«Собачье сердце» анализ кратко. «Собачье сердце» как зеркало русской контрреволюции
В повести «Собачье сердце» М. А. Булгаковым остро показывается противоречие между различными классами общества. Даже несмотря на то, что исторические события того времени, должны были выровнять классовое неравенство социума. В открывшихся реалиях еще более остро проявились различия между представителями интеллигенции и рабоче-трудового класса.
Булгаков М.А. был участником тех события и наблюдал, что же произошло в обществе того времени.
Итак, в повести красной нитью через все повествование проходить интеллектуально-духовное противостояние двух типов людей.
Первый тип – это представители «старой» интеллигенции, которые прошли длительный этап формирования собственной личности. Профессор Преображенский и его верный ассистент доктор Борменталь. Оба эти персонажи обладают не только поразительными интеллектуальными качествами, но и имеют высокие нравственные принципы, основанные на гуманистических идеях: служение человеку и обществу, значительные моральные и духовные константы. Конечно же, герои этого ряда не лишены и человеческих качеств.
Доктор Борменталь может оказать физическое воздействие на хулигана или грубияна, вытолкать того за дверь, но отличительная особенность подобного поведения - это сильное чувство естественной справедливости и убежденность, что правда должна всегда восторжествовать.
Другое крыло возглавляет одиозная фигура – Шарикова. Историю его происхождения в нашем мире все прекрасно помнят. Итак, Шариков – это собирательный персонаж, который показывает всю нелепость новой интеллигенции. Этот персонаж построен на противоречиях, которые выражаются не только внешне, но и внутренне.
Шариков старается модно одеваться, но весь его внешний неряшливый. Он читает новые книги, которые не понимает. Пытается говорить умные вещи на публике, но все это грубый пересказ уже озвученных идей.
Странность заключается в том, что общество воспринимает этого человека и даже у него начинает некий карьерный рост. Это еще более подчёркивает нравственно-духовное состояние общества.
Главная идея Булгакова М.А. заключается в том, чтобы показать, что личность должна развиваться, работать над собой, страдать, горевать, радоваться, но только так человек может стать лучше, только так происходит рост индивидуальности. Никакие модные вещи, умные книги не заменят внутреннего состояния человека, не сделают его лучше.
Подробный анализ
Булгаков Михаил Афанасьевич является одним из самых знаменитых русских писателей, который смог подарить миру бессмертные произведения, известные всеми миру. Его творчество популярно и сегодня. Во многих учебных заведениях, в учебную программу включено изучение творчества Михаила Булгакова. К примеру, «Мастер и Маргарита», «Дьяволиада», «Собачье сердце». Особое внимание хотелось бы уделить последней поэме.
Свою историю анализируемое произведение, берет в январе 1925 года. Официально опубликовано оно было уже после смерти самого автора. Михаил Афанасьевич Булгаков смог очень точно отразить сложившуюся действительность, которая нашла отражения и в сегодняшнем дне. Для усиления настоящей реальности и созданию нужной атмосферы, в произведение были включены фантастические события. А именно, превращение пса Шарика в гражданина Шарикова.
В произведении поднимается ряд философских вопросов, которые заставляют читателя задуматься о многих вещах. К примеру, возможность изменения мира к лучшему, перевоспитание человека и его значимость для общества. Автор умело иллюстрирует жизнь интеллигенции и простого народа. Их связь и влияние друг на друга.
Рассмотрим идейную составляющую повести. В произведение идет описание сразу двух миров: квартира Преображенского и за ее пределами. Глазами главных героев читатель видит, что все вокруг грязное, жалкое и злое. Прохожие люди – страшные и жадные. Ощущается наличие Мира и Хаоса, где Мир – это как раз квартира Преображенского. Уютное и теплое жилище и безграничное пространство.
В сюжете присутствует динамика. Действующие лица находятся в поисках равновесия в этих двух мирах, а также ведут борьбу сами с собой.
Основными действующими лицами повести «Собачье сердце» являются:
- Пёс Шарик(далее гражданин Шариков). В самом начале он представляется как неглупое и размышляющее животные. После эксперимента, став человеком, прекратился в грубую и бескультурную личность.
- Профессор Филипп Филиппович Преображенский. Является представителем «мира» интеллигенции, глубоко нравственный человек.
«Собачье сердце» повествует о том, как профессор Филипп Филиппович решился на опаснейший эксперимент по пересадке внутренних ключевых органов человека собаке. Операция прошла успешно, и Шарик приобрел человеческий облик. Профессору выражают восхищение и восторги, многие интересуются таким экспериментом. Но сам Филипп Филиппович обеспокоен, так как не знает, кем в итоге станет Шариков.
Идет время, Шариков становится пьяницей и невеждой, вдобавок попадает под влияние Швондера, который настраивает его против профессора Преображенского. Шариков грубит и развязно ведет себя в квартире Филиппа Филипповича и требует прописать его в этих апартаментах.
Долгое время профессор не решался на обратный эксперимент, надеясь, что ситуация измениться в лучшую сторону. Но этого не вышло, и Шариков, после очередной пересадки органов, становится бездомной собакой.
Подводя итоги, хочется отметить, что люди обладают различными склонностями и странностями. Чаще это проявляется в отрицательной форме и соответствующими качествами. Но один вопрос остается неизменным – способен ли человек измениться? Каждый должен сам ответить на этот вопрос. Судьба человека лишь в его руках и каждый сам решает, какой она будет. Каждый формирует свою личность.
Добавим, что классическая литературу должна быть прочитана каждым. Ведь многих заставляют изучать подобную литературу, особенно в школьных заведениях. Классическую литеру не стоит читать «из-под палки». Многие лишь в сознательном возрасте перечитывают Толстого, Достоевского, Булгакова, Пушкина и других писателей. Ведь только в таких произведениях поднимаются вечные философские вопросы.
Вариант 3
В произведении "Собачье сердце" автор с особой тонкостью отражает актуальные вопросы, которые делают вызов новому времени. Автор рассуждает о моральной ценности, которую должна нести науки. О том, какая нравственная ответственность ложится на плечи учёного проводящего научный эксперимент.
Прогрессирующая наука испытывает бессилие перед трансформацией человеческого сознания. Профессору удалось решить лишь поверхностный вопрос изменения, который не привёл к желаемому результату. Идея прогресса не может основываться только на постоянном омолаживании человека. Если нарушить цикличность смены поколений, то затормозится развитие мира.
Фабула повести обладает многоплановостью. На передний план выходят ответственные обязательства, которые должен нести создатель за результат своего эксперимента. Значимой остается тема свободы личности. Автор доказывает, что свободным человеком является тот, который имеет право на свои убеждения.
Писатель вводит в повествование иронические элементы, которые сочетаются со средствами художественной выразительности. Особенностью является прием основанный на сатире, когда каждый герой предстает перед читателем в представлении обывателя: "богатый чудак", "красавец - тяпнутый", "некий фрукт". Неспособность Шарикова вести диалог с жильцами, четко формулировать мысли, способствует возникновению ряда комичных ситуаций.
Своей повестью писатель пытается донести до сознания народа, что любое насильственное действие является преступлением. Все живые существа, обитающие на Земле, имеют полное право на свое существование, что является неписанным законом природы. Важно на протяжении всей жизни уметь сохранять чистоту душевных помыслов. Такое мнение писателя позволяет ему осуждать насильственные вмешательства Преображенского, который своими экспериментами нарушает естественный ход вещей.
Если бы несколько лет назад кто-нибудь спросил бы: что такое социальные сети или интернет? Любой человек затруднился бы ответить на этот вопрос. Сейчас же, что такое интернет известно каждому. И я думаю, в наше время на этот вопрос любой сможет дать ответ
Сравнительная характеристика Ольги Ильинской и Агафьи Пшеницыной
Кастелянша в рассказе Ивана Сергеевича - персонаж второстепенный. Кастелянша, крепостная работница барыни, отвечающая за хранение и выдачу белья. В произведении Ивана Сергеевича, кастелянша, также руководить работой прачек.
В самом начале 20 века Россия переживала не лучшие времена. В своей картине «Новые хозяева» русский живописец Николай Петрович Богданов-Бельский раскрывает злободневную тему того времени
Повесть была написана в январе-марте, и в течение по меньшей мере полугода предпринимались попытки преодолеть цензуру и опубликовать ее в различных изданиях, которые заканчивались одинаково: "это острый памфлет на современность, печатать ни в коем случае нельзя" (Л. Каменев). А весной 1926-го года повесть была... конфискована у писателя во время обыска, и понадобились усилия многих людей (в том числе и М. Горького), чтобы ее возвратили Булгакову. Остается добавить, что впервые в бывшем СССР "Собачье сердце" было напечатано только в 1987-м году, спустя 62 года после создания... Именно это произведение Булгакова дольше всего шло к читателю.
В "Собачьем сердце" Булгаков продолжает тему преобразования жизни, начатую в "Роковых яйцах", однако здесь тема эта раскрывается в новом свете: писателя интересует то, каким образом человек может сделать лучше самого себя и окружающую его жизнь, как "революция" оказывается несостоятельной там, где речь идет о позитивном воздействии на общественную жизнь. Для показа этого писатель использует фантастическую ситуацию, тем не менее, достаточно точно отражающую дух эпохи, которую можно условно назвать "временем больших ожиданий".
Образная система повести "Собачье сердце" построена так, что в центре произведения оказывается образ подлинного русского интеллигента профессора Преображенского (очень "говорящая" фамилия), который упорным трудом достиг выдающихся результатов в избранной им деятельности, но, как настоящий ученый, не может и не хочет останавливаться на достигнутом: ему недостаточно того, что он проводит "омоложение", которое не делает человека лучше, скорее, если судить по сатирическому изображению "приема", наоборот. Он хочет с помощью науки добиться "улучшения человеческой породы", для чего и проводит постоянные эксперименты, создаёт уникальную операционную методику, проводит эту операцию, переворачивающие представления о человеческих возможностях.
Именно после завершения операции, когда пёс, который должен был умереть, постепенно начинает превращаться в человеческое существо, и "обозначается" в полной мере конфликт повести "Собачье сердце": противоречие между "формой" и "содержанием", между человеческим обликом появившегося "лабораторного существа" и его хамским отношением к окружающим людям, нахрапистой уверенностью в "своём праве" на то, что ему никогда не принадлежало и на что он не вправе претендовать. Более того, знаменитое "взять и поделить" оказывается главным жизненным правилом нового "человека", который активно реализует его в своем повелении.
Булгаков показывает, что Шариков несёт в себе всё худшее, что только может быть в человеке: "Сообразите, что весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которое существует в природе". Получается, что в нравственном плане собака Шарик стоит гораздо выше, чем "новый человек" Шариков. В показе причин такого парадокса большое значение имеет образ "председателя домкома" Швондера, который становится своего рода "духовным отцом" (или, точнее, отцом бездуховности) Шарикова. Этот образ воплощает в себе практически все отрицательные черты, присущие, на взгляд писателя, "новой власти": некомпетентность, пренебрежение интересами других людей, догматизм, готовность к применению грубой силы для достижения своих целей, убеждение в том, что только он знает, какой должна быть жизнь других людей. Страшно не то, что Швондер таков, а то, что он имеет власть и проводит политику этой власти всеми доступными ему средствами. Именно поддержка Швондера и позволяет развиться всем тем негативным чертам характера, которые Шариков "получил в наследство" от Клима Чугункина, гипофиз которого был привит на собачий мозг.
Любопытно, что "за Шарикова" как бы "сражаются" две силы: профессор Преображенский и его ассистент Борменталь, воплощающие в себе подлинную культуру, интеллигентность, нравственность, и Швондер со товарищи, у которых есть только "пролетарская сознательность" и стремление "разрушить до основанья" мир, ценности которого для них недоступны. И в этой борьбе побеждают последние, потому что "вещи... теперь сильно изменились", как с иронией говорит доктор Борменталь. Именно потому, что такой, как он есть, Шариков востребован "новым временем", он и становится постепенно страшным символом "победы" нового строя, того самого "террора", с помощью которого новая власть "разъясняет" непонятливым, какой теперь должна быть жизнь.
Однако принципиально важным оказывается то, что профессору Преображенскому удаётся избавить окружающих от той опасности, которую несёт нормальной жизни созданное им "существо", и это становится возможным опять не благодаря его, профессора, профессиональному совершенству: повторная операция "возвращает" собаке ее первоначальный облик. Объясняя причины своей неудачи, Преображенский предельно точен: "Вот, доктор, что получается, когда исследователь, вместо того, чтобы идти ощупью и параллельно с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу. На, получай Шарикова и ешь его с кашей!" И здесь Булгаков проводит идею "Великой Эволюции", и здесь профессор Преображенский выражает гуманистическую позицию автора повести: "На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками"
Наверное, повесть "Собачье сердце" Булгакова так долго шла к русскому читателю потому, что главная идея ее оказалась убийственным по точности приговором тем, кто когда-то надеялся путём "хирургического вмешательства" (революция) изменить к лучшему жизнь народа: ведь если уникальная операция, проведённая поистине мастером своего дела, не смогла "улучшить" одного-единственного человека, то может ли революция, апофеоз насилия, творимого дилетантами и недоучками, "улучшить" жизнь человечества?.. Риторический вопрос...
У повести Булгакова "Собачье сердце", анализ которой мы провели, есть подзаголовок: "Чудовищная история". В чём "чудовищность" истории о Шарикове и профессоре Преображенском? Каждый по-своему ответит на этот вопрос, благо, Булгаков слишком великий писатель для того, чтобы давать "рецепты" на все случаи жизни. Главное, наверное, в другом: повесть показывает нам, что только сам человек отвечает за себя и всё то, что происходит с ним в жизни. Отвечает и словом и делом, отвечает в первую очередь перед самим собой - а значит, и перед всем человечеством…
«Собачье сердце» была написана в начале 1925 г. Она должна была быть напечатана в альманахе «Недра», но цензура запретила публикацию. Повесть была закончена в марте, и Булгаков прочитал её на литературном собрании «Никитских субботников». Московская публика заинтересовалась произведением. Оно распространялось в самиздате. Впервые было опубликовано в Лондоне и Франкфурте в 1968 г., в журнале «Знамя» № 6 в 1987 г.
В 20-е гг. были очень популярны медицинские опыты по омоложению человеческого организма. Булгаков как врач был знаком с этими естественнонаучными экспериментами. Прототипом профессора Преображенского был дядя Булгакова, Н.М.Покровский, врач-гинеколог. Он жил на Пречистенке, где и разворачиваются события повести.
Жанровые особенности
Сатирическая повесть «Собачье сердце» соединяет разнообразные жанровые элементы. Сюжет повести напоминает фантастическую приключенческую литературу в традициях Г. Уэллса. Подзаголовок повести «Чудовищная история» свидетельствует о пародийной окраске фантастического сюжета.
Научно-приключенческий жанр – это внешний покров для сатирического подтекста и актуальной метафоры.
Повесть близка к антиутопиям благодаря своей социальной сатире. Это предупреждение о последствиях исторического эксперимента, который необходимо прекратить, вернуть всё на круги своя.
Проблематика
Самая важная проблема повести социальная: это осмысление событий революции, давшей возможность править миром шариковым и швондерам. Другая проблема – осознание границ человеческих возможностей. Преображенский, возомнив себя богом (ему буквально поклоняются домашние), идёт против природы, превращая собаку в человека. Осознав, что Спинозу «любая баба может родить когда угодно», Преображенский раскаивается в своём эксперименте, что спасает ему жизнь. Он понимает ошибочность евгеники – науки по улучшению человеческой породы.
Поднимается проблема опасности вторжения в человеческую природу и социальные процессы.
Сюжет и композиция
Научно-фантастический сюжет описывает, как профессор Филипп Филиппович Преображенский решается на эксперимент по пересадке собаке гипофиза и яичников «полупролетария» Клима Чугункина. В результате этого эксперимента появился чудовищный Полиграф Полиграфович Шариков, воплощение и квинтэссенция победившего класса пролетариата. Существование Шарикова доставило множество проблем домашним Филиппа Филипповича, и, в конце концов, поставило под угрозу нормальную жизнь и свободу профессора. Тогда Преображенский решился на обратный эксперимент, пересадив Шарикову гипофиз собаки.
Финал у повести открытый: на этот раз Преображенский смог доказать новым пролетарским властям свою непричастность к «убийству» Полиграфа Полиграфовича, но долго ли продлится его уже далеко не спокойная жизнь?
Повесть состоит из 9 частей и эпилога. Первая часть написана от имени пса Шарика, страдающего суровой петербуржской зимой от холода и раны на обваренном боку. Во второй части пёс становится наблюдателем всего, что происходит в квартире Преображенского: приёма больных в «похабной квартирке», противостояния профессора новому домоуправлению во главе со Швондером, бесстрашного признания Филиппа Филипповича в том, что он не любит пролетариата. Для пса Преображенский превращается в подобие божества.
Третья часть повествует об обычной жизни Филиппа Филипповича: завтраке, разговорах о политике и разрухе. Эта часть полифонична, в ней звучат голоса и профессора, и «тяпнутого» (ассистент Борменталь с очки зрения тяпнувшего его Шарика), и самого Шарика, рассуждающего о своём счастливом билете и о Преображенском как о маге-кудеснике из собачьей сказки.
В четвёртой части Шарик знакомится с остальными обитателями дома: кухаркой Дарьей и прислугой Зиной с которыми мужчины обращаются очень галантно, а Шарик мысленно называет Зину Зинкой, а с Дарьей Петровной ссорится, она обзывает его беспризорным карманником и грозится кочергой. В середине четвёртой части повествование Шарика обрывается, потому что он подвергается операции.
Операция описана подробно, Филипп Филиппович страшен, он называется разбойником, подобен убийце, который режет, вырывает, разрушает. В конце операции он сравнивается с сытым вампиром. Это точка зрения автора, она – продолжение мыслей Шарика.
Пятая, центральная и кульминационная глава представляет собой дневник доктора Борменталя. Он начинается в строго научном стиле, который постепенно переходит в разговорный, с эмоционально окрашенными словами. Заканчивается история болезни выводом Борменталя о том, что «перед нами новый организм, и наблюдать его нужно сначала».
Следующие главы 6-9 – это история короткой жизни Шарикова. Он познаёт мир, разрушая его и проживая вероятную судьбу убитого Клима Чугункина. Уже в 7 главе у профессора возникает мысль решиться на новую операцию. Поведение Шарикова становится невыносимым: хулиганство, пьянство, кража, приставание к женщинам. Последней каплей стал донос Швондера со слов Шарикова на всех обитателей квартиры.
Эпилог, описывающий события через 10 дней после драки Борменталя с Шариковым, показывает Шарикова, почти превратившегося в собаку снова. Следующий эпизод – рассуждения пса Шарика в марте (прошло около 2 месяцев) о том, как ему повезло.
Метафорический подтекст
У профессора говорящая фамилия. Он преображает собаку в «нового человека». Это случается между 23 декабря и 7 января, между католическим и православным Рождеством. Получается, что преображение происходит в какой-то временной пустоте между одной и той же датой в разных стилях. Полиграф (многопишущий) – воплощение дьявола, «растиражированный» человек.
Квартира на Пречистенке (от определения Богоматери) из 7 комнат (7 дней творения). Она – воплощение божественного порядка среди окружающего хаоса и разрухи. В окно квартиры из темноты (хаоса) смотрит звезда, наблюдая за чудовищным преображением. Профессор называется божеством и жрецом. Он священнодействует.
Герои повести
Профессор Преображенский – учёный, величина мирового значения. При этом он успешный врач. Но его заслуги не мешают новой власти пугать профессора уплотнением, прописывать Шарикова и угрожать арестом. У профессора неподходящее происхождение – его отец кафедральный протоиерей.
Преображенский вспыльчивый, но добрый. Он приютил на кафедре Борменталя, когда тот был полуголодным студентом. Он благородный человек, не собирается бросать коллегу в случае катастрофы.
Доктор Иван Арнольдович Борменталь – сын судебного следователя из Вильно. Он – первый ученик школы Преображенского, любящий своего учителя и преданный ему.
Шарик представляется как вполне разумное, рассуждающее существо. Он даже острит: «Ошейник – всё равно, что портфель». Но Шарик – то самое существо, в сознании которого появляется безумная мысль подняться «из грязи в князи»: «Я барский пёс, интеллигентное существо». Впрочем, он почти не грешит против истины. В отличие от Шарикова, он благодарен Преображенскому. А профессор твёрдой рукой оперирует, безжалостно убивает Шарика, а убив, жалеет: «Жаль пса, ласковый был, но хитрый».
У Шарикова ничего не остаётся от Шарика, кроме ненависти к кошкам, любви к кухне. Его портрет описан подробно сначала Борменталем в дневнике: это человек маленького роста с маленькой головой. Впоследствии читатель узнаёт, что внешность у героя несимпатичная, волосы жёсткие, лоб низкий, лицо небритое.
Пиджак и полосатые штаны у него рваные и грязные, ядовито-небесный галстух и лаковые штиблеты с белыми гетрами довершают костюм. Шариков одет в соответствии с собственными понятиями о шике. Как и Клим Чугункин, чей гипофиз был ему пересажен, Шариков профессионально играет на балалайке. От Клима же досталась ему любовь к водке.
Имя и отчество Шариков выбирает согласно календарю, фамилию принимает «наследственную».
Основная черта характера Шарикова – наглость и неблагодарность. Он ведёт себя, как дикарь, а о нормальном поведении говорит: «Мучаете сами себя, как при царском режиме».
Шариков получает «пролетарское воспитание» от Швондера. Борменталь называет Шарикова человеком с собачьим сердцем, но Преображенский поправляет его: у Шарикова как раз человеческое сердце, но самого плохого из возможных человека.
Шариков даже делает карьеру в собственном понимании: поступает на должность заведующего подотделом очистки г. Москвы от бродячих животных и собирается расписаться с машинисткой.
Стилистические особенности
Повесть полна афоризмов, высказанных разными героями: «Не читайте до обеда советских газет», «Разруха не в клозетах, а в головах», «Никого драть нельзя! На человека или животное можно действовать только внушением» (Преображенский), «Не в калошах счастье», «Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция, бред этих злосчастных демократов...» (Шарик), «Документ – самая важная вещь на свете» (Швондер), «Я не господин, господа все в Париже» (Шариков).
Для профессора Преображенского существуют определённые символы нормальной жизни, сами по себе эту жизнь не обеспечивающие, но о ней свидетельствующие: калошная стойка в парадном, ковры на лестнице, паровое отопление, электричество.
От редакции «Скепсиса»
«Собачье сердце» - культовое произведение. Кто не читал саму книгу - тот смотрел фильм Владимира Бортко, который сделал героев повести известными каждому, - их цитируют сплошь и рядом все: от студентов до политиков. Булгаковское произведение постигло и официальное признание: в министерский стандарт по литературе для девятилетней школы в список текстов, предлагаемых для обязательного изучения на всей территории РФ, из ХХ века включены всего четыре крупных произведения, среди которых - «Собачье сердце»…
Так что, «Собачье сердце» - бесспорный шедевр? «Скепсис» предлагает вашему вниманию статью, автор которой рассмотрел повесть как феномен массовой культуры и подверг сомнению и адекватность сложившейся трактовки повести, и безусловность её художественной ценности, и художественный вкус большинства отечественных интеллектуалов последних двух десятилетий. Насколько убедительно сделал это Александр Серебряков - судить вам. Мы же надеемся, что полемическая заостренность проблем, поднятых в статье, станет основанием для дальнейшего обсуждения темы.
Какими культурными ресурсами обладали реформаторы, берясь за такую
грандиозную задачу? Шутками Хазанова и песнями Аллы Пугачевой?
Где их поэты, которые могли бы соблазнить людей буржуазностью?
С.Г. Кара-Мурза. Потерянный разум
О днажды в каком-то ток-шоу я увидел новорусского «бизнесмена», который заявил с предельной откровенностью: «Да что вы всё говорите: народ да народ! А вот я как профессор Преображенский. Ну, не люблю я пролетариата!». Этот субъект мало был похож на профессора - скорее на его всем известное изделие. «Да, профессор! - подумал я. - Попали вы в компанию!» Но тут же вспомнил, какой восторг у зрителей вызывала горделивая реплика Преображенского «Да, я не люблю пролетариата!» в Московском ТЮЗе, на спектакле Г. Яновской, - как будто зал был битком набит потомственными аристократами. Это был неплохой повод задуматься о превратностях судьбы художественного произведения в общественном сознании. Хотя, может быть, ничего превратного здесь нет, и всё, напротив, очень логично? Если Преображенский создал Шарикова, тот имеет полное право заявить о своем сходстве с ним.
В. Маяковский в комедии «Клоп» предрекал, что через 50 лет имя М. Булгакова будет внесено в словарь умерших слов. Поэт ошибся только в сроке. Булгакова в наше время, разумеется, не забыли, он остается культовым автором «шестидесятников», неолибералов 1980-х гг., но и «властителем дум» его назвать трудно. Булгаковский бум «перестроечного» периода возник в 1987 г., тогда же было опубликовано («Знамя», № 7) и несколько раз инсценировано «Собачье сердце». Оно имело определенный - но не ажиотажный - успех, прежде всего у фрондирующего бомонда. Интересно, что даже В. Бортко не читал повести, пока ему не предложили ее экранизировать . Его фильм, вышедший на экраны в ноябре 1988 г., идеально вписался в эпоху, когда в обществе нарастали антисоветские настроения, и сам внес немалый вклад в этот процесс. Тогда «Собачье сердце» и стало феноменом массового сознания. Апологеты Булгакова причислили это сочинение к «золотому фонду» русской классики. Однако истинная классика не допускает нелепостей, а эта повесть изобилует нонсенсами и алогизмами.
Бесспорно, что «художника нужно судить по законам, им самим над собой поставленным». Писатель может быть малоправдоподобен с точки зрения реальной действительности, но он имеет право на выстраивание собственного художественного мира. Требование здесь одно: этот эзотерический мир должен быть внутренне достоверен. «Собачье сердце» ущербно именно потому, что оно не достоверно ни по внешним критериям, ни по своим собственным. Впрочем, нужно сделать принципиальную оговорку. Для научной фантастики - формальные атрибуты которой есть в этой повести - желательно соответствие текста хотя бы научной картине мира (если, конечно, автор сознательно не стремится ее опровергнуть). Так, герои Г. Уэллса читают друг другу подробные лекции, обосновывая принципиальную возможность своих открытий и объясняя методику своей работы . Булгаковские персонажи тоже пытаются что-то объяснять - хотя бы себе, - но их комментарии таковы, что изумляешься: полно, неужели это написано врачом?
С конца 1980-х гг. в советское сознание вошел концепт «шариковщина» как символ патологической душевной низости. Одновременно профессор Преображенский стал восприниматься едва ли не как эталон интеллигентности и, главное, мудрости.
Позволю себе усомниться в справедливости таких оценок. Профессор Преображенский, каким он предстает в повести, - человек очень недалекий, он не в ладах ни с логикой, ни даже с русским языком. Он, например, спрашивает: «Зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз , когда любая баба может его родить когда угодно» (о тавтологии - двойном «когда» - не говорю, но Спинозу можно было бы согласовать в числе и получше).
«Собачье сердце», как ни странно, очень плохо написано . Это заявление - не эпатаж и не провокация. Автор статьи сам долго не мог поверить собственным впечатлениям и выводам, поскольку он успел усвоить, что Булгаков - гений и классик. Повесть написана рукой очень талантливого человека, но - неудачно. Она элементарно не доработана, и приведенный выше пример - далеко не единственный. (Чего стоит хотя бы именование Клима, из которого был «сфабрикован» Шариков, то Чугункиным, то Чугуновым!) Повесть противоречива, не продумана концептуально , изобилует натяжками и нестыковками, а грубейшие и вульгарнейшие алогизмы и просто глупости профессора превращают книгу в сатиру на Преображенского, что явно не предполагалось автором. А обличительная сила повести поразительна!
Вот уже почти двадцать лет многие граждане России рукоплещут монологу о разрухе. В нем находят образец «здравого смысла и жизненной опытности». Это мнение подкрепляется следующим заявлением профессора: «Я - человек фактов, человек наблюдения. Я - враг необоснованных гипотез. И это очень хорошо известно не только в России, но и в Европе. Если я что-нибудь говорю, значит, в основе лежит некий факт, из которого я делаю вывод». Посмотрим, как он делает выводы из фактов.
Любопытно, что монолог произносится в ситуации противоречия . Преображенский задал вторгшимся к нему «жилтоварищам» иронический вопрос: «Виноват, вы не сию минуту хотите открыть эту дискуссию?» (намекая, что ему пора обедать), после чего они удалились. Но именно во время обеда уже сам Преображенский открыл дискуссию - формально с Борменталем, но заочно - с советской властью как таковой , а значит и со Швондером и его присными. Так что мог бы их и не выставлять.
Монолог о разрухе - это почти классическое пособие «Как не следует вести спор». Для корректной дискуссии нужно прежде всего договориться о терминах, затем выдвинуть тезис и обосновать его. Здесь же всё происходит наоборот. Сначала Борменталь очень робко обозначает что-то наподобие тезиса: «Разруха, Филипп Филиппович…». Преображенский, словно компенсируя синтаксическую неполноту речи «оппонента», высказывает антитезис очень категорично и явно избыточно : «Нет, - совершенно уверенно возразил Филипп Филиппович, - нет. Вы первый, дорогой Иван Арнольдович, воздержитесь от употребления самого этого слова. Это - мираж, дым, фикция». Этот поток излишних слов выражает не столько стремление убедить «оппонента», сколько внушить ему определенную мысль.
Затем Преображенский пытается определиться с терминологией, но вместо этого прибегает к метафорам: «Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы?» . Потом профессор повторяет антитезис (без аргументации): «Да ее вовсе и не существует» - и опять делает попытку определить главный термин. «Что вы подразумеваете под этим словом? - яростно спросил Филипп Филиппович у несчастной картонной утки (!), висящей кверху ногами рядом с буфетом, и сам же ответил за нее ». (В высшей степени характерные для него черты - самоупоение, менторский тон и полное пренебрежение к собеседнику!) Далее Преображенский говорит: «Это вот что». Мы настраиваемся на дефиницию (которая сводится к простому слову - «бесхозяйственность»), но вместо нее получаем выразительные и малограмотные иллюстрации-описания : «(…) если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах». С последним заявлением можно согласиться, за исключением слова «следовательно». Это типичное навязывание готового резюме, но отнюдь не логический вывод.
«Основания» профессора очень экстравагантны. Не говорим уже о том, что один человек не может «петь хором» (впрочем, Преображенский как раз поет у себя в квартире, не признавая этого права за другими: это, видимо, только профессорам разрешается в «Ресефесере»), примем это как гиперболу. Но всё остальное - грубейшее нарушение закона достаточного основания. Во-первых, какова прямая и однозначная связь между операциями, пением и разрухой? От одного пения стены не обрушатся, если, конечно, ему не аккомпанирует оркестр иерихонских труб. Во-вторых, когда человек превращает свою квартиру в операционную, у него больше шансов привести ее в упадок. Именно это, кстати, и произошло, причем вызвало разруху не в одной квартире, а во всем доме. Профессор сотворил Шарикова, который бил стекла, устроил потоп, да еще убил кошку у мадам Поласухер! Да, всему виной - Преображенский, который у себя в квартире оперировал неизвестно кого. Уж лучше бы он пел! (Разумеется, мы понимаем, что он имел в виду: если я перестану зарабатывать и начну петь в свое удовольствие, как «жилтоварищи», то я допоюсь до полного краха, - но из текста не следует, что Швондер со товарищи поют вместо работы, а не после нее.) Второй пример - с теми, кто якобы мочится мимо унитаза, - еще замечательнее: это параноидальные фантазии взбесившегося демофоба. Так и хочется повторить за Вольтером: «Пусть нет любви - зачем же ненавидеть!» А Филипп Филиппович убежден, что «жилтоварищи» ведут себя именно так !
Затем Преображенский делает универсальный вывод: «Разруха не в клозетах, а в головах» - на основании очень шатких посылок. Они субъективны, это частные и весьма фантастические допущения. Чтобы вывод действительно из чего-то вытекал, профессору следовало бы опираться на другие посылки: «Если человек следит за своим жильем, у него никогда не настанет разруха» и «Если человек не следит за жильем, разруха у него настанет обязательно». Из этого еще можно было бы вывести указанное заключение, и то с оговоркой: «если нет экстраординарных обстоятельств». Порядок в квартире трудно сохранять во время стихийного бедствия, войны или экономической - извините - разрухи . От которой никуда не денешься, если она есть.
Характеризуя объект дискуссии, Преображенский прибегает и к подмене термина. Он семантически опустошает слово «разруха», вкладывает в него собственный смысл и отвергает все остальные. Несомненно, бесхозяйственность - т.е. та «разруха», которая в головах, - реально существует. Но из этого не вытекает, что разруха как следствие гражданской войны придумана здесь же Борменталем («Что такое эта ваша разруха?»). С тем же успехом профессор стал бы отрицать самую гражданскую войну. Его побуждения понятны: это желание мещанина, неплохо устроившегося в голодное и неуютное время, обосновать свое право на комфорт (представим себе, что Преображенскому стали бы подражать интеллигенты блокадного Ленинграда!). Не существует бедствий, просто плебеи не умеют жить. Однако бедствуют не только они, но и интеллигенция, столь явно противопоставляемая автором пролетариату. Преображенский живет роскошнее всех: столовых больше нет ни у кого в Москве. Но, узнав, что столовой нет даже у Айседоры Дункан, профессор с упорством маниака продолжает стоять на своем: может, Айседора Дункан так и делает, но я не Айседора Дункан. Он говорит так, будто великая танцовщица отказалась от столовой просто из эксцентричности, и то же самое сделали - исключительно из привередливости - все пролетарии Москвы. Мария-Антуанетта уже высказывала подобные взгляды: если у простолюдинов нет хлеба, пусть едят пирожные. И, по совести, можно ли возмущаться радикальным средством, которое было прописано ей от столь глубокого маразма!
Почти так же, как о разрухе, профессор рассуждает о контрреволюции: «Кстати, вот еще слово, которое я совершенно не выношу. Абсолютно неизвестно - что под ним скрывается? Черт его знает! Так я и говорю: никакой этой самой контрреволюции в моих словах нет. В них здравый смысл и жизненная опытность». Но если абсолютно неизвестно, что скрывается под контрреволюцией, откуда профессор знает, что в его словах ее нет? Можно было бы признать за ним хотя бы «здравый смысл и жизненную опытность» - вместо логики. Однако профессор снова переоценивает себя. Здравый смысл признает объективную данность жизненных реалий, а Преображенский ее отрицает, руководствуясь какими-то солипсистскими представлениями. А что до «жизненной опытности»… Видимо, профессор не знал, что «пошлый опыт - ум глупцов».
Один из наиболее эпатирующих тезисов Преображенского, который так импонирует нашим неолибералам, общеизвестен: «Да, я не люблю пролетариата». У него для этого есть важное основание: пролетарии, по его мнению, украли его калоши: «На нем [пролетарии] есть теперь калоши и эти калоши мои! (Отметим как особый курьез: Преображенский забыл свои собственные слова «Вы, господа, напрасно ходите без калош »! Что делать - профессор весь соткан из противоречий , его сознание расщеплено - А.С.) Это как раз те самые калоши, которые исчезли весной 1917 года. Спрашивается, - кто их попер? Я? Не может быть. Буржуй Саблин? (…). Смешно даже предположить . Сахарозаводчик Полозов? (…) Ни в коем случае!». Преображенский судит о проблеме с позиций вульгарного социологизма: буржуи красть не могут (вероятно, потому, что они уже всё украли: La propriété c’est le vol). Но почему Преображенский так уверенно судит обо всех буржуях, когда с полной ответственностью он мог бы говорить лишь о себе? А вдруг упомянутые буржуи Саблин и Полозов после революции от огорчения сошли с ума и впали в клептоманию? А почему не заподозрить Дарью Петровну или Федора? (Зину оставим в покое: в тексте неоднократно подчеркивается, что она «невинная девушка».) Разве прислуга не способна воспользоваться удобным моментом и стянуть то, что плохо лежит? Но если калоши украли не перечисленные выше лица, из этого не следует, что это сделали Швондер или Вяземская. А если даже Преображенского обокрали какие-то пролетарии, то не уместнее ли предположить, что те самые - с приставкой «люмпен-» ? Но кого же именно не любит этот «ненавистник пролетариата»? Если имеется в виду Швондер, то он не пролетарий, а советский бюрократ. Если речь идет о Шарикове, то и он не пролетарий, что, как ни странно, понимает даже политически малограмотный профессор: «– Почему же вы - труженик? - Да уж известно - не нэпман». Чугункин, из которого сфабриковали Шарикова, был люмпеном и уголовником, а Шариков, как и его наставник Швондер, сделался бюрократом, возглавив подотдел очистки. К пролетариям в этой повести ближе всех стоят швейцар Федор, Зина и Дарья Петровна. Чем же они так не угодили Преображенскому? За что ж вы Ваньку-то Морозова? Ведь он ни в чем не виноват. (Безусловно, профессор вообще не понимает, что такое пролетариат - как, кстати, и пес Шарик: для них это просто пугало, абстрактный жупел, вроде «пришедшего Хама».)
Но, может быть, Преображенский на столь пещерном уровне рассуждает лишь о бытовых и социальных вопросах, а в науке - его основном деле - всё обстоит иначе? А что мы, в сущности, знаем об этом?
Научная значимость профессора преподносится в повести как нечто само собой разумеющееся. Ее констатируют все, Преображенского знает каждая собака - в буквальном смысле слова! Все, даже враги, убеждены в его величии, но откуда такая уверенность? Это величие констатируют в основном некомпетентные люди, не исключая наивного и «девственного», т.е. почти невежественного, Борменталя (который даже не уверен, что адреналин нужно впрыскивать в сердце). Нам достоверно известно только о репутации Преображенского, но не о его реальной значимости. В принципе, эти вещи могут не совпадать (как было, возможно, с И.В. Мичуриным и К.Э. Циолковским).
Разумеется, есть еще и мировое общественное мнение, но с этим тоже не всё понятно. За что его почитают в мире - за научные открытия или за хирургическое искусство? Ведь даже трижды гениальный хирург - не обязательно великий ученый (например, нобелевский лауреат А. Каррель, один из пионеров трансплантологии). Во всяком случае, советской общественности Преображенский известен именно как практикующий врач.
Понятие «великий ученый» содержит, по крайней мере, три важных компоненты. Он не только совершает выдающиеся открытия, но является глубоким теоретиком: он адекватно понимает свою деятельность на научном уровне и прогнозирует ее последствия. Кроме того, он помнит, что действительность больше, чем наука, и подчиняет свою жизнь высокой гуманистической сверхзадаче. Подходит ли под эти критерии Ф.Ф. Преображенский? И вот здесь хотелось бы вернуться к тому, с чего мы начали, - к двум реальностям: к той, в которой мы живем, и той, которая создана Булгаковым. Конечно, если бы Преображенский разъяснил загадочную функцию гипофиза, этому открытию позавидовали бы лучшие физиологи мира. В действительности открытие существует только в воображении Булгакова: гипофиз не определяет человеческий облик, а обеспечивает гормональный баланс в организме. Но в фикциональном (вымышленном) мире булгаковской повести, возможно, всё иначе ?
Но и там «концепция» Преображенского выглядит более чем оригинально. Вот замечательная фраза этого профессора медицины: «(…) гипофиз - закрытая камера, определяющая человеческое данное лицо. Данное!»). Значит ли это, что у каждого человека специфический, особый гипофиз, в отличие от других органов? (Интересно, у близнецов - тоже? Или у них один и тот же гипофиз?) Итак, нет человеческого гипофиза, а есть гипофиз Преображенского, Борменталя, Булгакова и т.д.? По-видимому, так это и следует понимать. Каким образом гипофиз определяет данное лицо - спрашивать бессмысленно. Сказано же: это «закрытая камера» (она же - «черный ящик» на жаргоне современной науки). Но тогда резонно возникает вопрос: а почему результат данного эксперимента называется «открытием» ? Что, собственно, открыл Преображенский, если механизм работы гипофиза ему неясен, а связь между гипофизом и человеческой индивидуальностью проблематична? (Как известно, один эксперимент ничего не доказывает .)
Кроме того, если живой организм - это система, то почему у гипофиза, отдельно от остальных органов, оказалась столь специфическая роль - определять человеческое лицо? Если, например, собачье сердце заменить человеческим, собака почему-то не очеловечится , а с гипофизом это возможно. И, разумеется, та же закономерность относится к животным, у которых есть тот же орган: именно гипофиз делает собаку собакой, обезьяну - обезьяной и проч., т.е. существуют особые собачьи, обезьяньи и другие гипофизы. Но вообще-то Булгаков дошел до мракобесия эпохи Э. Дженнера, когда считалось, что от прививания коровьей оспы у людей вырастут рога.
Но допустим, что Преображенский все-таки сделал великое открытие (состоящее в изложенном выше). Однако это произошло случайно, профессор «шел в комнату - попал в другую». Преображенскому такое открытие и не снилось : это не Менделеев, увидевший периодическую таблицу во сне именно потому, что проблема наяву им была глубоко осмыслена. Возможно, поэтому Филипп Филиппович не испытывает подлинного триумфа, ибо радость победы им не заслужена. Как теоретик он оказался не на высоте. А практический результат общеизвестен.
Кстати, о практическом результате. У Преображенского была и сверхзадача - плод его мизантропии: он «заботился (…) об евгенике, об улучшении человеческой породы». И он же создал Шарикова. Трудно представить большее надругательство над человеческой природой и злейшую насмешку над грандиозными прожектами профессора. Но столь же трудно представить себе, как он вообще собирался улучшать человечество ! Добиться декрета о всеобщей обязательной пересадке звериных желез? Или он намеревался, например, вставить пятидесятилетней нимфоманке яичники обезьяны и посмотреть, какое выйдет потомство? Допустим, в «булгаковской» реальности такие чудеса возможны. Однако мы бы очень удивились, если бы Преображенский для омоложения нимфоманки пересадил ее яичники обезьяне! Преображенский омолаживает людей - зачем же он пересаживает половые железы и гипофиз от человека собаке, а не наоборот?
Можно лишь догадываться, в чем могла быть его логика: если человеческие железы приживутся у собаки, то не исключено, что собачьи органы приживутся у человека; если удастся омолодить собаку человеческим гипофизом, то и собачий гипофиз повлияет на омоложение человека (хотя непонятно, зачем омолаживать молодое и здоровое животное железами хронического алкоголика). Это мы можем предполагать, сам Булгаков ничего не разъясняет. Но допустим, что предположение правильно. Тогда как с этим согласовать следующий ученый диалог между Борменталем и Преображенским?
– Филипп Филиппович, а если бы мозг Спинозы?
– Да! - рявкнул Филипп Филиппович. - (…) Можно привить гипофиз Спинозы или еще какого-нибудь такого лешего и соорудить из собаки чрезвычайно высокостоящего. Но на какого дьявола? (…) Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно.
Во-первых, «чрезвычайно высокостоящий», которого можно «соорудить» из собаки, - это кто? Суперэлитарный пес? Человек? Сверхчеловек? Голем? Или Филипп Филиппович сам этого не знает? По-видимому, так и есть.
Во-вторых, из диалога следует, что «Спиноз» можно было бы «фабриковать» не из людей, пересаживая им собачьи органы, а из собак , пересаживая им мозги вышеупомянутых «Спиноз»! Значит, ученые мужи изменили свое отношение к проблеме, а равно и методику, на диаметрально противоположные? Из «омоложенных» людей не получится ничего положительного - так не попробовать ли собак? Но профессор до операции вообще не подозревал, что это приведет к очеловечиванию собаки. Тогда зачем оперировал?
Доктор Борменталь в своем журнале формулирует цель операции с исчерпывающей полнотой и точностью: «постановка опыта Преображенского с комбинированной пересадкой гипофиза и яичек для выяснения вопроса о приживаемости гипофиза, а в дальнейшем и о его влиянии на омоложение организма у людей ». Сразу же возникает загадка: если ученые пересадили гипофиз и семенники , то почему их интересует только гипофиз? А семенные железы - должны прижиться и влиять на чье-то омоложение или нет? И зачем их вообще понадобилось пересаживать? Ведь если они приживутся, как мы отделим влияние на омоложение их гормонов от гормонов гипофиза?
Или Преображенский намеревался омолаживать людей с помощью «особаченного» человеческого гипофиза? Допустим, что у Булгакова это возможно. Но как Преображенский собирался проверить корректность опыта? На пациентах? Но ведь они платили ему за реальное омоложение , а не за эксперименты над ними! Преображенский должен был до этого убедиться, что «особаченный» гипофиз омолаживает людей, т.е. кому-то его пересадить. Кому? Неужели Борменталю? Или, может быть, себе?
И, что самое таинственное: зачем для всего этого врачам понадобилась мертвая собака? Ведь профессор Преображенский не сомневался, что животное умрет у него на столе. Даже трижды повторил это во время операции, а «что трижды скажу, тому верь». Поместить в собачий труп вместе с семенниками человеческий гипофиз (от покойника же!), подождать, пока он не приживется - в трупе (насчет семенников ничего не сказано, видимо, это не принципиально), потом пересадить гипофиз человеку… Но какое отношение это имеет к науке? Верно, никакого! И, кстати, Булгаков этого не скрывает. Преображенского именуют «магом», «чародеем», «волшебником», «жрецом»! (Правда, Преображенский говорит: «Ведь я же все-таки ученый». Но Воланд тоже называл себя профессором.) И вся операция описана так, словно это жертвоприношение : пса убьют, и его смерть даст гипофизу омолаживающую силу. Это уже какая-то некромантия! Сеанс черной магии с ее разоблачением .
Впрочем, скорее без . «Разоблачения» не происходит: ученые мужи не в состоянии подвести итоги, хоть сколько-нибудь осмыслить то, что они сотворили, сделать выводы из ошибки: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподнимает завесу: на, получай Шарикова и ешь его с кашей». «Доктора», учитывая его умственный уровень, это, возможно, убедило. Но как можно представить это в реальности? Ведь природа развивается так медленно, что любой шаг науки вперед - это уже форсирование. Как науке можно двигаться «параллельно с природой»? Продвигаться на микроны за тысячелетия? И как это выглядит на практике? Подождать миллион лет, когда собака и человек эволюционным путем приблизятся друг к другу, а уже потом оперировать? Подождать можно - дождаться проблематично. (Не говорю о явной глупости, связанной с «мозгом Спинозы». Природа уже создала Спинозу, а еще раньше - Леонардо, Аристотеля… Как же тогда Преображенский «форсирует вопрос»? Это ведь он отстал от природы, которая давным-давно приготовила ему для операций «материал» получше Чугункиных ! Другой вопрос - как этот «материал» добыть, ибо осталось только уговорить «Спинозу». Впрочем, зная методы «работы» этих ученых, резоннее предположить, что они вступили бы в сговор с работниками Института мозга или гробовщиками Ваганьковского кладбища. Но для героев это не проблема. Борменталь деловито спрашивает: «(…) а если бы мозг Спинозы?» , а Преображенский преспокойно отвечает: нет нужды, а вообще-то можно… Интересно, кто-нибудь отметил нелепость этого диалога?) А что значит двигаться «ощупью»? Разве Преображенский делал это по-другому? За что же он себя укоряет?
В финале профессор возвращается к своим опытам. Боюсь, опять ничего не получится: вразумительных выводов он не сделал. На мой взгляд, причина провала Преображенского в его жадности в сочетании с авантюризмом. Он решает великую научную задачу «по дешевке»: используя бродячего пса и невостребованный криминальный труп хронического алкоголика и дегенерата - при этом не удосужившись изучить биографию Чугункина . Но большая наука не делается на негодном материале и не терпит крохоборства и безответственности .
Моральный облик Преображенского ясен: это не ученый и не интеллигент, а мещанин. Он эгоцентричен, спесив, капризен, груб, беспринципен, духовно ограничен (его интеллектуальная жизнь исчерпывается поездками на «Аиду» ко II акту !), равнодушен к ближнему и к общественным интересам. Плохо разбирается в социальных и даже бытовых вопросах, но обожает всех поучать. Внимателен к своим правам, но с чужими не считается. Преображенский - фарисей: он витийствует: «На преступление не идите никогда. Доживите до старости с чистыми руками», а сам не только совершает преступление в финале (что еще можно было бы принять за «самооборону»), но и замышляет его («Ей-богу, я, кажется, решусь»). Он лицемер и приспособленец: проклинает новую власть, но очень уютно при ней устроился, имеет высокое покровительство. В профессии он безответствен и корыстен: не изучил ее досконально, не знает возможных последствий, но извлекает из нее барыш, «омолаживая» пациентов и потакая человеческим порокам. Проницательный и циничный пес называет его «делягой», а его «квартирку» похабной .
Следует добавить еще две детали. Как истинный мещанин, для решения социальных проблем он предпочитает грубую силу, репрессии: «Городовой! Это и только это! И совершенно неважно - будет ли он с бляхой или же в красном кепи (!) Поставить городового рядом с каждым человеком (!) и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан» - хотя совсем недавно разглагольствовал о том, что террор «им» не поможет! Браво, профессор! Какая последовательность и верность идеалам гуманизма! А вот еще суждение - прямо христианское: «Двум богам служить нельзя ! Невозможно в одно время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев! (Теперь понятно, откуда Солженицын брал рецепты, «как нам обустроить Россию» . А какое уважение к бедным людям! - А.С.) Это никому не удается, доктор». Отчего же «никому»? Любой руководитель проводит несколько мероприятий одновременно. А насчет двух богов… Можно было бы сказать, что Преображенский служит одному богу - мамоне, - однако и он совмещает два дела: «омолаживает» старых сатиров и думает об улучшении рода человеческого! Правда, получается - хуже некуда. Снова профессор раздваивается и опровергает себя. Это уже диагноз: «шизофрения, как и было сказано».
Почему же это произведение, не только неглубокое и нелогичное, но просто неумное, стало бестселлером «перестроечной» и постсоветской эпохи? Сказались усталость читателей от официоза и желание чего-то «крамольного». Большую роль сыграла общая нравственная и культурная деградация советской интеллигенции к началу «перестройки». Полуграмотные мещане с дипломами (в том числе профессорскими), скверно образованные деятели эрзац-культуры сочли Булгакова «антисоветским» и уже потому элитарным. Увы, миф об элитарности книги вскоре опроверг В. Бортко своим фильмом, который с восторгом приняли мещане, уже совершенно не похожие на Преображенского . Имитируя «культурный флер» и преемственную связь с классической русской литературой, повесть Булгакова на деле предавала ее традиции. Русская литература основывалась на милосердии, гражданственности, патриотизме, отвергала стяжательство и себялюбие, она воспитывала и духовно поднимала народ, а не презирала его. Эта классика была обременительна для советских мещан, и они предпочли заменить ее таким «продолжателем».
В булгаковском творчестве мещанам импонируют фарисейство , моральная эластичность персонажей, реабилитация приспособленчества (о, как наши режиссеры любят ставить «Кабалу святош»!), союза с любой властью и силой, вплоть до сатанинской. В этом смысле симптоматичен opus magnum Булгакова «Мастер и Маргарита», где воплощается заветная мечта всех мещан и пседоинтеллигентов: получить максимум удовольствия от флирта с «князем мира сего» и сохраниться для вечного блаженства в мире ином. Причем не в раю. Не надо рая, оставьте их просто в покое. Чем плоха такая позиция? Ничем, кроме одной мелкой детали: можно ли с полной уверенностью получить покой из рук отца лжи? А ну как и в этот раз обманет? Впрочем, тема откровенной сделки с дьяволом всё же смущала псевдоинтеллигентов, особенно по мере клерикализации общества. И теперь они дошли до того, что превзошли «манихействующего» Булгакова. Он только утверждал паритет добра и зла, разумность и необходимость последнего, тогда как «интерпретаторы» уже произвели полную подмену, объявив самое зло добром и выдав Воланда за неузнанного Христа .
Когда-то В.Б. Шкловский, невысоко ценивший раннего Булгакова, назвал его успех «успехом вовремя приведенной цитаты» , имея в виду копирование Г. Уэллса, причем сильно ухудшенное. Теперь смысл этой формулировки изменился: уже Булгакова растаскали на цитаты, когда пришло время использовать его в разрушительных целях. В фильме В. Бортко первоисточник несколько отредактирован: изъят «компрометирующий» профессора как недостаточного либерала монолог о «городовом», показано тотальное одичание масс, подчеркнуты бесполезность и абсурдность советских учреждений и чиновников («швондеровцы» в основном поют и отправляют нелепые квазирелигиозные ритуалы; заодно явочным порядком реанимируется древняя бредовая идея «Большевизм - это тоже религия, но без Бога»), зло советской политической системы косвенным образом персонифицируется в образах Троцкого и Ленина (именно под их портретами занимаются своей деятельностью «швондеровцы»; фильм вышел в 1988 г., до этих пор «перестроечная» пропаганда ограничивалась обличением Сталина и Брежнева), показан угрожающе стремительный карьерный рост Шарикова. Важно было и распределение ролей: Б. Плотников уже давно ассоциировался у зрителей с образами почти святых персонажей (прежде всего христообразного Сотникова) - и его Борменталь был вознесен на ту же высоту, блестящая игра Е. Евстигнеева уничтожила глупость Преображенского (именно благодаря фильму он стал восприниматься как олицетворение мудрости). Р. Карцев (Швондер) сделал облик советской власти балаганным, В. Толоконников (Шариков) олицетворяет нечеловеческую гнусность «простонародья», да еще в кадре мелькает множество отвратительных физиономий люмпенов. Булгаковская демофобия доведена, условно говоря, до «социал-дарвинизма»: «буржуи» обладают аристократической (!) внешностью, показана их избранность , - зато «пролетариат» представлен толпой скотоподобных дегенератов.
Таким образом, этот киношедевр констатировал полную «генетическую» несовместимость интеллигенции (носительницы немыслимых духовных красот и добродетелей) и народа (экзистенциально мерзкого и ущербного). В булгаковской повести на интеллигенцию возлагалась вина за то, что она «разбудила зверя» и пострадала от своего же авантюризма. В фильме ситуация меняется. Так, реплика Борменталя о том, что гипофиз определяет не омоложение, а полное очеловечение, передается профессору. Перед этим он говорит: «Я вынужден признать свою ошибку», а Борменталь возражает: «От этого ваше открытие не становится меньше». Эта легчайшая перестановка акцентов многое меняет: констатируются величие Преображенского-ученого, его ответственность и самокритичность, а вина перекладывается на неискоренимую порочность природы человека.
По большому счету булгаковский Преображенский был прав: в его словах не было контрреволюции . Для этого у него слишком много беспринципности и слишком мало ума, политической и гражданской зрелости. Он уживается с властью, не посягающей на его комфорт, он не критикует власть, а предается мещанскому брюзжанию из-за отсутствия должного порядка и предлагает практическую рекомендацию водворения оного - исполненную «здравого смысла и жизненной опытности»: приставить городового к каждому гражданину. Разумеется, это касается только плебеев: на самого Преображенского должно воздействовать только «лаской-с».
Разоблачение псевдокультуры, причем «классической», - дело трудное, но необходимое. Пошляки и мещане не имеют права считать себя культурными. А общество должно ужаснуться степени своей духовной отсталости и глупости, как ужаснулся автор этих строк, который в годы «перестройки» тоже читал Булгакова и Алданова, Аверченко и Эрдмана , «Доктора Живаго» и «Красное колесо», Рыбакова и Аксенова - к сожалению, считая всё это настоящей литературой.
P.S. Надеюсь, эстетическое и идейное убожество этой псевдокультуры будет со временем раскрыто. А пока выходят сериалы по «Московской саге» , «Доктору Живаго», «Кругу первому», «Детям Арбата» (насколько я понимаю, безо всякого успеха), зато на телеэкраны не может пробиться «Тихий Дон» С.Ф. Бондарчука. Недавно тот же Бортко, одарил зрителей своим новым булгаковским шедевром - «Мастером и Маргаритой». Вообще-то феномен Бортко - это курьез новорусского менталитета. Сам режиссер - крепкий «профи» голливудского типа, неплохо чувствующий конъюнктуру, и рано сформировавшийся антикоммунист (в 1970-х он даже пытался бежать из «этой страны» ). «Собачье сердце» он сделал на волне «булгаковского бума», а в начале 2000-х, когда «образованщина», выражаясь по Троцкому, «взалкала культуры», осчастливил ее холодным, элементарно-иллюстративным «Идиотом». Однако «образованщина», во главе с изобретателем этого термина , возликовала и объявила, что Бортко повернул телезрителей к «духовности» и высокой литературе, оторвал их от криминальных сериалов, - хотя он же сам и способствовал этой моде на уголовщину своими фильмами из «Ментов» и «Бандитским Петербургом». Хотелось бы верить, что откровенно скучный и неизобретательный сериал «Мастер и Маргарита» несколько отрезвил интеллектуальных поклонников режиссера. (Подумать только: «Идиота» и «Мастера» мечтал экранизировать А. Тарковский, а нам в итоге достался Бортко!) Он объявил, что в «Мастере» нет никакой мистики, что это роман о Москве 30-х гг. Иными словами, Бортко еще больше приблизил роман к обывателю, от которого, по мнению Э. Лимонова, книга и так не далека . Вот редчайший случай, когда с литературными оценками Э. Лимонова можно согласиться (или, вернее, не хочется спорить).
Но при чем же здесь Бортко, если речь идет о Булгакове? Отнюдь! Речь о «Собачьем сердце» - едином, целостном феномене обывательской псевдокультуры и, что важнее, об элементе манипуляции массовым сознанием. А с этой точки зрения экранизация даже важнее повести. Которая, как было здесь показано, и сама - не шедевр (талантливый, но очень несовершенный, плохо продуманный, неряшливый текст молодого автора и, главное, - весьма безнравственное произведение), тогда как фильм художественно еще слабее. А «Мастер и Маргарита» упоминается для обозначения тенденции развития режиссера: если у Булгакова «Мастер и Маргарита» лучше «Собачьего сердца», то у Бортко все наоборот. Причем это не факт его личной судьбы, а выражение общей закономерности. Проще говоря - упадка .
Его второй «булгаковской» экранизации далеко до первой: она неэффективна даже для манипуляции сознанием - как и другие, названные выше сериалы. Примитивный антисталинизм, антисоветчина давно уже не котируются на рынке, но имеют некоторый спрос у ветеранов борьбы с «тоталитаризмом», особенно у ничего не получивших от неолиберальных реформ и ностальгирующих по «перестройке» или даже «оттепели». Сейчас мы наблюдаем деградацию того искусства, которое питало антисоветчиков, либералов и просто наивных людей 1960-80-х гг. Жалкое зрелище! Раньше авангардом этого искусства была литература, теперь ее, утратившую свое воздействие на умы, пытаются гальванизировать кинематографическими средствами - т.е. почти всегда ухудшают, примитивизируют (ибо фильмы снимают не Тарковский и не Муратова). Неолибералам угодно принимать эту агонию за культурный ренессанс. Некоторые не очень заблуждаются, но думают: «Пусть это плохо - зато без коммунизма» или «Пусть это плохо - зато без бандитизма». Прямо скажем, не самая почтенная аттестация произведений искусства и не самая завидная участь. Зато - заслуженная.
Московский институт открытого образования
Кафедра филологических наук
Анализ повести М.А. Булгакова «Собачье сердце»
Подготовила учитель
русского языка и литературы
Бутримова Н.С.
Москва, 2014
Михаил Афанасьевич Булгаков создал свою повесть «Собачье сердце» в период революционных изменений в России. М.А. Булгаков относился к тем писателям, которые критиковали социалистическое строительство, высмеивали методы построения социалистического общества. Жанр антиутопии становится своеобразной формой борьбы против абсурдного государственного устройства.
Сатирическая повесть «Собачье сердце» была написана в 1925 году, а опубликована только через 62 года в 1987 году. Это сложная и многозначная повесть. Профессор Преображенский из милейшего пса Шарика путем эксперимента создает «редкую мразь» Шарикова. Этот эксперимент обнажает абсурд, творящийся в обществе в 20-е годы XX века. Произошедшая революция ведет к полному развалу страны. Россия практически уничтожена. Булгаков уже тогда понимал, что произошло. Он, не стесняясь, высмеивает советскую власть, «певунов» , говорит о необходимости каждому заниматься своим делом. «… Хотя, если когда-нибудь, если будет свободное время, я займусь исследованием мозга и докажу, что вся эта социальная кутерьма – просто-напросто больной бред…» В итоге, 7 мая 1926 года рукопись повести «Собачье сердце» была конфискована.
Очень много споров возникает вокруг названия повести. Сам автор заставляет своих героев задуматься над тем, кто о них получился в результате эксперимента. Человек с собачьим сердцем? Но самое страшное заключается в том, что пес совершенно ни при чем, у Шарикова «…именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которое существует в природе». Профессор Преображенский полностью отдает отчет в том, что он сделал: «… Милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают!..» Возможно, сердце собаки Шарика и было самым человечным и добрым, вообще, собака – это преданное и любящее существо.
Такой персонаж как Ш вондер – это тоже человек с собачьим сердцем, без своего духовного мира, бездельник, хам. Можно сказать, что он создан искусственно. Швондер не имеет собственного мнения. Все взгляды были навязаны ему. Швондер – воспитанник пролетариата - группы людей, по мнению Булгакова, поющих о светлом будущем, но ничего при этом не делающих целыми днями. Булгаков говорит о том, что среди нас очень много людей с собачьими сердцами, и они проявляют себя в определенные моменты, например, мать, отказывающаяся от своего ребенка.
Булгаков пишет, что собачья сущность в Шарикове заключается только в охоте на котов, но и она скоро пройдет и останется самое страшное – Клим Чугункин, который получил вторую жизнь.
Композиция повести «Собачье сердце», скорее всего, кольцевая. Произведение начинается монологом Шарика и заканчивается размышлениями Шарика. Полиграф Шариков пропал, будто его и не существовало вовсе. Пес Шарик не помнил своего «человеческого» прошлого, он знал только одно: «Так свезло мне, так свезло…просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире…»
В повести присутствуют несколько повторяющихся фраз милейшего пса Шарика: « Свезло мне…». Пес увидел в загадочном господине спасение, он готов руки целовать, только за кусок «гнилой лошади».
Развитие сюжета повести дает читателю возможность увидеть как меняются персонажи Булгакова. Пес Шарик превращается сначала в «новый организм», потом в Шарикова Полиграфа Полиграфовича, и опять в милейшего пса Шарика. Профессор Преображенский предстает перед читателем господином, не товарищем, не гражданином, а именно господином, очень эмоциональным уверенным в себе человеком, для которого характерны горестные восклицания, громоподобный голос»: «…Филипп Филиппович вошел в азарт, ястребиные ноздри его раздувались. Набравшись сил после сытного обеда, гремел он, подобно древнему пророку, и голова его сверкала серебром…» Что же происходит с «древним пророком» после операции? Шарик становится человекоподобным существом, беспрерывно ругающимся, в нем воскресает Клим Чугукин. Все это производит на Филиппа Филипповича «удивительно тягостное впечатление», он теряет самообладание, становится нервным. Доктор Борменталь в «Истории болезни» пишет, что после совещания с Филиппом Филипповичем «впервые…видел я этого уверенного и поразительно умного человека растерянным». Здесь и появляется старик впервые. Ученик профессора глубоко уважает своего учителя, но повторяющееся «старик» не оставляет сомнения в том, что опыт профессора Преображенского сломал этого сильного человека, который становится прежним профессором после возращения милейшего пса Шарика: «Прежний властный и энергичный Филипп Филиппович, полный достоинства, предстал пред ночными гостями и извинился, что он в халате». Профессор Преображенский - потрясающий персонаж, он откровенно издевается над домоуправлением, постоянно повторяя одну и ту же фразу: «Пропал калабуховский дом!», приводя тем самым в негодование товарищей.
Булгаков дает своим героям более чем говорящие имена: Шарик – детская игрушка, несущая радость, в этом слове присутствует уменьшительно-ласкательный суффикс, такого пса хочется погладить, от него не ждешь никакой подлости. Филипп Филиппович – дословно «любящий коней», в этом есть свой особый смысл, конь не подпустит к себе плохого человека с «собачьим сердцем».
Профессор Преображенский являет собой образец русской интеллигенции, он - владелец 8-ми комнатной квартиры, в которой он не только живет, но и работает. После революции он остался жить и работать в Москве, он не способен бросить друга в трудной ситуации: «Я – московский студент, а не шариков!», его квартира наполнена особыми вещами, создающими общий уют: « Свет заливал целую бездну предметов, из которых самым занятным оказалась громаднейшая сова, сидящая на стене на суку». И речь его являет собой образец дореволюционной школы: «Голубчик», он обращается ко всем, даже к Шарикову на «Вы», тем не менее, в его речи можно увидеть и просторечные слова, которые совершенно естественным образом вписываются в его образ.
Клим Чугункин – с одной стороны, Клим переводится как милостивый, но Булгаков дает ему «замечательную» фамилию Чугункин. Чугун – тяжелый металл, но тем не менее, он очень хрупок. Как раз в таких людях и нуждалась революция: с одной стороны спокойный, мягкий, милостивый, а с другой – очень хрупкий, его легко сломать, подмять под себя, и если это происходило, то чугункины всей своей тяжестью наваливались на людей, уничтожая все человеческое на своем пути. В своей повести Булгаков соединяет Клима Чугункина с новым творением Полиграфом Полиграфовичем. Тем самым он хочет показать всю абсурдность новой власти, всю ее лживость, стремление к разрушению. Михаил Булгаков смеется над «новой эрой» и появляется Полиграф – детектор лжи, необходимый для установления истины. Полиграф Полиграфович Шариков лишает людей надежды на светлое будущее. Шариков – «хам и свинья», алкоголик, доводящий своим пьянством жителей квартиры до сумасшествия, лжив («ранен на колчаковских фронтах», занимает деньги у Швондера на книги и их пропивает). При этом труслив, он боится доктора Борменталя и вооружается револьвером, он пишет доносы на профессора. Булгаков перестает очеловечивать Шарикова: «Он сам бросился в объятия неизбежного и гавкнул злобно и отрывисто…», «…пролаял он…».
Такие персонажи как Швондер, Вяземская и Пеструхин вообще не заслуживают имен, они товарищи без пола, совершенно одинаковые, люди с собачьими сердцами.
Особенность повествования заключается в том, что Булгаков намеренно не дает одному лицу вести рассказ. В первой главе рассказчиком выступает пес Шарик, но тем не менее он ведет свой рассказ от имени автора, автор все знает, он знает и имя загадочного господина, и историю барышни-машинистки. «История болезни» описана от имени доктора Борменталя, начало его записей – сухое изложение фактов, которое постепенно меняется, видно как он нервничает, появляются кляксы, он пишет неровным почерком, появляются восклицания. В последней главе повествователем опять является пес Шарик, таким образом, в повести авторская оценка рассредоточена между несколькими персонажами: Преображенским, Борменталем и Шариком.
Повесть Булгакова являет собой фантастическое произведение, операция, превращение пса в человека и опять в собаку. Булгаков использует любимый им прием: игра света и тьмы. «Полезли сумерки, скверные, настороженные, одним словом – мрак» и «Мастер и Маргарита»: «Тьма, пришедшая с моря, накрыла ненавидимый прокуратором город».
В повести «Собачье сердце» очень ярко показаны люди разных классов, условия жизни, речь. Шариков – являет собой низшее существо, его речь изобилует нецензурной бранью, хамским поведением по отношению к профессору и доктору. Булгаков прибегает в повести к метафорам, сравнениям и эпитетам: «… Атмосфера в обуховских комнатах была душная», «…как седой Фауст…», «…седой волшебник…».
Булгаков использует смешение стилей : во время беседы Швондер использует лексику официально-делового стиля. По мнению профессора Преображенского, это неоправданное употребление «стоял вопрос об уплотнении». Отсюда и вопрос: «Кто на ком стоял?»
«Собачье сердце» - философское произведение, сочетающее в себе и сарказм и фантастику. Профессор Филипп Филиппович вообразил себя сродни Богу, он преобразует земное существо одно в другое, из милого и ласкового пса сотворил “двуногое чудовище” без всякого понятия о чести, совести, признательности. Благодаря Полиграфу Полиграфовичу Шарикову вся жизнь профессора Преображенского встала с ног на голову. Шариков, вообразив себя человеком, вносит в размеренную и спокойную жизнь профессора дискомфорт. Свою ошибку профессор исправляет, «переделывая» Шарикова в Шарика. Швондеру и его компании он объясняет: «Наука еще не знает способа обращать зверей в людей. Вот я попробовал, да только неудачно, как видите. Поговорил и начал обращаться в первобытное состояние. Атавизм!» Да, это острая сатира на социалистическое общество, в котором утверждалось право «каждой кухарки управлять государством». М.А. Булгаков высмеял попытки большевиков сотворить нового человека.
Долгие годы имя М. А. Булгакова и его произведения оставались под запретом. Но сейчас у нас есть возможность переосмыслить все то, что происходило и постараться лишить мир такого чудовища как шариков.
