ильюша, мать или няня возвращают его.
Острым своим взглядом наблюдает Ильюша, как и что делают взрослые, чему посвящают они утро. А те все в занятиях, даже сам старик Обломов. Все утро сидит он у окна и наблюдает, что делается во дворе, кто и сколько раз прошел мимо окна.
Главной заботою в доме была кухня и обед. Об обеде совещались целым домом. После принятия окончательного решения, в доме поднималась настоящая суматоха: стучали ножи, по нескольку раз бегали бабы в амбар и из амбара, гремели посудой. После обильного обеда наступало блаженное время отдыха, весь дом погружался в сон. Для мальчика это было долгожданное время: няня тоже поддавалась послеобеденному сну, и он лазил на голубятню, забирался в глубь сада, в канаву, выбегал за ворота, мчался к горе или к оврагу, но воспоминания о страшных рассказах останавливали его. После сна дом снова начинал оживать — готовились к чаепитию.
Напившись чаю, кто шел гулять — медленно прохаживаться вдоль реки, кто сядет к окну и ловит каждое мимолетное явление. Мать подзывает Ильюшу к себе, кладет его голову на свои колени, гладит по волосам, любуясь мягкостью их и заставляя любоваться всех остальных, прочит сыну великое будущее.Только начинает смеркаться, и снова доносится из кухни стук ножей, перезвон посуды, кухарка снова по нескольку раз бегает в погреб — готовится ужин. После ужина все погружается в сон, теперь уже на всю ночь.
Потом Обломову приснилась другая пора: в зимний вечер нянька рассказывает ему о неведомой стороне, где совершаются чудеса, где все только гуляют. Есть в той стороне волшебница, которая одаривает того, кто ей понравится, и богатством, и счастьем. И хоть, став взрослым, Илья Ильич точно знал, что никакой волшебницы не существует, но время от времени бессознательно грустил, почему сказка не жизнь, а жизнь не сказка.
Далее Илья Ильич вдруг увидел себя мальчиком 13 или 14 лет. Он учился уже в деревне Верхлево, в пансионе немца Штольца, тамошнего управляющего богатого помещика. У Штольца был сын Андрей такого же возраста. Может быть, у него Илюша и успел бы выучиться всему, если бы Обломовка была подальше от Верхлево, а то ведь все обломовские устои распространялись и на нее, за исключением дома Штольца.
Затем сон переносит Илью Ильича в длинную гостиную в родительском доме. Там все: мать что-то вяжет и время от времени зевает, отец, заложив руки назад, ходит по комнате взад и вперед, в совершенном удовольствии, тут же и родственницы, говорят мало, так как целый день проводят вместе: то о погоде, то об урожае, то вспоминают, когда их посещала та или другая родственница, то вспомнят об ушедших в иной мир. Это у всех вызывает грусть. Но никогда и ничто не нарушает размеренности и спокойствия этого дома.
Праздники прошли, и наступает время везти Илюшу к Штольцу, снова на неделю. Как только его не потчуют и чего только не дают с собой, и все это потому, что у немца не жирно кормят. Бывает, мальчик слукавит, пожалуется, что нездоров, — тогда никакого ученья, еще неделька дома.
Прознав, что грамоты мало, нужны еще другие всякие науки, чтобы стать титулярным советником или коллежским асессором, родители стали беспокоиться, как бы это заполучить для Илюшеньки аттестат, в котором бы сказано было, что он прошел все науки и искусства.
У Штольца все было по-другому. Он стремился перевоспитать на свой манер и обломовского барчонка, да ничего не получилось: сын Штольца делал за Обломова переводы, подсказывал ему уроки.
Так и рос Обломов, как цветок в теплице. Родители беспокоились, как бы он не простудился или не упал и не сломал что-нибудь, и не давали ему резвиться. Иногда он уходил без спроса погулять с ребятами, поиграть в снежки, но его тут же находили и возвращали, а ребят наказывали.
Это было краткое содержание главы "Сон Обломова" (часть 1, глава 9 романа "Обломов").
| Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 |
Ниже Вы найдете краткое содержание «Обломов» Гончарова И.А.. Сам роман может показаться школьникам немного скучным и унылым из-за особенности повествования автора, но, безусловно, заслуживает прочтения.
Часть 1
Глава 1
Роман начинается с описания главного героя – дворянина Ильи Ильича Обломова. Ему тридцать лет; характер у него мягкий и доверчивый, большую часть времени он проводит в мечтах и безделье. Пару лет назад он получил письмо, в котором староста его родового имения – Обломовки – говорит о том, что нужно приехать туда и заняться обустройством хозяйства, однако поехать в Обломовку Илья Ильич так и не собрался. Хозяину квартиры, в которой он живет, понадобилось его жилье; главному герою нужно съехать.
Глава 2
Днем к Обломову приходят гости – Волков, Судьбинский и Пенкин; они предлагают ему съездить куда-нибудь, но он отказывается. Потом заходит Алексеев, который приглашает Обломова в Екатерингоф, но ему лень. Главный герой ценит Алексеева за его умение слушать и долго находиться в комнате в ожидании его внимания. Илья Ильич рассказывает гостю о том, что его расстроило письмо старосты, сообщающее, что в нынешнем году его имение терпит двухтысячный убыток.
Главы 3-4
После Алексеева квартиру Обломова посещает Тарантьев, который, напротив, был шумным человеком и мог вывести Илью Ильича из его статичного состояния. Мужчина прячется от гостя под одеялом, ведь тот пришел с улицы, а там холодно. Обломов и с ним обсуждает письмо старосты; Тарантьев считает, что староста – мошенник, советует его сменить и просит денег за свою помощь. Также Тарантьев предлагает Илье Ильичу переехать в квартиру его кумы.
Главы 5-7
Далее в романе следует описание жизни главного героя. В Петербурге Обломов живет уже двенадцать лет; на службе имеет чин коллежского секретаря. Поместье перешло в его владение после смерти родителей. Служба Ильи Ильича длилась чуть более двух лет; однажды он ошибся с адресом отправления важной бумаги, после чего больше не появлялся на рабочем месте, испугавшись недовольства со стороны начальства. Через некоторое время он подал в отставку, обленился и почти прекратил общение с друзьями. Самым близким товарищем Обломова был Андрей Штольц – его друг детства, практичный человек, который постоянно занимается саморазвитием, ставит перед собой разные цели и добивается их. К учебе Илья Ильич никогда не питал страсти; только поэзия будила в нем интерес. Дальние поездки также не прельщали главного героя; он ездил только в Москву и в Обломовку. В мечтах Илья Ильич придумывает интересные моменты своей жизни и представляет себя великим человеком, однако все это не выходит за пределы его грез. Захар – слуга Обломова – довольно неуклюжий и ленивый человек; он очень предан барину, который находится рядом с ним с раннего детства.
Главы 8-9
Когда гости ушли, Илья Ильич стал мечтать о счастливой жизни в имении. Эти мысли сделали его счастливым; он решил позавтракать и написать письмо старосте. Однако письмо выходило нескладным, и Обломов разорвал его. После этого Захар предлагает ему на время покинуть дом, чтобы не мешать слугам переносить вещи для переезда, но Илья Ильич не желает менять квартиру. Они ссорятся, и барин ложится спать, попросив Захара разбудить его вечером.
Во сне Обломов видит себя в детстве; с ним его мама и старая нянька, рассказывающая ему сказки. Будни родственников Ильи Ильича складывались из сменяющих друг друга обрядов и пиров – похорон, свадеб, рождений. В остальное время все вели незначительные, почти бессмысленные разговоры, зевали и дремали. Хлопоты и переживания были чужды тем, кто жил в Обломовке.
Главы 10-11
В это время Захар во дворе жалуется слугам на своего барина, однако, когда те стали с ним соглашаться, начинает хвалить и Обломова, и самого себя. Потом он намеревается разбудить Илью Ильича, но тот отказывается вставать и ругает его. За ними наблюдает приехавший к Обломову Штольц.
Часть 2
Главы 1-2
Штольц, в отличие от Ильи, в детстве был активным, подвижным ребенком; любил учиться и трудиться. Штольц не любит мечтать; он с удивительной практичностью добивается поставленных перед собой целей. Однако он ценит во всем противоположного ему друга.
Главы 3-4
Обломов делится содержанием письма старосты и со Штольцем, который предлагает открыть в Обломовке школу, но хозяин поместья с ним не соглашается. Также Илья Ильич жалуется на необходимость переезда; Андрей не видит в этом ничего катастрофического и поражается лени друга. Штольц запрещает Захару пускать в квартиру Тарантьева, который имеет привычку брать в долг вещи и деньги Обломова и не возвращать их. После этого, также по настоянию Андрея, друзья ездят по различным обществам. Илья Ильич недоволен: его утомляют скопления людей, шум и необходимость долго ходить в сапогах. Он случайно рассказывает другу о том, что идеал жизни для него – Обломовка. На вопрос Штольца о том, почему бы ему туда не переехать, у главного героя имеется множество отговорок. Андрей считает жизнь в поместье друга не настоящей жизнью, а «обломовщиной», и говорит, что необходимо трудиться, сначала посетить заграницу, а потом уже ехать в имение.
Главы 5-9
Разговоры с приятелем подействовали на Обломова; он решил начать действовать, собрал все необходимое для поездки во Францию. Но уехать ему не удалось: в один из вечеров Штольц познакомил его с Ольгой Сергеевной Ильинской, и главный герой влюбился в девушку; он даже выкупил дачу напротив дома ее тёти. Илье Ильичу очень нравилось слушать пение Ольги; во время одной песни он забылся и вскрикнул, что ощущает любовь. После этого он смутился и убежал из комнаты. Потом Обломов сказал девушке, что это было увлечение музыкой, и она ответила, что простила его. Тем временем Захар взял в жены Анисью – активную женщину, благодаря которой устоявшиеся в доме Обломова порядки начали изменяться.
Илью Ильича приглашают на ужин к тете Ольги, и он начинает бояться, что девушка лишь кокетничает с ним. Целый день он проводит с ее тетей, которая была авторитетом для племянницы. Вечером приходит Ольга; она ведет себя сдержанно. Обломов просит ее спеть, но не слышит в голове того чувства, которое было раньше. Дома он терзается сомнениями насчет поведения девушки; в это время она через Захара назначает Обломову свидание. В парке он разговаривает с Ольгой о бесполезности его существования, а потом – об их чувствах; девушка подает ему руку, и счастливый Илья Ильич всю прогулку радостно думает: «Это все мое!». После этого Обломов становится более активным и постоянно думает об Ольге, жизнь которой также наполнилась особенным смыслом благодаря его любви. Однажды главный герой спрашивает девушку, почему она не говорит ему о своей любви, она отвечает, что любит его по-особенному, когда расставаться ненадолго жаль, а надолго – больно.
Главы 10-12
На следующий день Обломов размышляет над отношением к нему Ольги; ему не нравится пассивность ее любви. Илья Ильич пишет письмо, в котором говорит о неистинности их чувств, о том, что он – не тот человек, который нужен Ольге, и сказанные ей слова любви не являются правдой. Письмо он передает девушке через горничную и наблюдает за читающей письмо Ольгой в парке. Увидев ее слезы, Илья Ильич догоняет девушку; она упрекает его в эгоизме, в том, что он не любит ее и не способен на настоящее чувство. Он просит прощения, говорит, что совершил ошибку, написав письмо. Вскоре Ольга прощает его, сказав, что увидела в письме любовь и нежность.
Часть 3
Главы 1-3
Проводя все дни со своей возлюбленной, Обломов совсем не думает о решении проблем своего поместья; Штольц в письмах напоминает ему о них, но главному герою не до этого. Ему не нравится, что они с Ольгой видятся втайне ото всех, и они думают, что вскоре нужно объявить о своих отношениях. Однако девушка считает, что до этого нужно уладить ситуацию в Обломовке и построить там дом. Обломов едет в квартиру кумы Тарантьева, где видит сваленные в кучу вещи и встречает хозяйку – Агафью Матвеевну. Ее брат говорит, что нужно заплатить 800 рублей за то время, когда в помещении находились вещи; у Ильи Ильича есть только 300 рублей, и он не понимает, куда были потрачены остальные деньги. Вскоре он въезжает в эту квартиру; Агафья Матвеевна заботится о том, чтобы ему жилось хорошо. Обломов наконец посылает письмо старосте; его свидания с Ольгой продолжаются.
Главы 4-7
Однажды Захар интересуется у барина, когда они будут играть свадьбу; оказывается, об отношениях Ильи Ильича сплетничают все слуги. Он отвечает, что это требует слишком много хлопот. Ольга назначает Обломову свидание и встречается с ним, надев вуаль. Мужчине не нравится то, что ей приходится обманывать родственников; девушка говорит, что можно рассказать все тете на следующий день. Но Илья Ильич хочет сначала получить ответ от старосты, поэтому назавтра не приходит к Ольге, сказавшись больным. Он остается в квартире целую неделю; девушка заходит его проведать и сразу видит, что он ее обманул. Ольга приглашает его пойти в Смольный вместе с ней и ее тетей; Обломов радуется предстоящей встрече.
Главы 8-12
Вскоре он получает письмо; сосед пишет, что Обломовка совсем не приносит прибыли, и для исправления дел нужно, чтобы Илья Ильич сам приехал в имение. Обломов расстраивается, ведь из-за этого придется перенести свадьбу. Брат Агафьи Матвеевны, желающий разбогатеть за счет квартиранта, предлагает Илье Ильичу сделку: вместо него в поместье поедет его знакомый Затертый. Обломов говорит Ольге, что теперь ему не нужно отправляться в имение, но женитьбу все-таки необходимо отложить на год. Девушка, надеявшаяся сыграть свадьбу в ближайшее время, падает в обморок. Придя в себя, она упрекает Илью Ильича в том, что он нерешительный, и считает, что через год ничего не изменится. Влюбленные расстаются. Обломов допоздна бродит по городу; придя домой, он долго сидит неподвижно, а утром у него начинается горячка.
Часть 4
Главы 1-3
Проходит год. Илья Ильич живет на том же месте и незаметно для себя испытывает теплые чувства к Агафье Матвеевны, окружившей его заботой. Затертый прислал Обломову деньги, полученные с продажи хлеба, и барин доволен, что ему не пришлось ехать в имение. На Иванов день приходит Штольц, который сообщает, что Ольга, уехавшая с тетей в Париж, не может забыть Обломова. Андрей пытается забрать друга с собой, но он отказывается, обещав приехать позже. Брат Агафьи вместе с Тарантьевым, который был с ним заодно, переживают, что Штольц может узнать их тайну: они присвоили себе оброк, собранный с поместья Обломова.
Глава 4
Далее в романе описываются события, происходившие год назад в Париже. Там Штольц встретил Ольгу, и перемена в ее характере удивила мужчину. Он начал часто видеться с ней, советовать ей интересные книги. Вскоре Андрей понял, что влюбился в девушку; Ольга также чувствовала симпатию к нему. По просьбе Штольца рассказать о ее несчастной любви девушка призналась, что у нее были отношения с Обломовым. Андрей позвал ее замуж, и Ольга согласилась.
Главы 5-8
Через полтора года после Иванова дня жизнь Ильи Ильича стала еще хуже; целыми днями он ленится, совершенно ничем не интересуясь. Его деньгами занимается брат Агафьи Матвеевны, после женитьбы которого прибыль с имения совсем перестала поступать. Переживая за квартиранта, Агафья закладывает свой жемчуг. Вскоре Обломова снова навещает Штольц, который рассказывает, что женился на Ольге; друг его поздравляет. Андрей приглашает Илью Ильича поехать с ним, но тот просит отсрочку на месяц. Перед отъездом Штольц говорит приятелю о том, что его чувства к хозяйке весьма заметны. После этого Андрей не приезжает в Петербург несколько месяцев. Однажды он разговаривает с Ольгой об Обломове; она хочет увидеться с Ильей Ильичом, когда будет в городе.
Глава 9
Штольц занялся делами Обломовки, и поместье стало приносить большой доход; у главного героя появились деньги, и он купил Агафье Матвеевне много нарядов. Однако Илья Ильич продолжает сутками лежать на диване, смотря за тем, как хозяйка делает что-то в доме. Как-то раз у Обломова случается удар; врач говорит о необходимости смены образа жизни, но он не следует его рекомендации и продолжает лежать и лениться. Снова приезжает Штольц, который приглашает друга в гости. После отказа он говорит, что в карете ждет Ольга; тогда Обломов сообщает, что женат на Агафье Матвеевне и у них есть сын Андрей, которого назвали в честь Штольца, а покидать квартиру у него нет желания. Андрей уезжает и говорит Ольге, что в жилище приятеля царит «обломовщина».
Главы 10-11
Проходит пять лет. Обломов умер от удара три года назад; Штольц забрал его сына на воспитание. Агафья скучает по мальчику, но не хочет ехать в поместье Андрея. Как-то раз на прогулке Штольц видит Захара, просящего милостыню; он зовет слугу к себе, но мужчина не хочет оставлять могилу своего барина. Знакомый Штольца спрашивает его, кто такой Обломов и почему он пропал, на что Андрей говорит - «Причина… какая причина! Обломовщина!».
В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки, но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души, а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: «Добряк должен быть, простота!» Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому свету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга, но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани.
Халат имел в глазах Обломова тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок, тело не чувствует его на себе, он, как послушный раб, покоряется самомалейшему движению тела.
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие, когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу.
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома - а он был почти всегда дома, - он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда человек мёл кабинет его, чего всякий день не делалось. В тех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены.
Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей.
Но опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти decorum неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет. Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало.
Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи.
Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спрашивал глазами: «Кто сюда натащил и наставил все это?» От такого холодного воззрения Обломова на свою собственность, а может быть, и еще от более холодного воззрения на тот же предмет слуги его, Захара, вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью.
По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью, зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них по пыли каких-нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце, на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.
Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет - так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия. На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями, но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели, видно, что их бросили давно, нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Илья Ильич проснулся, против обыкновения, очень рано, часов в восемь. Он чем-то сильно озабочен. На лице у него попеременно выступал не то страх, не то тоска и досада. Видно было, что его одолевала внутренняя борьба, а ум еще не являлся на помощь.
Дело в том, что Обломов накануне получил из деревни, от своего старосты, письмо неприятного содержания. Известно, о каких неприятностях может писать староста: неурожай, недоимки, уменьшение дохода и т. п. Хотя староста и в прошлом и в третьем году писал к своему барину точно такие же письма, но и это последнее письмо подействовало так же сильно, как всякий неприятный сюрприз.
Легко ли? Предстояло думать о средствах к принятию каких-нибудь мер. Впрочем, надо отдать справедливость заботливости Ильи Ильича о своих делах. Он по первому неприятному письму старосты, полученному несколько лет назад, уже стал создавать в уме план разных перемен и улучшений в порядке управления своим имением.
По этому плану предполагалось ввести разные новые экономические, полицейские и другие меры. Но план был еще далеко не весь обдуман, а неприятные письма старосты ежегодно повторялись, побуждали его к деятельности и, следовательно, нарушали покой. Обломов сознавал необходимость до окончания плана предпринять что-нибудь решительное.
Он, как только проснулся, тотчас же вознамерился встать, умыться и, напившись чаю, подумать хорошенько, кое-что сообразить, записать и вообще заняться этим делом как следует.
С полчаса он все лежал, мучась этим намерением, но потом рассудил, что успеет еще сделать это и после чаю, а чай можно пить, по обыкновению, в постели, тем более, что ничто не мешает думать и лежа.
Так и сделал. После чаю он уже приподнялся с своего ложа и чуть было не встал, поглядывая на туфли, он даже начал спускать к ним одну ногу с постели, но тотчас же опять подобрал ее.
Пробило половина десятого, Илья Ильич встрепенулся.
Что ж это я в самом деле? - сказал он вслух с досадой. - Надо совесть знать: пора за дело! Дай только волю себе, так и…
Захар! - закричал он.
В комнате, которая отделялась только небольшим коридором от кабинета Ильи Ильича, послышалось сначала точно ворчанье цепной собаки, потом стук спрыгнувших откуда-то ног. Это Захар спрыгнул с лежанки, на которой обыкновенно проводил время, сидя погруженный в дремоту.
В комнату вошел пожилой человек, в сером сюртуке, с прорехою под мышкой, откуда торчал клочок рубашки, в сером же жилете, с медными пуговицами, с голым, как колено, черепом и с необъятно широкими и густыми русыми с проседью бакенбардами, из которых каждой стало бы на три бороды.
Захар не старался изменить не только данного ему богом образа, но и своего костюма, в котором ходил в деревне. Платье ему шилось по вывезенному им из деревни образцу. Серый сюртук и жилет нравились ему и потому, что в этой полуформенной одежде он видел слабое воспоминание ливреи, которую он носил некогда, провожая покойных господ в церковь или в гости, а ливрея в воспоминаниях его была единственною представительницею достоинства дома Обломовых.
Более ничто не напоминало старику барского широкого и покойного быта в глуши деревни. Старые господа умерли, фамильные портреты остались дома и, чай, валяются где-нибудь на чердаке, предания о старинном быте и важности фамилии всё глохнут или живут только в памяти немногих, оставшихся в деревне же стариков. Поэтому для Захара дорог был серый сюртук: в нем да еще в кое-каких признаках, сохранившихся в лице и манерах барина, напоминавших его родителей, и в его капризах, на которые хотя он и ворчал, и про себя и вслух, но которые между тем уважал внутренне, как проявление барской воли, господского права, видел он слабые намеки на отжившее величие.
Без этих капризов он как-то не чувствовал над собой барина, без них ничто не воскрешало молодости его, деревни, которую они покинули давно, и преданий об этом старинном доме, единственной хроники, веденной старыми слугами, няньками, мамками и передаваемой из рода в род.
Дом Обломовых был когда-то богат и знаменит в своей стороне, но потом, бог знает отчего, все беднел, мельчал и наконец незаметно потерялся между не старыми дворянскими домами. Только поседевшие слуги дома хранили и передавали друг другу верную память о минувшем, дорожа ею, как святынею.
Вот отчего Захар так любил свой серый сюртук. Может быть, и бакенбардами своими он дорожил потому, что видел в детстве своем много старых слуг с этим старинным, аристократическим украшением.
Илья Ильич, погруженный в задумчивость, долго не замечал Захара. Захар стоял перед ним молча. Наконец он кашлянул.
Что ты? - спросил Илья Ильич.
Ведь вы звали?
Звал? Зачем же это я звал - не помню! - отвечал он потягиваясь. - Поди пока к себе, а я вспомню.
Захар ушел, а Илья Ильич продолжал лежать и думать о проклятом письме.
Прошло с четверть часа.
Ну, полно лежать! - сказал он, - надо же встать… А впрочем, дай-ка я прочту еще раз со вниманием письмо старосты, а потом уж и встану. - Захар!
Опять тот же прыжок и ворчанье сильнее. Захар вошел, а Обломов опять погрузился в задумчивость. Захар стоял минуты две, неблагосклонно, немного стороной посматривая на барина, и наконец пошел к дверям.
Куда же ты? - вдруг спросил Обломов.
Вы ничего не говорите, так что ж тут стоять-то даром? - захрипел Захар, за неимением другого голоса, который, по словам его, он потерял на охоте с собаками, когда ездил с старым барином и когда ему дунуло будто сильным ветром в горло.
Он стоял вполуоборот среди комнаты и глядел все стороной на Обломова.
А у тебя разве ноги отсохли, что ты не можешь постоять? Ты видишь, я озабочен - так и подожди! Не залежался еще там? Сыщи письмо, что я вчера от старосты получил. Куда ты его дел?
Какое письмо? Я никакого письма не видал, - сказал Захар.
Ты же от почтальона принял его: грязное такое!
Куда ж его положили - почему мне знать? - говорил Захар, похлопывая рукой по бумагам и по разным вещам, лежавшим на столе.
Ты никогда ничего не знаешь. Там, в корзине, посмотри! Или не завалилось ли за диван? Вот спинка-то у дивана до сих пор не починена, что б тебе призвать столяра да починить? Ведь ты же изломал. Ни о чем не подумаешь!
Я не ломал, - отвечал Захар, - она сама изломалась, не век же ей быть: надо когда-нибудь изломаться.
Илья Ильич не счел за нужное доказывать противное.
Нашел, что ли? - спросил он только.
Вот какие-то письма.
Ну, так нет больше, - говорил Захар.
Ну хорошо, поди! - с нетерпением сказал Илья Ильич. - Я встану, сам найду.
Захар пошел к себе, но только он уперся было руками о лежанку, чтоб прыгнуть на нее, как опять послышался торопливый крик: «Захар, Захар!»
Ах ты, господи! - ворчал Захар, отправляясь опять в кабинет. - Что это за мученье? Хоть бы смерть скорее пришла!
Чего вам? - сказал он, придерживаясь одной рукой за дверь кабинета и глядя на Обломова, в знак неблаговоления, до того стороной, что ему приходилось видеть барина вполглаза, а барину видна была только одна необъятная бакенбарда, из которой, так и ждешь, что вылетят две-три птицы.
Носовой платок, скорей! Сам бы ты мог догадаться: не видишь! - строго заметил Илья Ильич.
Захар не обнаружил никакого особенного неудовольствия, или удивления при этом приказании и упреке барина, находя, вероятно, с своей стороны и то и другое весьма естественным.
А кто его знает, где платок? - ворчал он, обходя вокруг комнату и ощупывая каждый стул, хотя и так можно было видеть, что на стульях ничего не лежит.
Всё теряете! - заметил он, отворяя дверь в гостиную, чтоб посмотреть, нет ли там.
Куда? Здесь ищи! Я с третьего дня там не был. Да скорее же! - говорил Илья Ильич.
Где платок? Нету платка! - говорил Захар, разводя руками и озираясь во все углы. - Да вон он, - вдруг сердито захрипел он, - под вами! Вон конец торчит. Сами лежите на нем, а спрашиваете платка!
И, не дожидаясь ответа, Захар пошел было вон. Обломову стало немного неловко от собственного промаха. Он быстро нашел другой повод сделать Захара виноватым.
Какая у тебя чистота везде: пыли-то, грязи-то, боже мой! Вон, вон, погляди-ка в углах-то - ничего не делаешь!
Уж коли я ничего не делаю… - заговорил Захар обиженным голосом, - стараюсь, жизни не жалею! И пыль-то стираю и мету-то почти каждый день…
Он указал на середину пола и на стол, на котором Обломов обедал.
Вон, вон, - говорил он, - все подметено, прибрано, словно к свадьбе… Чего еще?
А это что? - прервал Илья Ильич, указывая на стены и на потолок. - А это? А это? - Он указал и на брошенное со вчерашнего дня полотенце и на забытую, на столе тарелку с ломтем хлеба.
Ну, это, пожалуй, уберу, - сказал Захар снисходительно, взяв тарелку.
Только это! А пыль по стенам, а паутина?.. - говорил Обломов, указывая на стены.
Это я к святой неделе убираю: тогда образа чищу и паутину снимаю…
А книги, картины обмести?..
Книги и картины перед рождеством: тогда с Анисьей все шкафы переберем. А теперь когда станешь убирать? Вы все дома сидите.
Я иногда в театр хожу да в гости: вот бы…
Что за уборка ночью!
Обломов с упреком поглядел на него, покачал головой и вздохнул, а Захар равнодушно поглядел в окно и тоже вздохнул. Барин, кажется, думал: «Ну, брат, ты еще больше Обломов, нежели я сам», а Захар чуть ли не подумал: «Врешь! ты только мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет».
Понимаешь ли ты, - сказал Илья Ильич, - что от пыли заводится моль? Я иногда даже вижу клопа на стене!
У меня и блохи есть! - равнодушно отозвался Захар.
Разве это хорошо? Ведь это гадость! - заметил Обломов.
Захар усмехнулся во все лицо, так что усмешка охватила даже брови и бакенбарды, которые от этого раздвинулись в стороны, и по всему лицу до самого лба расплылось красное пятно.
Чем же я виноват, что клопы на свете есть? - сказал он с наивным удивлением. - Разве я их выдумал?
Это от нечистоты, - перебил Обломов. - Что ты все врешь!
И нечистоту не я выдумал.
У тебя вот там мыши бегают по ночам - я слышу.
И мышей не я выдумал. Этой твари, что мышей, что кошек, что клопов, везде много.
Как же у других не бывает ни моли, ни клопов?
На лице Захара выразилась недоверчивость, или, лучше сказать, покойная уверенность, что этого не бывает.
У меня всего много, - сказал он упрямо, - за всяким клопом не усмотришь, в щелку к нему не влезешь.
А сам, кажется, думал: «Да и что за спанье без клопа?»
Ты мети, выбирай сор из углов - и не будет ничего, - учил Обломов.
Уберешь, а завтра опять наберется, - говорил Захар.
Не наберется, - перебил барин, - не должно.
Наберется - я знаю, - твердил слуга.
А наберется, так опять вымети.
Как это? Всякий день перебирай все углы? - спросил Захар. - Да что ж это за жизнь? Лучше бог по душу пошли!
Отчего ж у других чисто? - возразил Обломов. - Посмотри напротив, у настройщика: любо взглянуть, а всего одна девка…
А где немцы сору возьмут, - вдруг возразил Захар. - Вы поглядите-ко, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: все поджимают под себя ноги, как гусыни… Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкафах лежала по годам куча старого, изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму… У них и корка зря не валяется: наделают сухариков, да с пивом и выпьют!
Захар даже сквозь зубы плюнул, рассуждая о таком скаредном житье.
Нечего разговаривать! - возразил Илья Ильич, ты лучше убирай.
Иной раз и убрал бы, да вы же сами не даете, - сказал Захар.
Пошел свое! Все, видишь, я мешаю.
Конечно, вы, все дома сидите: как при вас станешь убирать? Уйдите на целый день, так и уберу.
Вот еще выдумал что - уйти! Поди-ка ты лучше к себе.
Да право! - настаивал Захар. - Вот, хоть бы сегодня ушли, мы бы с Анисьей и убрали все. И то не управимся вдвоем-то: надо еще баб нанять, перемыть все.
Э! какие затеи - баб! Ступай себе, - говорил Илья Ильич.
Он уж был не рад, что вызвал Захара на этот разговор. Он все забывал, что чуть тронешь этот деликатный предмет, как и не оберешься хлопот.
Обломову и хотелось бы, чтоб было чисто, да он бы желал, чтоб это сделалось как-нибудь так, незаметно, само собой, а Захар всегда заводил тяжбу, лишь только начинали требовать от него сметания пыли, мытья полов и т. п. Он в таком случае станет доказывать необходимость громадной возни в доме, зная очень хорошо, что одна мысль об этом приводила барина его в ужас.
Захар ушел, а Обломов погрузился в размышления. Через несколько минут пробило еще полчаса.
Что это? - почти с ужасом сказал Илья Ильич. - Одиннадцать часов скоро, а я еще не встал, не умылся до сих пор? Захар, Захар!
Ах ты, боже мой! Ну! - послышалось из передней, и потом известный прыжок.
Умыться готово? - спросил Обломов.
Готово давно! - отвечал Захар. - Чего вы не встаете?
Что ж ты не скажешь, что готово? Я бы уж и встал давно. Поди же, я сейчас иду вслед за тобою. Мне надо заниматься, я сяду писать.
Захар ушел, но чрез минуту воротился с исписанной и замасленной тетрадкой и клочками бумаги.
Вот, коли будете писать, так уж кстати извольте и счеты поверить: надо деньги заплатить.
Какие счеты? Какие деньги? - с неудовольствием спросил Илья Ильич.
От мясника, от зеленщика, от прачки, от хлебника: все денег просят.
Только о деньгах и забота! - ворчал Илья Ильич. - А ты что понемногу не подаешь счеты, а все вдруг?
Вы же ведь все прогоняли меня: завтра да завтра…
Ну, так и теперь разве нельзя до завтра?
Нет! Уж очень пристают: больше не дают в долг. Нынче первое число.
Ах! - с тоской сказал Обломов. - Новая забота! Ну, что стоишь? Положи на стол. Я сейчас встану, умоюсь и посмотрю, - сказал Илья Ильич. - Так умыться-то готово?
Готово! - сказал Захар.
Ну, теперь…
Он начал было, кряхтя, приподниматься на постели, чтоб встать.
Я забыл вам сказать, - начал Захар, - давеча, как вы еще почивали, управляющий дворника прислал: говорит, что непременно надо съехать… квартира нужна.
Ну, что ж такое? Если нужна, так, разумеется, съедем. Что ты пристаешь ко мне? Уж ты третий раз говоришь мне об этом.
Ко мне пристают тоже.
Скажи, что съедем.
Они говорят: вы уж с месяц, говорят, обещали, а все не съезжаете, мы, говорят, полиции дадим знать.
Пусть дают знать! - сказал решительно Обломов. - Мы и сами переедем, как потеплее будет, недели через три.
Куда недели через три! Управляющий говорит, что чрез две недели рабочие придут: ломать все будут… «Съезжайте, говорит, завтра или послезавтра…»
Э-э-э! слишком проворно! Видишь, еще что! Не сейчас ли прикажете? А ты мне не смей и напоминать о квартире. Я уж тебе запретил раз, а ты опять. Смотри!
Что ж мне делать-то? - отозвался Захар.
Что ж делать? - вот он чем отделывается от меня! - отвечал Илья Ильич. - Он меня спрашивает! Мне что за дело? Ты не беспокой меня, а там как хочешь, так и распорядись, только чтоб не переезжать. Не может постараться для барина!
Да как же, батюшка, Илья Ильич, я распоряжусь? - начал мягким сипеньем Захар. - Дом-то не мой: как же из чужого дома не переезжать, коли гонят? Кабы мой дом был, так я бы с великим моим удовольствием…
Нельзя ли их уговорить как-нибудь. «Мы, дескать, живем давно, платим исправно».
Говорил, - сказал Захар.
Ну, что ж они?
Что! Наладили свое: «Переезжайте, говорят, нам нужно квартиру переделывать». Хотят из докторской и из этой одну большую квартиру сделать, к свадьбе хозяйского сына.
Ах ты, боже мой! - с досадой сказал Обломов. - Ведь есть же этакие ослы, что женятся!
Он повернулся на спину.
Вы бы написали, сударь, к хозяину, - сказал Захар, - так, может быть, он бы вас не тронул, а велел бы сначала вон ту квартиру ломать.
Захар при этом показал рукой куда-то направо.
Ну хорошо, как встану, напишу… Ты ступай к себе, а я подумаю. Ничего ты не умеешь сделать, - добавил он, - мне и об этой дряни надо самому хлопотать.
Захар ушел, а Обломов стал думать.
Но он был в затруднении, о чем думать: о письме ли старосты, о переезде ли на новую квартиру, приняться ли сводить счеты? Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
Неизвестно, долго ли бы еще пробыл он в этой нерешительности, но в передней раздался звонок.
Уж кто-то и пришел! - сказал Обломов, кутаясь в халат. - А я еще не вставал - срам да и только! Кто бы это так рано?
И он, лежа, с любопытством глядел на двери.
В большом доме в Санкт-Петербурге живёт барин - Илья Обломов. Он очень ленив и может весь день проваляться в постели. К Обломову часто заходят два человека, это Михей Тарантьев и Андрей Штольц. Первый хочет его денег, второй его друг, и хочет помочь ему справиться с ленью. Для этого, он знакомит его с Ольгой Ильинской, которая начинает положительно на него действовать. Он начинает выходить в свет, следить за собой. Вскоре он делает ей предложение, и она соглашается. Михей Тарантьев, плетя интриги, уговаривает Обломова переехать в его квартиру, где также живёт вдова Агафья Пшеницына, сестра Мухоярова, который является другом Тарантьева. Они подсовывают ему контракт, после заключения которого, Обломов вынужден остаться в этой квартире надолго. Со временем, ему начинает нравиться Агафья Пшеницына, которая умеет вкусно готовить и хорошо за ним ухаживает. Ольга Ильинская приезжает к нему домой, и поняв, что тот опять вернулся к своей ленивой жизни, расстаётся с ним. Штольц помогает ему с ведением имения, борется за его долги. Штольц и Ольга Ильинская неожиданно влюбляются в друг друга и женятся. Через несколько лет они приезжают к Обломову и узнают, что у него и Агафьи Пшеницыной родился сын. Через несколько лет Обломов умирает, а сына забирают Штольцы на воспитание.
Краткое содержание (подробно по частям)
Первая часть
На Гороховой улице Петербурга в одном из больших домов в такое же, как обычно, утро лежал в своей постели Илья Ильич Обломов . Это был молодой человек приятной наружности, среднего роста, лет тридцати двух от роду. У него были темно-серые глаза, лишенные всякой определенности. Он не был ни румяным, ни смуглым, а выражение лица у него казалось безразличным. К такому видимому безразличию отлично подходил его домашний костюм.
Лежание на диване и ничегонеделанье были избраны Обломовым не случайно. Он не хотел обременять себя всяческими занятиями как бы в протест сложившимся условностям. На все попытки поднять его с дивана и вывести в свет, он отвечает философски спокойно, не меняя своего мнения. Слуга Обломова полностью ему соответствует. Захар также отличается ленью и праздностью. Он живет точно так же, как барин, и его это устраивает.
В это безмятежное утро у Илье Ильичу один за одним заходили гости. Все они говорили о том, что в этот день собирается весь петербургский бомонд, и было бы хорошо, если бы и он присоединился к светским гуляниям. Как друзья ни старались расшевелить его, он остался непреклонен. Среди гостей были Волков , Судьбинский и Пенкин. Каждому из них Обломов пытался рассказать о своих насущных проблемах и о том, что ему, возможно, грозит переезд в другую квартиру, судя по письму от старосты Обломовки.
Однако до тревог и забот ленивого барина казалось, никому и дела нет. Эта тема интересовала лишь Михея Тарантьева – редкостного пройдоху и земляка Обломова. Он был осведомлен о том, что Илья Ильич единственный наследник имения и трехсот пятидесяти душ. В связи с этим был не против «погреть руки» у такого лакомого куска. Сам он подозревал, что староста Обломова ворует больше позволенного.
В этот же день хозяин ожидал своего друга детства – Андрея Штольца . По его мнению, он был единственным человеком, способным помочь ему разобраться с возникшими сложностями. Первое время пребывания в Петербурге Илья Ильич хоть как-то пытался влиться в светскую жизнь, но заметил, что, ни он никому не нужен, ни ему не близки эти люди. После этих тщетных попыток он улёгся на диван и больше не хотел утруждать себя. Не отставал от него и преданный слуга Захар. Он точно знал, кто барину – друг, а кто просто прикидывается им, вроде Тарантьева.
В то время пока Захар ушел посплетничать с другими слугами, Обломов погрузился в сладкий сон. Он перенесся в прошлую жизнь в Обломовке, где всё дышало спокойствием и безмятежностью. Жизнь там протекала плавно, перетекая из одного времени года в другое. Люди лишь ели, спали и обсуждали новости, с опозданием доходящие до них. Этот благословенный край не тревожили ни заботы, ни страсти. В такой сонной атмосфере протекало детство главного героя. Такой сон мог продлиться вечно, если бы его не прервал приход Штольца.
Вторая часть
Андрей Штольц вырос в селе Верхлёве, которое было частью Обломовки. Его отец немец по происхождению, а мать – русская женщина. Веру у Штольца православная и язык использует русский. С детства читал много книг, так как родители тщательно занимались его воспитанием и образованием. В то время, как мать хотела видеть в нём холенного романтичного мальчика, отец воспитывал Андрея сильной и волевой личностью, умеющей постоять за себя. В противовес своему другу детства Обломову, Штольц очень подвижен и всегда ведёт активный образ жизни. Если обществу нужно отправить кого-нибудь, как агента в Европу, то избирают его. Если нужно придумать какой-нибудь новый проект или идею, снова обращаются к нему. В перерывах он часто выходит в свет, читает, общается. Непонятно, когда он всё успевает.
Штольц искренне сопереживает и сочувствует другу. Первым делом он хочет поднять его с кровати и приобщить к действиям. Он единственный человек, кому хоть как-то удается расшевелить Обломова и вывести в свет. Гости Ильи Ильича Штольцу не нравятся, они его настораживают. Он внимательно выслушивает проблемы друга, даёт дельные советы, а также рекомендует съездить с ним в Европу. Сам Штольц через две недели собирается ехать в путешествие и берет слово с друга, что тот присоединится к нему в Париже. Но тот, конечно же, ни через неделю, ни через две никуда не едет.
Причина, которая удерживает Обломова – это Ольга Ильинская . С ней его познакомил Штольц, который считает девушку простой, естественной и лишенной кокетства. По его мнению, Ольга сможет расшевелить его друга и вывести и разогнать в нём лень. Всё так и получилось. Обломов всерьёз увлёкся Ольгой, а затем по-настоящему влюбился. Это стало истинным потрясением для его души. Если вначале она всего лишь вызвала благожелательное любопытство в нём, то, услышав её исполнение известной арии, он просто пропал.
Сама Ильинская замечает, как действует на Илью Ильича и гордится этим. Эксперимент Ольги и Штольца удался. Обломов начинает интересоваться окружающей жизнью, читать книги и газеты, надевать новые одежды. Он чувствует прилив сил и бодрости. Он даже решается признаться в любви Ольге. А, заметив, что соседи двусмысленно поглядывают на них, делает девушке предложение, чтобы не омрачить её репутацию. В ответ Ольга легко соглашается, не проявляя никакой неожиданной реакции. Из-за этого в сердце Обломова поселяется сомнение.
Тем временем его преданный слуга Захар находит своё счастье. Он женится на кухарке Анисье, которая по натуре проста и добра. За короткое время он осознает, что нельзя мириться с пылью, грязью и тараканами, а нужно содержать все дом хозяина в порядке. За это сразу берется Анисья. Теперь её власть проявляется не только на кухне, но и во всем жилище. Но такое всеобщее пробуждение длилось недолго. Переезд с дачи в город становится новым препятствием на пути к активным действиям. Обломова снова постепенно засасывает болото лени, а Ольга больше не в силах понять его.
Третья часть
Во время очередного отсутствия Штольца, Илья Ильич таки поддается уговорам Тарантьева переехать на другую квартиру. Это квартира кумы Михея Андреевича на Выборгской стороне. Сначала Обломов немного сопротивляется этому переезду, но вскоре поддается уговорам. В доме живёт вдова коллежского секретаря – Агафья Пшеницына . Она же сестра Мухоярова, с которым его познакомил Тарантьев. С виду ей лет тридцать, удивительно бела и полна в лице. Глаза у хозяйки серовато-простодушные, а руки белые, жесткие и с выступившими синими жилами.
До переезда Обломов виделся с Ольгой. Они вместе обсуждают хозяйственные дела, которыми нужно заняться до свадьбы, а также подумывают рассказать Ольгиной тетке о помолвке, но не решаются пока. Обломов про себя отмечает, что нет никакой мечты и таинства в этих отношениях, а лишь практичная цель жить, как все. Он ещё несколько дней ездит к Ольге, а затем перестает, считая это неудобным. А слуги уже вовсю обсуждают грядущую свадьбу, на что Илья Ильич отвечает, что рано ещё делать такие выводы.
Настает осень, Обломов переезжать никуда не решается и остается в квартире «кумы». Здесь ему часто подают вкусный кофе, огромные куски пирога, наливку на смородинном листу. Всё это заставляет его по-новому взглянуть на хозяйку дома. Для себя он отмечает, что в ней что-то есть, особенно в её крепких белых руках. В этой квартире он всё чаще себя ощущает в атмосферу родной Обломовки. Именно такой образ жизни ему и дорог.
По невнимательности он подписывает контракт, подсунутый ему Михеем Андреевичем. Теперь он точно в руках Тарантьева и Мухоярова. Ведь если решит съехать с квартиры и искать другое жилье, ему придется платить огромную неустойку. А так как денег у Обломова нет, он остается жить у Пшеницыной. Вскоре он получает письмо от Ольги с просьбой встретиться. На свидание она приходит одна, что пугает Обломова. Он говорит, что опасается за её репутацию. Когда Ольга предлагает обо все рассказать тетушке, он пока просит повременить.
Между тем девушка получает известие о том, что закончилась судебная тяжба по поводу её имения. Теперь у Ольги есть свое имение, чему она очень рада. Она все думает о том, как скажет это своему суженному и что они оба могут счастливо зажить в её деревне. Обломов же все больше приспосабливается в своей нынешней жизни, а к Ольге не ездит. Решив, что он заболел или страдает от одиночества, она сама к нему приезжает.
То, что она видит, расстраивает её до глубины души. Обломов вновь вернулся к своему низкому образу жизни. Все книги покрыты пылью, перо стоит в сухой чернильнице. Она говорит ему, что не хочет такой любви, и что любящие люди полны действий, а не лежат целыми сутками на диване. В ответ Обломов снова воодушевляется, начинает ходить в театр, но в душе эта ситуация его гнетёт. Он считает, что этот образ жизни ему не подходит, и что его привил ему Штольц.
Тем временем, Иван Матвеевич Мухояров все больше затягивает Обломова в долги и уверяет Тарантьева, что бояться нечего. Свадьбы, скорее всего не будет, ведь их постоялец «пялит глаза» на сестру Мухоярова. Когда Обломов сообщает Ильинской, что решил поручить свои дела какому-то Исаю Фомичу затертому, которого ему порекомендовал Мухояров, она откровенно удивлена. Она не понимает, как можно поручать свои дела малознакомым людям. В результате, она все больше убеждается, что поспешила с выбором жениха. Несмотря на все её старания, он так и не изменился. Они расстаются, а Илья Ильич в отчаянии броди всю ночь по городу. Когда он возвращается, у него обнаруживается горячка.
Четвёртая часть
Прошел год после болезни Обломова. Многое в мире менялось, а в доме Пшеницыной время двигалось очень медленно. Затертый присылал из деревни деньги, вырученные за хлеб, а про остальное писал, что собрать не смог. Мрачность Ильи Ильича после болезни, постепенно перешла в немое равнодушие. У Агафьи Матвеевны в доме завелся культ еды. Она сама все готовила и подавала Обломову. Если он надолго уходил или задерживался, не могла и глаз сомкнуть, молилась о его здравии. По её мнению, Илья Ильич изрядно отличался от других мужчин. С каждым днем они все больше сближались, а о предыдущей любви, принесшей ему так много страданий, он почти уже и не вспоминал.
Вскоре его навестил Штольц, приехавший в Петербург на две недели по делам. Он в очередной раз убедился, что образ жизни его друга не изменился, рассказал ему, что видел Ильинскую в Швейцарии. Та весела и в нормальном здравии, вскоре планирует поселиться в своем имении. Штольц заметил, что это жилище чем-то напоминает Обломовку, только ещё гаже, и сказал, если Обломов не сменит обстановку сгинет там вовсе. Когда он пытается позвать Илью Ильича с собой, тот сетует на плохое здоровье. Штольц теряет всякую надежду оживить или расшевелить друга. Узнав о грабительских деяниях нечестных друзей Обломова, он предлагает взять на себя хозяйские дела в Обломовке, пока тот сам не решит заняться ими. Тарантьева и Мухоярова пугает такое положение дел. Они решают шантажировать Обломова связью с Пшеницыной.
За несколько месяцев до происходящих событий, Штольц встречался с Ильинской в Париже. Он много времени проводит с ней и замечает, что влюблен в неё. Ольга также замечает в своём отношении к Штольцу нечто большее, чем дружбу. В результате, на его предложение выйти замуж, она отвечает согласием.
Через полгода после встречи Штольца с Обломовым в доме Пшеницыной происходят нежелательные изменения. Илья Ильич весь обрюзг, занавески на окнах полиняли, хозяйка ходила в одном ситцевом платье. Все присылаемые Штольцем доходы с имения в Обломовке уходили на долг Тарантьеву и Мухоярову, подстроенный по фальшивому заемному письму. Даже Агафья Матвеевна продает свои жемчуга лишь бы помочь Илье Ильичу расплатиться с долгом.
Неожиданно приезжает Штольц. Он поражен увиденным и пытается разузнать, отчего его друг в такой «яме». Узнав про долговую расписку, просит Пшеницыну написать свидетельство, что она никаких денежных претензий к Илье Ильичу не имеет. С этим он отправляется к Мухоярову, для которого это как гром среди ясного неба. Штольц пытается увезти друга с собой, но тот отказывается.
Через несколько лет Штольц опять навещает друга, на этот раз вместе с Ольгой, которая остается ждать у ворот. Он узнает, что у друга был апокалипсический удар, но благодаря заботам Агафьи Матвеевны, он оправился. Обломов просит оставить его в покое и больше не беспокоить. Оказывается у него и Пшеницыной родился сын, которого назвали Андреем. По истечении ещё нескольких лет Илья Ильич скончался. Его сына на воспитание взяли Штольцы, а для Пшеницыной жизнь потеряла всякий смысл. Теперь в её доме правили Мухояровы и Тарантьев.
Прогуливаясь как-то с другом по Петербургу, Штольц увидел Захара, бывшего слугу Ильи Ильича. Он расспросил старика о житье, на что тот ответил, что Тарантьев после смерти барина выжил его из дома. Поэтому он теперь побирается. Когда Штольц предложил перейти к нему на службу, Захар предпочел остаться там, где умер его хозяин, то есть на Выборгской стороне.
В Гороховой улице в одном из больших домов живет Илья Ильич Обломов.
«Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности... На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него...
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием... Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною... Но опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы желание только кое-как соблюсти decorum неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них... По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память... Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки».
Обломов находится в дурном расположении духа, так как получил из деревни от старосты письмо, который жалуется на засуху, неурожаи и в связи с этим сокращает объем денег, отсылаемых барину. Обломоз тяготится, что теперь придется думать еще и об зтом. Получив несколько лет назад подобное письмо, он начал было придумывать план всевозможных усовершенствований и улучшений в своем псместьи. Так это с тех пор и тянется. Обломсз думает встать и умыться, но потом решает сделать это пспозжэ. Зовет Захара. Захар - слуга Обломова - крайне консервативен, носит такой же костюм, что носил и в деревне - серый сюртук. «Дом Обломовых был когда-то богат и знаменит в своей стороне, но потом, бог знает отчего, все беднел, мельчал и, наконец, незаметно потерялся между нестарыми дворянскими домами. Только поседевшие слуги дома хранили и передавали друг другу верную память о минувшем, дорожа ею, как святынею».
Обломов упрекает Захара за неряшливость и лень, за то, что он не убирает пыли и грязи. Захар возражает, что «чего ее убирать, если она снова наберется» и что клопов и тараканов не он выдумал, они у всех есть. Захар плутоват, присваивает сдачу с покупок, но только медные деньги, так как «потребности свои измерял медью». Он постоянно препирается с барином из-за всякой мелочи, прекрасно зная, что тот не выдержит и махнет на все рукой. «Слуга старого времени удерживал, бывало, барина от расточительности и невоздержания, а Захар сам любил выпить с приятелями на барский счет; прежний слуга был целомудрен, как евнух, а этот все бегал к куме подозрительного свойства. Тот крепче всякого сундука сбережет барские деньги, а Захар норовит усчитать у барина при какой-нибудь издержке гривенник и непременно присвоит себе лежащую на столе медную гривну или пятак». Несмотря на все это, он был глубоко преданный своему барину слуга. «Он бы не задумался сгореть или утонуть за него, не считая этого подвигом, достойным удивления или каких-нибудь наград». Они давно знали друг друга и давно жили вдвоем. Захар нянчил маленького Обломова на руках, а Обломов помнит его «молодым, проворным, прожорливым и лукавым парнем». «Как Илья Ильич не умел ни встать, ни лечь спать, ни быть причесанным и обутым, ни отобедать без помощи Захара, так Захар не умел представить себе другого барина, кроме Ильи Ильича, другого существования, как одевать, кормить его, грубить ему, лукавить, лгать и в то же время внутренне благоговеть перед ним».
К Обломову приходят посетители, рассказывают о своей жизни, о новостях, зовут Обломова на первомайские гулянья в Екатерингоф. Тот отнекивается, ссылаясь то на дождь, то на ветер, то на дела. Первый из посетителей - Волков, «молодой человек лет двадцати пяти, блещущий здоровьем, с смеющимися щеками, губами и глазами». Он рассказывает о визитах, о новом фраке, о том, что влюблен, что ездит в разные дома на «среды», «пятницы» и «четверги», хвастает новыми перчатками и т. д.
Следующим приходит Судьбинский, с которым Обломов служил канцелярским чиновником. Судьбинский сделал карьеру, получает большое жалованье, весь в делах, скоро будет представлен к ордену, собирается жениться на дочери статского советника, в приданое берет 10 тыс., казенную квартиру в 12 комнат и т. д.
Следующим приходит «худощавый, черненький господин, заросший весь бакенбардами, усами и эспаньолкой. Он был одет с умышленной небрежностью». Фамилия его - Пенкин, он сочинитель. Пенкин интересуется, не читал ли Обломов его статью «о торговле, об эмансипации женщин, о прекрасных апрельских днях, о вновь изобретенном составе против пожаров». Пенкин ратует за «реальное направление в литературе», написал рассказ о том, «как в одном городе городничий бьет мещан по зубам», советует прочесть «великолепную вещь», в которой «слышится то Дант, то Шекспир» и автор которой бесспорно велик - «Любовь взяточника к падшей женщине». Обломов относится к его словам скептически и говорит, что не станет читать. На вопрос Пенкина, что он читает, Обломов отвечает, что «больше все путешествия».
Входит следующий гость - Алексеев, «человек неопределенных лет, с неопределенной физиономией... Его многие называли Иваном Иванычем, другие - Иваном Васильевичем, третьи - Иваном Михайловичем... Присутствие его ничего не придаст обществу, так же как отсутствие ничего не отнимет от него... Если при таком человеке подадут другие нищему милостыню - и он бросит ему свой грош, а если обругают, или прогонят, или посмеются - так и он обругает и посмеется с другими... В службе у него нет особенного постоянного занятия, потому что никак не могли заметить сослуживцы и начальники, что он делает хуже, что лучше, так, чтоб можно было определить, к чему именно он способен... Встретится ему знакомый на улице. «Куда? - спросит. «Да вот иду на службу, или в магазин, или проведать кого-нибудь». «Пойдем лучше со мной, - скажет тот, - на почту, или зайдем к портному, или прогуляемся», - и он идет с ним, заходит и к портному, и на почту, и прогуливается в противоположную сторону от той, куда шел».
Всем гостям Обломов пытается пожаловаться на свои «две беды» - на деревенского старосту и на то, что его заставляют под предлогом ремонта съезжать с квартиры. Но никто не хочет слушать, все заняты своими делами.
Приходит следующий посетитель - Тарантьев - «человек ума бойкого и хитрого; никто лучше его не рассудит какого-нибудь общего житейского вопроса или юридического запутанного дела: он сейчас построит теорию действий в том или другом случае и очень тонко подведет доказательства, а в заключение еще почти всегда нагрубит тому, кто с ним о чем-нибудь посоветуется. Между тем сам, как двадцать пять лет назад определился в какую-то канцелярию писцом, так в этой должности и дожил до седых волос. Ни ему самому и никому другому и в голову на приходило, чтобы он пошел выше. Дело в том, что Тарантьев был мастер только говорить...»
Двое последних гостей ходили к Обломову «пить, есть, курить хорошие сигары». Однако из всех своих знакомых Обломов больше всего ценил Андрея Ивановича Штольца. Обломов сетует, что Штольц сейчас в отъезде, иначе он бы все его «беды» очень быстро рассудил.
Тарантьев ругает Обломова, что он «дрянь курит», что у него нет к приходу гостей мадеры, что он все лежит. Взяв у Обломова денег якобы для покупки мадеры, тотчас про это забывает. На жалобы Обломова-о старосте говорит, что староста мошенник, чтобы Обломов поезжал в деревню и сам навел порядок. На известие о том, что Обломову нужно съезжать с квартиры, предлагает переехать к своей куме, тогда «я каждый день буду к тебе заглядывать». О Штольце Тарантьев отзывается злобно, ругает «немцем проклятым», «шельмой продувной». «Вдруг из отцозсклх сорока сделал тысяч триста капиталу, и в службе за надворного перевалился, и ученый... теперь вон еще путешествует!.. Разве настоящий-то русский человек станет все это делать? Русский человек выберет что-нибудь одно, да и то еще нб спеша, потихоньку да полегоньку, кое-как, а то на-ко, поди!».
Гости уходят, Обломов погружается в задумчивость.
Обломов безвыездно живет двенадцатый год в Петербурге. Раньше он был «еще молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то, по крайней мере, живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы, и от самого себя; все готовился к поприщу, к роли - прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург. Потом он думал и о роли в обществе; наконец, в отдаленной перспективе, на повороте юности к зрелым летам, воображению его мелькало и улыбалось семейное счастье. Но дни пил за днями... а он ни на шаг не продвинулся ни на каком поприще и все еще стоял у порога своей арены, там же, где был десять лет назад. Но он все сбирался и все готовился начать жизнь, все рисовал в уме узор своей будущности; яо с каждым мелькавшим над головой его годом должен был что-нибудь изменять и отбрасывать в этом узоре. Жизнь в его глазах разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки - это у него были синонимы; другая - из покоя и мирного веселья... Будущая служба представлялась ему в виде какого-то семейного занятия, вроде, например, ленивого записывания в тетрадку прихода и расхода, как делывал его отец. Он полагал, что чиновники одного места составляли между собою дружную, тесную семью, неусыпно пекущуюся о взаимном спокойствии и удовольствиях, что посещение присутственного места отнюдь не есть обязательная привычка, которой надо придерживаться ежедневно, и что слякоть, жара или просто нерасположение всегда будут служить достаточными и законными предлогами к нехож-дению в должность. Но как огорчился он, когда увидел, что надобно быть, по крайней мере, землетрясению, чтоб не прийти здоровому чиновнику на службу... Все это навело на него страх и скуку великую. «Когда же жить? Когда жить?» - твердил он».
Обломов прослужил кое-как два года, потом отправил депешу вместо Астрахани в Архангельск. Боясь ответственности, Обломов ушел домой и прислал медицинское свидетельство о болезни. Понимая, что рано или поздно придется «выздороветь», подает в отставку.
С женщинами Обломов не общается, так как это влечет за собой хлопоты. Он ограничивается «поклонением издали, на почтительном расстоянии». «Его почти ничто не влекло из дома, и он с каждым днем все крепче и постояннее водворялся в своей квартире. Сначала ему тяжело стало пробыть целый день одетым, потом он ленился обедать в гостях, кроме коротко знакомых, больше холостых домов, где можно снять галстук, расстегнуть жилет и где можно даже «поваляться» или соснуть часок. Вскоре и вечера надоели ему: надо надевать фрак, каждый день бриться... Несмотря на все эти причуды, другу его, Штольцу, удавалось вытаскивать его в люди; но Штольц часто отлучался из Петербурга в Москву, в Нижний, в Крым, а потом и за границу - и без него Обломов опять ввергался весь по уши в свое одиночество и уединение, из которого его могло вывести только что-нибудь необыкновенное». «Он не привык к движению, к жизни, к многолюдству и суете. В тесной толпе ему было душно; в лодку он садился с неверною надеждой добраться благополучно до другого берега, в карете ехал, ожидая, что лошади понесут и разобьют».
Учился Илюша, как и другие, до пятнадцати чет в пансионе. «Он по необходимости сидел в классе прямо, слушал, что говорили учителя, потому что ничего другого делать было нельзя, и с трудом, с потом, со вздохами выучивал задаваемые ему уроки... Серьезное чтение утомляло его». Мыслителей Обломов не воспринимает, только поэтам удалось расшевелить его душу. Книги ему дает Штольц. «Оба волновались, плакали, давали друг другу торжественные обещания идти разумною и светлою дорогою». Но тем не менее, во время чтения «как ни интересно было место, на котором он (Обломов) останавливался, но если на этом месте заставал его час обеда или сна, он клал книгу переплетом вверх и шел обедать или гасил свечу и ложился спать». В результате.голова его представляла сложный архив мертвых дел, лиц, эпох, цифр, религий, ничем не связанных политико-экономических, математических или других истин, задач, положений и т. п. Это была как будто библиотека, состоящая из одних разрозненных томов по разным частям знаний».
«Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем... Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова».
К Обломову приходит доктор, осматривает и говорит, что от лежанья и жирной пищи его года через два-три хватит удар, советует ехать за границу. Обломов в ужасе. Доктор уходит, Обломов остается думать о своих «несчастьях». Засыпает, ему снится сон, в котором перед ним проходят все этапы его жизненного пути.
Вначале Илье Ильичу снится пора, когда ему всего семь лет. Он просыпается в своей постельке. Няня одевает его, ведет к чаю. Весь «штат и свита» дома Обломовых тут же подхватывают его, начинают осыпать ласками и похвалами. После этого начиналось кормление его булочками, сухариками и сливочками. Потом мать, приласкав его еще, «отпускала гулять в сад, по двору, на луг, с строгим подтверждением няньке не оставлять ребенка одного, не допускать к лошадям, к собакам, к козлу, не уходить далеко от дома, а главное, не пускать его в овраг, как самое страшное место в околотке, пользовавшееся дурною репутацией». День в Обломовке проходит бессмысленно, в мелочных заботах и разговорах. «Сам Обломов - старик тоже не без занятий. Он целое утро сидит у окна и неукоснительно наблюдает за всем, что делается на дворе... И жена его сильно занята: она часа три толкует с Аверкой, портным, как из мужниной фуфайки перешить Илюше курточку, сама рисует мелом и наблюдает, чтобы Аверка не украл сукна; потом перейдет в девичью, задаст каждой девке, сколько сплести в день кружев; потом позовет с собой Настасью Ивановну, или Степаниду Агаповну, или другую из своей свиты погулять по саду с практической целью: посмотреть, как наливается яблоко, не упало ли вчерашнее, которое уж созрело... Но главною заботою была кухня и обед. Об обеде совещались целым домом». После обеда все спят. Кучер спит ка конюшне, садовник - под кустом в саду, кое-кто из свиты - на сеновале и т. д.
Следующая пора, которая снится Обломову, - он немного старше, и няня рассказывает ему сказки. «Взрослый Илья Ильич хотя после и узнает, что нет медовых и молочных рек, нет добрых волшебниц, хотя и шутит он с улыбкой над сказаниями няни, но улыбка эта неискренняя, она сопровождается тайным вздохом: сказка у него смешалась с жизнью, и он бессильно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка... Его все тянет в ту сторону, где только и знают, что гуляют, где нет забот и печалей; у него навсегда остается расположение полежать на печи, походить в готовом, незаработанном платье и поесть на счет доброй волшебницы».
Жизнь в Обломовке вялая, крайне консервативная. Илюшу лелеют, «как экзотический цветок в теплице». «Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая». Родители «мечтали о шитом мундире для него, воображали его советником в палате, а мать даже и губернатором; но всего этого хотелось бы им достигнуть как-нибудь подешевле, с разными хитростями обойти тайком разбросанные по пути просвещения и честей камни и преграды, не трудясь перескакивать через них, то есть, например, учиться слегка, не до изнурения души и тела, не до утраты благословенной, в детстве приобретенной полноты, а так, чтоб только соблюсти предписанную форму и добыть как-нибудь аттестат, в котором бы сказано было, что Илюша прошел все науки и искусства».
Захар будит Обломова. Приехал Штольц.
