Солженицын «Один день Ивана Денисовича» – история создания и публикации. «История создания и анализ повести "Один день Ивана Денисовича" Один день ивана денисовича почему так назван

⁰

Солженицын Александр Исаевич

Ход урока

Анализ рассказа «Один день Ивана Денисовича»

Цель урока: показать публицистичность рассказа, обращённость его к читателю, вызвать эмоциональный отклик при анализе рассказа.

Методические приёмы: аналитическая беседа, комментированное чтение.

Ход урока

1. Слово учителя. Произведению «Один день…» принадлежит особое место в литературе и общественном сознании. Рассказ, написанный в 1959 г. (а задуманный в лагере в 1950), первоначально носил название «Щ-854 (Один день одного зэка)».

2. Почему рассказ о лагерном мире ограничивается описанием одного дня? Сам Солженицын пишет о замысле рассказа: «Просто был такой лагерный день, тяжёлая работа, я таскал носилки с напарником и подумал: как нужно бы описать весь лагерный мир – одним днём… достаточно в одном дне собрать как по осколочкам, достаточно описать только один день одного среднего, ничем не примечательного человека с утра до вечера. И будет всё. Эта мысль родилась у меня в 52-м году. В лагере. Ну, конечно, тогда было безумно об этом думать. А потом прошли годы. Я писал роман, болел, умирал о рака. И вот уже… в 59-м году, однажды я думаю: кажется, я уже мог бы эту идею применить. Семь лет она лежала так просто. Попробую-ка я описать один день одного зэка. Сел – и как полилось! Со страшным напряжением! Потому что в тебе концентрируется сразу много этих дней. И только чтоб чего-нибудь не пропустить». Написан за 40 дней.

3. Почему автор определил жанр как рассказ? Подчеркнул этим контраст между малой формой и глубоким содержанием произведения. Повестью назвал «Один день…» Твардовский, осознавая значительность творения Солженицына.

4. Это произведение открыло больную для общественного сознания периода «оттепели» тему недавнего прошлого страны, связанного с именем Сталина. В авторе увидели человека, сказавшего правду о запретной стране под названием «Архипелаг ГУЛАГ».

5. В то же время некоторые рецензенты выразили сомнение: почему Солженицын изобразил своим героем не коммуниста, незаслуженно пострадавшего от репрессий, но оставшегося верным своим идеалам, а простого русского мужика?

6. Сюжет - события одного дня – не авторский вымысел. Композиционная основа сюжета – чётко разлинованное время, определённое лагерным режимом.

7. Проблемный вопрос : почему день, изображённый в рассказе, герой считает счастливым? На 1-й взгляд потому, что в этот день ничего не произошло, что ухудшило бы положение героя в лагере. Наоборот, даже удача сопутствовала ему: закосил кашу, табачку купил, подобрал кусочек ножовки и не попался с ней на шмоне – 54 , Цезарь Маркович получил посылку (87-88), стало быть, что-то перебьётся, бригаду не отправили на строительство соцгородка, перемогся, не заболел, бригадир хорошо закрыл процентовку, стену Шухов клал весело. Всё, что кажется обычным Ивану Денисовичу, к чему он притерпелся¸ по существу своему страшно бесчеловечно. Совсем иначе звучит авторская оценка, внешне спокойно-объективная и оттого ещё более страшная: «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было 3 653. Из-за високосных годов – 3 дня лишних набавлялось».

8. И вот уже здесь повод был для полемики Солженицына с официальной критикой 60-х гг.

9. О том, что этот день удачный, Солженицын пишет без всякой иронии, всерьёз. Тут совсем нет той интонации, что вот, дескать, ну и запросы у человека!

10. А отрицательная критика именно это и поставила в вину Солженицыну, припаяв ярлык «несоветский человек»: ни борьбы, ни высоких запросов: кашу закосил, подачки от Цезаря Марковича ждёт: 98 – 99 .

11. А по Солженицыну это действительно счастливый день для Шухова, хотя счастье это в отрицательной форме: не заболел, не попался (14 ), не выгнали, не посадили. Это была правда, не терпящая полуправды. Таким углом зрения автор гарантировал полную объективность своего художественного свидетельства и тем беспощаднее и резче был удар. Из статьи Н. Серголанцева № 4 – 1963 г. «Октябрь»: «Герой повести И. Д. не является исключительной натурой. Это рядовой человек Его духовный мир весьма ограничен, его интеллигентная жизнь не представляет особого интереса.

И по самой жизни , и по всей истории советской литературы мы знаем, что типичный народный характер, выкованный всей нашей жизнью, - это характер борца, активный, пытливый, деятельный. Но Шухов начисто лишён этих качеств. Он никак не сопротивляется трагическим обстоятельствам, а покоряется им душой и телом. Ни малейшего внутреннего протеста, ни намёка на желание осознать причины своего тяжёлого положения. Ни даже попытки узнать о них у более осведомлённых людей. Вся его жизненная программа, вся философия сведена к одному – выжить. Некоторые критики умилились такой программой, дескать, жив человек, но ведь жив, в сущности, страшно одинокий человек, по-своему приспособившийся к каторжным условиям, по-настоящему даже не понимающий неестественности своего положения. Да, Ивана Денисовича замордовали, во многом обесчеловечили крайне жестокие условия. В этом не его вина. Но ведь автор повести пытается представить его примером духовной стойкости. А какая уже тут стойкость, когда круг интересов героя не простирается дальше лишней миски бала́нды, левого заработка и тепла».

Если подытожить суждения критика о Шухове,

1) Иван Денисович приспосабливается к нечеловеческой жизни, а значит, потерял человеческие черты,

2) Иван Денисович – суть животные инстинкты. Ничего не осталось в нём сознательного, духовного,

3) Он трагически одинок, разобщён с другими людьми и едва ли не враждебен им.

4) И вывод: нет, не может Иван Денисович претендовать на роль народного типа нашей эпохи. (Статья написана по законам нормативной критики, мало опирается на текст).

12. Временная организация.

В чём смысл упоминания о декретном времени (разговор Шухова с Буйновским на строительстве ТЭЦ)? Время в лагере, расписанное режимом по минутам, не принадлежит человеку («и солнце ихним декретам подчиняется »).

Почему Иван Денисович всегда встаёт по подъёму, за полтора часа до развода? Почему ест всегда не спеша? Почему так ценит время после пересчёта?

Время в лагере не принадлежит человеку. Поэтому столь значимыми являются для героя и утренние «часа 1,5 времени своего, не казённого », и время еды – «10 минут за завтраком, да за обедом 5, да 5 за ужином », когда «лагерник живёт для себя », и время после пересчёта, когда «зэк становится свободным человеком ».

Найдите в рассказе хронологические подробности. Важность категории времени в рассказе подчёркивается тем, что его первая и последняя фразы посвящены именно времени.

День – та «узловая» точка, через которую в рассказе Солженицына проходит вся человеческая жизнь. Вот почему хронологические обозначения в тексте имеют ещё и символическое значение. Особенно важно, что сближаются друг с другом, порой почти становясь синонимами, понятия «день» и «жизнь».

В каких эпизодах расширяются рамки повествования (воспоминания героев)?

13. Пространственная организация. Найдите пространственные координаты в рассказе. В чём особенность организации пространства? Пространство, в котором живёт заключённый, замкнуто, ограничено со всех сторон колючей проволокой. А сверху закрыто светом прожекторов и фонарей, которых «так много… было натыкано, что они совсем засветляли звёзды». Заключённые отгорожены даже от неба: пространственная вертикаль резко сужена. Для них нет горизонта, нет неба, нет нормально круга жизни.

Пространство в рассказе выстраивается концентрическими кругами: сначала описан барак, затем очерчена зона, потом – переход по степи, стройка, после чего пространство снова сжимается до размеров барака. Замкнутость круга в художественной топографии рассказа получает символическое значение. Обзор узника ограничен обнесённой проволокой окружностью.

Найдите в тексте глаголы движения. Какой мотив в них звучит? Небольшие участки открытого пространства оказываются враждебными и опасны, не случайно в глаголах движения (спрятался, захлопотался, трусцой побежал, сунул, влез, спешил, нагнал, прошнырнул и т. д.) нередко звучит момент укрытия. Перед героями рассказа стоит проблема: как выжить в ситуации, когда время тебе не принадлежит , а пространство враждебно (такая замкнутость и жёсткая регламентированность всех сфер жизни – свидетельство не только лагеря, но тоталитарной системы в целом).

В противоположность героям русской литературы , традиционно любящим ширь, даль, ничем не стеснённое пространство, Шухов и его солагерники мечтают о спасительной тесноте укрытия. Барак оказывается для них домом.

За счёт чего расширяется пространство повествования? Но есть ещё внутреннее зрение заключённого – пространство его памяти; в нём преодолеваются замкнутые окружности и возникают образы России, деревни, мира.

14. Предметная детализация. Приведите примеры эпизодов, в которых предметная детализация, на ваш взгляд, наиболее подробна.

· психологически убедительное описание чувств заключённого при обыске;

· ложка с наколкой Усть-Ижма, 1944, которую он заботливо прячет за голенище валенка).

· Подъём – с. 7 ,

· ясно нарисованный план зоны с вахтой, санчастью, бараками;

· утренний развод;

· необыкновенно тщательно, скрупулёзно следит автор, как его герой одевается перед выходом из барака – 19 , как он надевает тряпочку-намордник;

· или как до скелета объедает попавшуюся в супе мелкую рыбёшку. Даже такая, казалось бы, незначительная «гастрономическая» деталь, как плавающие в похлёбке рыбьи глаза, удостаивается в ходе рассказа отдельного «кадра»;

· сцены в столовой – 50/1 ;

· подробное изображение лагерного меню – 13, 18, 34, 48, 93 ,

· самосаде,

· о ботинках и валенках – 10,

· эпизод с ножовкой,

· с получением посылок и др.

· Какова художественная функция подробной детализации?

Для зэка не может быть мелочей, ибо от каждой мелочи зависит его жизнь (обратите внимание, как опытный зэк Шухов заметил оплошность Цезаря, не сдавшего посылку в камеру хранения перед проверкой – 104 ). Любая деталь передана психологически конкретно.

Такая дотошность изображения не замедляет повествование, внимание читателя ещё более обостряется . Дело в том, что солженицынский Шухов поставлен в ситуацию между жизнью и смертью : читатель заряжается энергией писательского внимания к обстоятельствам этой экстремальной ситуации. Каждая мелочь для героя – в буквальном смысле вопрос выживания или умирания.

Кроме того, монотонность тщательных описаний искусно преодолевается использованием писателем экспрессивного синтаксиса: Солженицын избегает растянутых периодов, насыщая текст короткими рублеными фразами , синтаксическими повторами, эмоционально окрашенными восклицаниями и вопросами.

Любая частность описания передана через восприятие самого героя – потому-то всё заставляет помнить о чрезвычайности ситуации и о подстерегающих героя ежеминутных опасностях.

15. Система персонажей. Какими параметрами задана? Определите основные ступеньки лагерной иерархии. Чётко на 2 группы: надзиратели и зэки. Но и среди заключённых есть своя иерархия (от бригадира до шакалов и стукачей).

Какова иерархия героев по их отношению к неволе? Различаются они и отношением к неволе . (От попыток «бунта» Буйновского до наивного непротивленчества Алёшки).

Каково место Шухова в этих системах координат? И в том и другом случае Шухов оказывается посередине.

В чём своеобразие портрета Шухова? Портретные зарисовки в рассказе лаконичны и выразительны (портрет лейтенанта Волкового – 22, заключённого Ю-81 (94 стр.), завстоловой (89), бригадира Тюрина (31).

Найдите портретные зарисовки персонажей. Внешность Шухова едва намечена, он абсолютно неприметен. Портретная характеристика самого Шухова (бритая, беззубая и будто усохшая голова; его манера двигаться);

16. Воспроизведите биографию героя, сопоставьте её с биографиями других персонажей.

Его биография – обычная жизнь человека его эпохи, а не судьба оппозиционера, борца за идею – 44 . Герой Солженицына – обыкновенный человек, «человек середины», в котором автор постоянно подчёркивает нормальность, неброскость поведения.

Что делает Шухова главным героем? Обыкновенные люди, по мысли писателя, и решают в конечном счёте судьбу страны, несут заряд народной нравственности, духовности.

· Обыкновенная и одновременно необыкновенная биография героя позволяет писателю воссоздать героическую и трагическую судьбу русского человека ХХ столетия. Иван Денисович родился в 1911 г, жил в деревне Темгенёво, с характерным русским названием, честно воевал, как и миллионы русских солдат, честно, раненый, не долечившись, поспешил вернуться на фронт.

· Бежал из плена и попал в лагерь вместе с тысячами бедолаг-окруженцев в лагерь – якобы выполнял задание немецкой разведки.

· 8 лет мыкается по лагерям, сохраняя при этом внутреннее достоинство.

· Не изменяет вековым мужицким привычкам и «себя не роняет », не унижается из-за сигареты (в отличие от Фетюкова, стоит как бы безучастно рядом с курящим Цезарем, дожидаясь окурка), из-за пайки и уж тем более не вылизывает тарелки и не доносит на товарищей ради улучшения собственной участи.

По известной крестьянской привычке Шухов уважает хлеб , носит в специальном карманчике, в чистой тряпочке; когда ест – снимает шапку .

· Не гнушается приработками, но всегда зарабатывает честным трудом. И потому не в состоянии понять, как можно брать большие деньги за халтуру (за малевание под трафаретку «ковров»).

· Совестливость, нежелание жить за чужой счёт, причинить кому-то неудобства заставляют его запретить жене собирать ему в лагерь посылки, оправдать жадноватого Цезаря и «на чужое добро брюха не распяливать ».

17. Сопоставьте жизненную позицию Шухова с позициями других героев рассказа: Буйновского, Цезаря Марковича и др.

1) Цезарь Маркович , человек образованный. Интеллигентный, получил освобождение от общих работ и даже право носить мех, шапку, потому что «всем сунул, кому надо ». Но не это вполне естественное желание облегчить свою участь вызывает авторское осуждение, а его отношение к людям. Он как должное принимает услуги Шухова (тот и в столовую ходит за его пайкой, и очередь за посылкой занимает). И хотя порой он и куревом Шухова угости, и пайкой поделится, Иван Денисович интересует его лишь тогда, когда он ему зачем-то нужен. Показательна в этом плане сцена в прорабской. Герои спорят о правде и красоте в искусстве, не замечают живого человека, который для автора и является мерилом всех ценностей.

Шухов, с трудом добывший миску с кашей для Цезаря, спешивший по морозу в прорабскую, терпеливо ждёт, чтобы на него обратили внимание и надеется получить курево за свою услугу. Но спорящие, сидящие в тепле, слишком увлечены своей беседой: 54.

2) Спор об искусстве Цезарь продолжит и с кавторагнгом (разговор на вахте) – 75-76 . Быть может, с точки зрения искусствоведа, взгляд Цезаря на мастерство Эйзенштейна более справедлив, чем грубоватые слова Буйновского, но правота кавторанга определяется его положением: Цезарь вышел из натопленной конторы, а Буйновский целый день отработал на морозе. Его позиция здесь ближе к позиции Шухова.

Однако заметим, что кавторанг во многом и противопоставлен Шухову. Следует проанализировать поведение Буйновского в сцене утреннего шмона (23 – 24 ) и оценку Шуховым его поступка. Сам Шухов не бунтует, потому что знает: «Кряхти да гнись. А упрёшься – переломишься», - но и не подчиняется обстоятельствам.

3) Если сопоставить Шухова с такими героями, как Дэр (64), Шкуропатенко, Пантелеев, то заметим, что они, такие же зэки, сами участвуют в творимом над людьми зле, на что главный герой рассказа неспособен.

4) Кто из героев рассказа исповедует сходные с Шуховым нравственные принципы? Тюрин, Куземин.

5) Проанализируйте слова бригадира Куземина: стр. 5. Есть ли аналоги этим принципам в русской классической литературе? Согласен ли Шухов со своим первым бригадиром? Унижаться («миски лизать »), спасать свою жизнь за счёт других («стучать ») всегда было неприемлимым для народной нравственности, те же ценности утверждались в русской классической литературе, а вот не ждать помощи, сострадания («И не надеяться на санчасть ») – это уже печальный опыт ХХ века. Шухов, понимая, что стукачи-то как раз и выживают, тем не менее, не согласен со своим бывшим бригадиром, так как для него речь идёт не о физической, а о нравственной гибели.

Задача Шухова не в том, чтобы стать свободным, и даже не в том только, чтобы выжить, а в том, чтобы и в бесчеловечных условиях остаться человеком.

18. Своеобразие повествования. Анализируя несобственно-прямую речь как ведущий способ повествования, выясним, почему, сближая свою позицию с позицией героя, Солженицын отказывается от сказовой формы. Найти эпизоды, где авторская точка зрения выходит на 1-й план по сравнению с точкой зрения героя.

Как правило, это эпизоды, где речь идёт о вещах, недоступных пониманию героя, поэтому точка зрения автора здесь не может совпадать с точкой зрения героя. Например, в спорах об искусстве герой не может оценить, кто прав.

В этом случае сама композиция сцен становится средством выражения авторской позиции.

19. Особенности языка. Найдите в тексте рассказа пословицы. В чём их своеобразие и художественная функция? Как сочетается в языке Ивана Денисовича приметы крестьянского говорения и лагерный жаргон? В речи Ивана Денисовича больше, чем в речи других персонажей, диалектных слов и всего 16 слов лагерного жаргона. Социально и индивидуально окрашенный, выразительный крестьянский язык оказывается более стоек по отношению к лагерной лексике, чем нейтральная речь.

Показательна в этом плане сцена, в которой бригада ждёт опаздывающего молдаванина. Негодующая толпа выкрикивает немало брани. Иван Денисович, негодуя вместе со всеми, ограничивается словом «чума ».

Сохранение слова, которое можно было бы отнести к средствам языкового расширения. Какие способы словообразования использует автор? Сопоставьте найденные слова с общеупотребительными синонимами. В чём выразительность, смысловая ёмкость, богатство оттенков солженицынской лексики?

Чаще использует традиционные способы словообразования и имеющийся в языке морфемный состав, но необычное сочетание морфем делает слово исключительно лаконичным, выразительным, создаёт новые оттенки значений:

угрелся, доспел, обоспел, обжать, обсматривает, обсела (бригада не просто села вокруг печки, но и плотно окружила её), обминул (обманул и миновал одновременно), в запазушке, испыток, вздержка, в затишке, мглица, непролья, пья, затоптался, раздосадовался) (-ся добавляет оттенок суетливости), гонкий, мелочки-мелочкий снег, разморчивая, закалелые пальцы, внимчиво (не спеша, внимательно и вдумчиво), спотычливо, шажисто; закоройком (не просто краем, но самым краем), напрожог, недобычник (предельно лаконичное обозначенье человека, не способного ничего добыть), недокурок (окурок, который можно докурить); самодумкой, силодёром, быстрометчив; обневолю (т. е. неволю)

20. Отражение эпохи в рассказе , с 293 – 294, учебник.

21. Своеобразие солженицынского героя. Создал особый тип героя. Это не борец с системой и даже не человек, поднявшийся до осмысления сущности своей эпохи (не такое способны лишь единицы), а «простой» человек, носитель той народной нравственности, от которой, по мысли автора, зависит судьба страны. Критерием оценки человека является у писателя не его социальная значимость, а способность пронести через бесчеловечные испытания свою душу чистой .

После долгих лет господства в литературе сильного человека, жаждущего свободы, идущего наперекор обстоятельствам и ведущего за собой людей, Солженицын вернул в неё героя, в котором воплотились крестьянская основательность и привычка к труду , терпение и расчётливость, умение приспособиться к нечеловеческим условиям, не унижаясь , не участвуя в творимом зле, способность остаться внутренне свободным в обстановке тотальной несвободы, сохранить свой имя, свой язык, свою индивидуальность.

Подводя итоги своему счастливому дню, Шухов чаще отмечает не то, что с ним произошло, а то, что с ним не произошло: 111.

Но среди этих «не» он умалчивает, быть может, о самом главном: в этот день он не перестал быть человеком.

Александр Исаевич Солженицын – писатель и публицист, вошедший в русскую литература как ярый противник коммунистического режима. В своём творчестве он регулярно затрагивает тему страдания, неравенства и незащищённости людей перед сталинской идеологией и текущим государственным строем.

Представляем вашему вниманию обновленный вариант обзора книги Солженицына – Один день Ивана Денисовича .

Произведением, которое принесло А.И. Солженицыну популярность, стала повесть «Один день Ивана Денисовича». Правда, сам автор позже внёс поправку, сказав, что по жанровой специфике это рассказ, пусть и в эпичных масштабах воспроизводящий мрачную картину России того времени.

Солженицын А.И. в своём рассказе знакомит читателя с жизнью Ивана Денисовича Шухова, крестьянина и военного, который попал в один из многочисленных сталинских лагерей. Весь трагизм ситуации в том, что герой ушёл на фронт на следующий же день после нападения гитлеровской Германии, попал в плен и чудом бежал из него, но, добравшись до своих, был признан шпионом. Именно этому посвящена первая часть воспоминаний, в которую также включено описание всех тягостей войны, когда людям приходилось питаться роговицей с копыт умерших лошадей, а командование Красной Армией без укора совести бросало простых солдат умирать на поле боя.

Вторая часть показывает жизнь Ивана Денисовича и сотен других людей, пребывающих в лагере. При этом все события рассказа занимают всего один день. Однако повествование содержит большое количество отсылок, ретроспекций и упоминаний о жизни народа как бы невзначай. Например, переписка с женой, из которой мы узнаём, что в деревне ситуация обстоит не лучше, чем в лагере: еды и денег нет, жители голодают, а крестьяне выживают за счёт того, что красят фальшивые ковры и продают их городу.

По ходу прочтения мы узнаём и то, почему Шухова посчитали диверсантом и предателем. Как и большая часть тех, кто находится в лагере, он осуждён без вины. Признаться в измене заставил следователь, который, к слову, даже не смог придумать, какое же задание выполнял герой, якобы помогая немцам. При этом выбора у Шухова не было. Откажись он признавать то, что никогда не делал, то получил бы «бушлат деревянный», а раз пошёл навстречу следствию, то «хоть поживешь ещё малость».

Важную часть сюжета также занимают многочисленные образы. Это не только заключённые, но и надзиратели, которые отличаются лишь тем, как они относятся к лагерникам. Например, Волков носит с собой огромную и толстую плётку – один её удар раздирает большой участок кожи до крови. Другой яркий, хоть и второстепенный персонаж – Цезарь. Это своего рода авторитет в лагере, который ранее работал режиссёром, но был репрессирован, так и не сняв свой первый кинофильм. Теперь он не прочь побеседовать с Шуховым на темы современного искусства и подкинуть небольшую работу.

Предельно точно Солженицын в своём рассказе воспроизводит жизнь заключенных, их серый быт и тяжёлый труд. С одной стороны, читатель не встречает вопиющих и кровавых сцен, но реализм, с которым автор подходит к описанию, заставляет ужаснуться. Люди голодают, а весь смысл их жизни сводится к тому, чтобы добыть себе лишний ломоть хлеба, так как на супе из воды и мёрзлой капусты не получится выжить в этом месте. Заключённых заставляют работать на морозе, и им с целью «скоротать время» до ночлега и приёма пищи приходится работать наперегонки.

Каждый вынужден приспособиться к реалиям, найти способ обмануть надзирателей, что-либо выкрасть или тайком продать. Например, многие заключённые делают из инструмента небольшие ножи, затем обменивая их на продовольствие или табак.

Шухов и все остальные в этих ужасных условиях похожи на диких зверей. Их могут наказать, застрелить, побить. Остаётся только быть хитрее и умнее вооруженных охранников, стараться не пасть духом и быть верным своим идеалам.

Ирония в том, что тот день, который и составляет время рассказа, является для главного героя вполне удачным. Его не посадили в карцер, не заставили работать с бригадой строителей на морозе, в обед ему удалось получить порцию каши, при вечернем шмоне у него не нашли ножовку, а ещё у Цезаря подработал и табака купил. Правда, трагизм в том, что таких вот дней за всё время заключения накопилось три тысячи шестьсот пятьдесят три. Что же дальше? Подходит к концу срок, но Шухов уверен, что срок либо продлят, либо чего хуже отправят в ссылку.

Характеристика главного героя рассказа «Один день Ивана Денисовича»

Главный герой произведения представляет собой собирательный образ простого русского человека. Ему около 40 лет. Родом он из обычной деревни, которую он вспоминает с любовью, отмечая, что раньше было лучше: картошку ели «целыми сковородами, кашу – чугунками…». В заключении он провёл целых 8 лет. До попадания в лагерь Шухов воевал на фронте. Был ранен, но после выздоровления снова вернулся на войну.

Внешний вид персонажа

В тексте рассказа не встречается описание его внешности. Акцент делается на одежде: рукавички, бушлат, валенки, ватные брюки и пр. Тем самым, образ главного героя обезличивается и становится олицетворением не только обычного заключённого, но и современного жителя России середины 20 века.

Его отличает чувство жалости и сострадания к людям. Он переживает за баптистов, которые получили 25 лет лагерей. Жалеет опустившегося Фетикова, подмечая, что «срока ему не дожить. Не умеет он себя поставить». Иван Денисович сочувствует даже охранникам, потому что тем приходится в мороз или при сильном ветре дежурить на вышках.

Иван Денисович понимает своё бедственное положение, но не перестаёт думать о других. Например, отказывается от посылок из дома, запрещая жене присылать продукты или вещи. Мужчина осознаёт, что супруге приходится совсем несладко – она одна растит детей и следит за хозяйством в тяжёлые военные и послевоенные годы.

Долгая жизнь в каторжном лагере не сломала его. Герой ставит для себя определённые границы, которые ни в коем случае нельзя нарушить. Банально, но следит за тем, чтобы не есть рыбьи глаза в похлебке или всегда снимать шапку во время приёма пищи. Да, ему приходилось воровать, но не у своих товарищей, а лишь у тех, кто работает на кухне и издевается над сокамерниками.

Отличает Ивана Денисовича честность. Автор указывает на то, что Шухов ни разу не брал и не давал взятки. Каждый в лагере знает, что он никогда не отлынивает от работы, всегда старается подработать и даже шьёт тапочки для других заключённых. В тюрьме герой становится хорошим каменщиком, осваивая эту профессию: «у Шухова ни к перекосам, ни к швам не подкопаешься». Кроме того, все знают, что Иван Денисович на все руки мастер и легко может приняться за любое дело (телогрейки латает, ложки из алюминиевого провода выливает и мн. др.)

Положительный образ Шухова создаётся на протяжении всего рассказа. Его привычки крестьянина, обычного труженика помогают ему преодолеть тяжести заточения. Герой не позволяет себе унижаться перед охранниками, вылизывать тарелки или доносить на других. Как всякий русский человек Иван Денисович знает цену хлебу, трепетно храня его в чистой тряпочке. Он принимает любой труд, любит его, не ленится.

Что же тогда такой честный, благородный и трудолюбивый человек делает в лагере для заключённых? Как он и ещё несколько тысяч людей оказались здесь? Именно такие вопросы возникают у читателя по мере знакомства с главным героем.

Ответ на них достаточно прост. Всё дело в несправедливом тоталитарном режиме, следствием которого становится то, что многие достойные граждане оказываются пленниками концлагерей, вынужденные подстраиваться под систему, жить вдали от своих семей и быть обреченными на долгие муки и лишения.

Анализ рассказа А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»

Чтобы понять задумку писателю, необходимо уделить особое внимание пространству и времени произведения. Действительно рассказ изображает события одного дня, даже очень подробно описывая все будничные моменты режима: подъём, завтрак, обед, ужин, развод на работу, дорога, сама работа, постоянный обыск со стороны охранников и мн. др. Сюда же относится описание всех заключенных и надзирателей, их поведения, жизни в лагере и т. п. Для людей реальное пространство оказывается враждебным. Каждый узник не любит открытых мест, старается избегать встречи с охранниками и быстрее спрятаться в бараке. Заключенные ограничены не только колючей проволокой. Им недоступна даже возможность посмотреть на небо – постоянно слепят прожекторы.

Однако есть ещё и другое пространство – внутреннее. Это своего рода пространство памяти. Поэтому наиболее важными оказываются постоянные отсылки и воспоминания, из которых мы узнаём о ситуации на фронте, страданиях и бесчисленных смертях, гибельном положении крестьян, а также о том, что те, кто выжил или бежал из плена, кто защищал родину и своих граждан, зачастую в глазах правительства становятся шпионами и изменниками. Все эти локальные темы формирует картину происходящего в стране в целом.

Получается, что художественное время и пространство произведения не замкнуто, не ограничено одним лишь днём или территорией лагеря. Как становится известно в конце рассказа таких дней в жизни героя уже 3653 и сколько будет впереди и вовсе неизвестно. Значит, название «один день Ивана Денисовича» можно легко воспринимать как аллюзию на современное общество. День в лагере обезличен, безнадёжен, становится для заключённого олицетворением несправедливости, бесправности и ухода от всего индивидуального. Но разве всё это характерно только для этого места заключения?

Видимо, по мнению А.И. Солженицына, Россия того время очень похожа на тюрьму, а задачей произведения становится, если и не показать глубокую трагичность, то хотя бы категорически отрицать должность описываемого.

Заслуга автора в том, что он не только поразительно точно и с большим количеством деталей описывает происходящее, но и воздерживается от открытого проявления эмоций и чувств. Тем самым он достигает своей главной цели – даёт читателю самому дать оценку этому миропорядку и понять всю бессмысленность тоталитарного режима.

Главная идея рассказа «Один день Ивана Денисовича»

В своём произведении А.И. Солженицын воссоздает основную картину жизни той России, когда люди были обречены на невероятные муки и лишения. Перед нами открывается целая галерея образов, которые олицетворяют собой судьбу миллионов советских граждан, вынужденных за верную службу, усердный и старательный труд, веру в государство и следование идеологии расплачиваться лишением свободы в ужасных концлагерях, разбросанных по всей стране.

В своем рассказе “Матренин двор” Солженицын изобразил типичную для России ситуацию, когда женщине приходится брать на себя заботы и обязанности мужчины.

Обязательно прочитайте запрещенный в Советском Союзе роман Александра Солженицына “В круге первом” , который объясняет причины разочарования автора в коммунистической системе.

В небольшом рассказе предельно точно раскрыт перечень несправедливостей государственной системы. Например, Ермолаев и Клевшин прошли все тяготы войны, плен, работали в подполье, а в качестве награды получили по 10 лет тюремного срока. Гопчик – молодой юноша, которому недавно исполнилось 16 лет, становится доказательством того, что репрессии равнодушны даже к детям. Не менее показательными оказываются и образы Алешки, Буйновского, Павла, Цезаря Марковича и других.

Произведение Солженицына пропитано скрытой, но злой иронией, обличающей оборотную сторону жизни советской страны. Писатель затронул важную и актуальную проблему, которая всё это время была под запретом. Вместе с тем, рассказ пропитан верой в русского человека, его дух и волю. Осудив бесчеловечную систему, Александр Исаевич создал подлинный реалистичный характер своего героя, который способен с достоинством выдержать все мучения и не потерять человечность.

«Один день Ивана Денисовича» была написана в период времени, когда Солженицын был на лагерных работах. Описан день суровой жизни. В этой статье мы проведем анализ повести «Один день Ивана Денисовича», рассмотрим разные стороны произведения – историю создания, проблематику, композицию.

История создания повести и анализ ее проблематики

Произведение написано в 1959 году, в перерыве написания другого крупного романа, за сорок дней. Повесть вышла в свет по распоряжению самого Хрущева в журнале "Новый мир". Произведение классическое для данного жанра, но к повести прилагается словарик жаргонных слов. Сам Солженицын называл это произведение рассказом.

Проводя анализ повести «Один день Ивана Денисовича» отметим, что основная идея - это проблема нравственности. В описании одного дня из жизни лагерного заключенного описаны эпизоды несправедливости. В противовес тяжелым будням осужденных показана жизнь местной власти. Командиры наказывают за малейшую повинность. Их безбедная жизнь сравнивается с лагерными условиями. Палачи уже исключили себя из общества, ведь живут не по законам Божьим.

Несмотря на все трудности, повесть носит оптимистичный характер. Ведь даже в таком месте можно оставаться человеком и быть богатым душой и нравственностью.

Анализ повести «Один день Ивана Денисовича» будет неполный, если мы не отметим характер главного персонажа произведения. Главный герой - настоящий русский мужик. Он стал воплощением главной задумки автора - показать природную стойкость человека. Это был крестьянин, который оказался в ограниченном пространстве и не мог сидеть без дела.

Другие детали анализа повести «Один день Ивана Денисовича»

В повести Солженицын показал умение Шухова выживать в любой ситуации. Благодаря своей сноровке, он собирал проволоку и изготавливал ложки. Его манера достойно держаться в таком обществе поражает.

Лагерная тематика была запретной темой для русской литературы, но и данную повесть нельзя назвать лагерной литературой. Один день напоминает устрой всей страны со всеми проблемами.

История и мифы лагеря жестоки. Заключенных заставляли складывать хлеб в чемодан и подписывать свой кусок. Условия содержания в 27 градусов мороза закаляли и так сильных духом людей.

Но, не все герои были добропорядочными. Был Пантелеев, который принял решение остаться в лагере, чтобы продолжать сдавать своих сокамерников начальству. Фетюков, полностью потерявший хоть какое-то чувство достоинства, облизывал миски и докуривал сигаретные бычки.

Представляем вашему вниманию обновленный вариант обзора книги Солженицына – .

Характеристика главного героя рассказа «Один день Ивана Денисовича»

Внешний вид персонажа

Анализ рассказа А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»

Главная идея рассказа «Один день Ивана Денисовича»

В своем рассказе изобразил типичную для России ситуацию, когда женщине приходится брать на себя заботы и обязанности мужчины.

Обязательно прочитайте запрещенный в Советском Союзе роман Александра Солженицына , который объясняет причины разочарования автора в коммунистической системе.

Почти треть тюремно-лагерного срока – с августа 1950 по февраль 1953 г. – Александр Исаевич Солженицын отсидел в Экибастузском особом лагере на севере Казахстана. Там, на общих работах, и мелькнул долгим зимним днём замысел рассказа об одном дне одного зэка. «Просто был такой лагерный день, тяжёлая работа, я таскал носилки с напарником и подумал, как нужно бы описать весь лагерный мир – одним днём, – рассказал автор в телеинтервью с Никитой Струве (март 1976 г.). – Конечно, можно описать вот свои десять лет лагеря, там всю историю лагерей, – а достаточно в одном дне всё собрать, как по осколочкам, достаточно описать только один день одного среднего, ничем не примечательного человека с утра и до вечера. И будет всё».

Александр Солженицын

Рассказ «Один день Ивана Денисовича» [см. на нашем сайте полный его текст , краткое содержание и литературный анализ ] написан в Рязани , где Солженицын поселился в июне 1957 г. и с нового учебного года стал учителем физики и астрономии в средней школе № 2. Начат 18 мая 1959 г., закончен 30 июня. Работа заняла меньше полутора месяцев. «Это всегда получается так, если пишешь из густой жизни, быт которой ты чрезмерно знаешь, и не то что не надо там догадываться до чего-то, что-то пытаться понять, а только отбиваешься от лишнего материала, только-только чтобы лишнее не лезло, а вот вместить самое необходимое», – говорил автор в радиоинтервью для Би-би-си (8 июня 1982 г.), которое вёл Барри Холланд.

Сочиняя в лагере, Солженицын чтобы сохранить сочинённое в тайне и с ним самого себя, заучивал наизусть сначала одни стихи, а под конец срока диалоги в прозе и даже сплошную прозу. В ссылке, а затем и реабилитированным он мог работать, не уничтожая отрывок за отрывком, но должен был таиться по-прежнему, чтобы избежать нового ареста. После перепечатки на машинке рукопись сжигалась. Сожжена и рукопись лагерного рассказа. А поскольку машинопись нужно было прятать, текст печатался на обеих сторонах листа, без полей и без пробелов между строчками.

Только через два с лишним года, после внезапной яростной атаки на Сталина , предпринятой его преемником Н. С. Хрущёвым на XXII съезде партии (17 – 31 октября 1961 г.), А. С. рискнул предложить рассказ в печать . «Пещерная машинопись» (из осторожности – без имени автора) 10 ноября 1961 г. была передана Р. Д. Орловой, женой тюремного друга А. С. – Льва Копелева, в отдел прозы журнала «Новый мир» Анне Самойловне Берзер. Машинистки переписали оригинал, у зашедшего в редакцию Льва Копелева Анна Самойловна спросила, как назвать автора, и Копелев предложил псевдоним по месту его жительства – А. Рязанский.

8 декабря 1961 г., едва главный редактор «Нового мира» Александр Трифонович Твардовский после месячного отсутствия появился в редакции, А. С. Берзер попросила его прочитать две непростых для прохождения рукописи. Одна не нуждалась в особой рекомендации хотя бы по наслышанности об авторе: это была повесть Лидии Чуковской «Софья Петровна». О другой же Анна Самойловна сказала: «Лагерь глазами мужика, очень народная вещь». Её-то Твардовский и взял с собой до утра. В ночь с 8 на 9 декабря он читает и перечитывает рассказ. Утром по цепочке дозванивается до того же Копелева, расспрашивает об авторе, узнаёт его адрес и через день телеграммой вызывает в Москву. 11 декабря, в день своего 43-летия, А. С. получил эту телеграмму: «Прошу возможно срочно приехать редакцию нового мира зпт расходы будут оплачены = Твардовский». А Копелев уже 9 декабря телеграфировал в Рязань: «Александр Трифонович восхищён статьёй» (так бывшие зэки договорились между собой шифровать небезопасный рассказ). Для себя же Твардовский записал в рабочей тетради 12 декабря: «Сильнейшее впечатление последних дней – рукопись А. Рязанского (Солонжицына), с которым встречусь сегодня». Настоящую фамилию автора Твардовский записал с голоса.

12 декабря Твардовский принял Солженицына, созвав для знакомства и беседы с ним всю головку редакции. «Предупредил меня Твардовский, – замечает А. С., – что напечатания твёрдо не обещает (Господи, да я рад был, что в ЧКГБ не передали!), и срока не укажет, но не пожалеет усилий». Тут же главный редактор распорядился заключить с автором договор, как отмечает А. С… «по высшей принятой у них ставке (один аванс – моя двухлетняя зарплата)». Преподаванием А. С. зарабатывал тогда «шестьдесят рублей в месяц».

Александр Солженицын. Один день Ивана Денисовича. Читает автор. Фрагмент

Первоначальные названия рассказа – «Щ-854», «Один день одного зэка». Окончательное заглавие сочинено в редакции «Нового мира» в первый приезд автора по настоянию Твардовского «переброской предположений через стол с участием Копелева».

По всем правилам советских аппаратных игр Твардовский стал исподволь готовить многоходовую комбинацию, чтобы в конце концов заручиться поддержкой главного аппаратчика страны Хрущёва – единственного человека, который мог разрешить публикацию лагерного рассказа. По просьбе Твардовского для передачи наверх письменные отзывы об «Иване Денисовиче» написали К. И. Чуковский (его заметка называлась «Литературное чудо»), С. Я. Маршак, К. Г. Паустовский, К. М. Симонов… Сам Твардовский составил краткое предисловие к повести и письмо на имя Первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущёва. 6 августа 1962 г. после девятимесячной редакционной страды рукопись «Одного дня Ивана Денисовича» с письмом Твардовского была отправлена помощнику Хрущёва – В. С. Лебедеву, согласившемуся, выждав благоприятный момент, познакомить патрона с необычным сочинением.

Твардовский писал:

«Дорогой Никита Сергеевич!

Я не счёл бы возможным посягать на Ваше время по частному литературному делу, если бы не этот поистине исключительный случай.

Речь идёт о поразительно талантливой повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Имя этого автора до сих пор никому не было известно, но завтра может стать одним из замечательных имён нашей литературы.

Это не только моё глубокое убеждение. К единодушной высокой оценке этой редкой литературной находки моими соредакторами по журналу «Новый мир», в том числе К. Фединым, присоединяются и голоса других видных писателей и критиков, имевших возможность ознакомиться с ней в рукописи.

Но в силу необычности жизненного материала, освещаемого в повести, я испытываю настоятельную потребность в Вашем совете и одобрении.

Одним словом, дорогой Никита Сергеевич, если Вы найдёте возможность уделить внимание этой рукописи, я буду счастлив, как если бы речь шла о моём собственном произведении».

Параллельно с продвижением рассказа через верховные лабиринты в журнале шла рутинная работа с автором над рукописью. 23 июля состоялось обсуждение рассказа на редколлегии. Член редколлегии, вскорости ближайший сотрудник Твардовского Владимир Лакшин записал в дневнике:

«Солженицына я вижу впервые. Это человек лет сорока, некрасивый, в летнем костюме – холщовых брюках и рубашке с расстёгнутым воротом. Внешность простоватая, глаза посажены глубоко. На лбу шрам. Спокоен, сдержан, но не смущён. Говорит хорошо, складно, внятно, с исключительным чувством достоинства. Смеётся открыто, показывая два ряда крупных зубов.

Твардовский предложил ему – в максимально деликатной форме, ненавязчиво – подумать о замечаниях Лебедева и Черноуцана [сотрудник ЦК КПСС, которому Твардовский давал рукопись Солженицына]. Скажем, прибавить праведного возмущения кавторангу, снять оттенок сочувствия бандеровцам, дать кого-то из лагерного начальства (надзирателя хотя бы) в более примирённых, сдержанных тонах, не все же там были негодяи.

Дементьев [заместитель главного редактора «Нового мира»] говорил о том же резче, прямолинейнее. Яро вступился за Эйзенштейна, его «Броненосец "Потёмкин"». Говорил, что даже с художественной точки зрения его не удовлетворяют страницы разговора с баптистом. Впрочем, не художество его смущает, а держат те же опасения. Дементьев сказал также (я на это возражал), что автору важно подумать, как примут его повесть бывшие заключённые, оставшиеся и после лагеря стойкими коммунистами.

Это задело Солженицына. Он ответил, что о такой специальной категории читателей не думал и думать не хочет. «Есть книга, и есть я. Может быть, я и думаю о читателе, но это читатель вообще, а не разные категории… Потом, все эти люди не были на общих работах. Они, согласно своей квалификации или бывшему положению, устраивались обычно в комендатуре, на хлеборезке и т. п. А понять положение Ивана Денисовича можно, только работая на общих работах, то есть зная это изнутри. Если бы я даже был в том же лагере, но наблюдал это со стороны, я бы этого не написал. Не написал бы, не понял и того, какое спасение труд…»

Зашёл спор о том месте повести, где автор прямо говорит о положении кавторанга, что он – тонко чувствующий, мыслящий человек – должен превратиться в тупое животное. И тут Солженицын не уступал: «Это же самое главное. Тот, кто не отупеет в лагере, не огрубит свои чувства – погибает. Я сам только тем и спасся. Мне страшно сейчас смотреть на фотографию, каким я оттуда вышел: тогда я был старше, чем теперь, лет на пятнадцать, и я был туп, неповоротлив, мысль работала неуклюже. И только потому спасся. Если бы, как интеллигент, внутренне метался, нервничал, переживал всё, что случилось, – наверняка бы погиб».

В ходе разговора Твардовский неосторожно упомянул о красном карандаше, который в последнюю минуту может то либо другое вычеркнуть из повести. Солженицын встревожился и попросил объяснить, что это значит. Может ли редакция или цензура убрать что-то, не показав ему текста? «Мне цельность этой вещи дороже её напечатания», – сказал он.

Солженицын тщательно записал все замечания и предложения. Сказал, что делит их на три разряда: те, с которыми он может согласиться, даже считает, что они идут на пользу; те, о которых он будет думать, трудные для него; и наконец, невозможные – те, с которыми он не хочет видеть вещь напечатанной.

Твардовский предлагал свои поправки робко, почти смущённо, а когда Солженицын брал слово, смотрел на него с любовью и тут же соглашался, если возражения автора были основательны».

Об этом же обсуждении написал и А. С..:

«Главное, чего требовал Лебедев, – убрать все те места, в которых кавторанг представлялся фигурой комической (по мерке Ивана Денисовича), как и был он задуман, и подчеркнуть партийность кавторанга (надо же иметь «положительного героя»!). Это казалось мне наименьшей из жертв. Убрал я комическое, осталось как будто «героическое», но «недостаточно раскрытое», как находили потом критики. Немного вздут оказывался теперь протест кавторанга на разводе (замысел был – что протест смешон), однако картины лагеря это, пожалуй, не нарушало. Потом надо было реже употреблять к конвойным слово «попки», снизил я с семи до трёх; пореже – «гад» и «гады» о начальстве (было у меня густовато); и чтоб хоть не автор, но кавторанг осудил бы бандеровцев (придал я такую фразу кавторангу, однако в отдельном издании потом выкинул: кавторангу она была естественна, но их-то слишком густо поносили и без того). Ещё – присочинить зэкам какую-нибудь надежду на свободу (но этого я сделать не мог). И, самое смешное для меня, ненавистника Сталина, – хоть один раз требовалось назвать Сталина как виновника бедствий. (И действительно – он ни разу никем не был в рассказе упомянут! Это не случайно, конечно, у меня вышло: мне виделся советский режим, а не Сталин один.) Я сделал эту уступку: помянул «батьку усатого» один раз…».

15 сентября Лебедев по телефону передал Твардовскому, что «Солженицын («Один день») одобрен Н[икитой] С[ергееви]чем» и что в ближайшие дни шеф пригласит его для разговора. Однако и сам Хрущёв счёл нужным заручиться поддержкой партийной верхушки. Решение о публикации «Одного дня Ивана Денисовича» принято 12 октября 1962 г. на заседании Президиума ЦК КПСС под давлением Хрущёва. И только 20 октября он принял Твардовского, чтобы сообщить о благоприятном результате его хлопот. О самом рассказе Хрущёв заметил: «Да, материал необычный, но, я скажу, и стиль, и язык необычный – не вдруг пошло. Что ж, я считаю, вещь сильная, очень. И она не вызывает, несмотря на такой материал, чувства тяжёлого, хотя там много горечи».

Прочитав «Один день Ивана Денисовича» ещё до публикации, в машинописи, Анна Ахматова , описавшая в «Реквиеме » горе «стомильонного народа» по сю сторону тюремных затворов, с нажимом выговорила: «Эту повесть о-бя-зан прочи-тать и выучить наизусть – каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского Союза».

Рассказ, для весомости названный редакцией в подзаголовке повестью, опубликован в журнале «Новый мир» (1962. № 11. С. 8 – 74; подписан в печать 3 ноября; сигнальный экземпляр доставлен главному редактору вечером 15 ноября; по свидетельству Владимира Лакшина, рассылка начата 17 ноября; вечером 19 ноября около 2 000 экз. завезены в Кремль для участников пленума ЦК) с заметкой А. Твардовского «Вместо предисловия». Тираж 96 900 экз. (по разрешению ЦК КПСС 25 000 были отпечатаны дополнительно). Переиздан в «Роман-газете» (М.: ГИХЛ, 1963. № 1/277. 47 с. 700 000 экз.) и книгой (М.: Советский писатель, 1963. 144 с. 100 000 экз.). 11 июня 1963 г. Владимир Лакшин записал: «Солженицын подарил мне выпущенный «Советским писателем» на скорую руку «Один день…». Издание действительно позорное: мрачная, бесцветная обложка, серая бумага. Александр Исаевич шутит: "Выпустили в издании ГУЛАГа"».

Обложка издания «Одного дня Ивана Денисовича» в Роман-Газете, 1963

«Для того чтобы её [повесть] напечатать в Советском Союзе, нужно было стечение невероятных обстоятельств и исключительных личностей, – отметил А. Солженицын в радиоинтервью к 20-летию выхода «Одного дня Ивана Денисовича» для Би-би-си (8 июня 1982 г.). – Совершенно ясно: если бы не было Твардовского как главного редактора журнала – нет, повесть эта не была бы напечатана. Но я добавлю. И если бы не было Хрущёва в тот момент – тоже не была бы напечатана. Больше: если бы Хрущёв именно в этот момент не атаковал Сталина ещё один раз – тоже бы не была напечатана. Напечатание моей повести в Советском Союзе, в 62-м году, подобно явлению против физических законов, как если б, например, предметы стали сами подниматься от земли кверху или холодные камни стали бы сами нагреваться, накаляться до огня. Это невозможно, это совершенно невозможно. Система была так устроена, и за 45 лет она не выпустила ничего – и вдруг вот такой прорыв. Да, и Твардовский, и Хрущёв, и момент – все должны были собраться вместе. Конечно, я мог потом отослать за границу и напечатать, но теперь, по реакции западных социалистов, видно: если б её напечатали на Западе, да эти самые социалисты говорили бы: всё ложь, ничего этого не было, и никаких лагерей не было, и никаких уничтожений не было, ничего не было. Только потому у всех отнялись языки, что это напечатано с разрешения ЦК в Москве, вот это потрясло».

«Не случись это [подача рукописи в «Новый мир» и публикация на родине] – случилось бы другое, и худшее, – записал А. Солженицын пятнадцатью годами ранее, – я послал бы фотоплёнку с лагерными вещами – за границу, под псевдонимом Степан Хлынов, как она уже и была заготовлена. Я не знал, что в самом удачном варианте, если на Западе это будет и опубликовано и замечено, – не могло бы произойти и сотой доли того влияния».

С публикацией «Одного дня Ивана Денисовича» связано возвращение автора к работе над «Архипелагом ГУЛАГом ». «Я ещё до «Ивана Денисовича» задумал «Архипелаг», – рассказал Солженицын в телеинтервью компании CBS (17 июня 1974 г.), которое вёл Уолтер Кронкайт, – я чувствовал, что нужна такая систематическая вещь, общий план всего того, что было, и во времени, как это произошло. Но моего личного опыта и опыта моих товарищей, сколько я ни расспрашивал о лагерях, все судьбы, все эпизоды, все истории, – было мало для такой вещи. А когда напечатался «Иван Денисович», то со всей России как взорвались письма ко мне, и в письмах люди писали, что они пережили, что у кого было. Или настаивали встретиться со мной и рассказать, и я стал встречаться. Все просили меня, автора первой лагерной повести, писать ещё, ещё, описать весь этот лагерный мир. Они не знали моего замысла и не знали, сколько у меня уже написано, но несли и несли мне недостающий материал». «И так я собрал неописуемый материал, который в Советском Союзе и собрать нельзя, – только благодаря «Ивану Денисовичу», – подытожил А. С. в радиоинтервью для Би-би-си 8 июня 1982 г. – Так что он стал как пьедесталом для «Архипелага ГУЛАГа»«.

В декабре 1963 г. «Один день Ивана Денисовича» был выдвинут на Ленинскую премию редколлегией «Нового мира» и Центральным государственным архивом литературы и искусства. По сообщению «Правды» (19 февраля 1964 г.), отобран «для дальнейшего обсуждения». Затем включён в список для тайного голосования. Премию не получил. Лауреатами в области литературы, журналистики и публицистики стали Олесь Гончар за роман «Тронка» и Василий Песков за книгу «Шаги по росе» («Правда», 22 апреля 1964 г.). «Уже тогда, в апреле 1964, в Москве поговаривали, что эта история с голосованием была «репетицией путча» против Никиты: удастся или не удастся аппарату отвести книгу, одобренную Самим? За 40 лет на это никогда не смелели. Но вот осмелели – и удалось. Это обнадёживало их, что и Сам-то не крепок».

Со второй половины 60-х «Один день Ивана Денисовича» изымался из обращения в СССР вместе с другими публикациями А. С. Окончательный запрет на них введён распоряжением Главного управления по охране государственных тайн в печати, согласованным с ЦК КПСС, от 28 января 1974 г. В специально посвящённом Солженицыну приказе Главлита № 10 от 14 февраля 1974 г. перечислены подлежащие изъятию из библиотек общественного пользования номера журнала «Новый мир» с произведениями писателя (№ 11, 1962; № 1, 7, 1963; № 1, 1966) и отдельные издания «Одного дня Ивана Денисовича», включая перевод на эстонский язык и книгу «для слепых». Приказ снабжён примечанием: «Изъятию подлежат также иностранные издания (в том числе газеты и журналы) с произведениями указанного автора». Запрет снят запиской Идеологического отдела ЦК КПСС от 31 декабря 1988 г.

С 1990 г. «Один день Ивана Денисовича» снова издаётся на родине .

Зарубежный художественный фильм по «Одному дню Ивана Денисовича»

В 1971 г. по «Одному дню Ивана Денисовича» снят англо-норвежский фильм (режиссёр Каспер Вреде, в роли Шухова Том Кортни). Впервые А. Солженицын смог посмотреть его только в 1974 г. Выступая по французскому телевидению (9 марта 1976 г.), на вопрос ведущего об этом фильме он ответил:

«Я должен сказать, что режиссёры и актёры этого фильма подошли очень честно к задаче, и с большим проникновением, они ведь сами не испытывали этого, не пережили, но смогли угадать это щемящее настроение и смогли передать этот замедленный темп, который наполняет жизнь такого заключённого 10 лет, иногда 25, если, как часто бывает, он не умрёт раньше. Ну, совсем небольшие упрёки можно сделать оформлению, это большей частью там, где западное воображение просто уже не может представить деталей такой жизни. Например, для нашего глаза, для моего или если бы мои друзья могли это видеть, бывшие зэки (увидят ли они когда-нибудь этот фильм?), – для нашего глаза телогрейки слишком чистые, не рваные; потом, почти все актёры, в общем, плотные мужчины, а ведь там в лагере люди на самой грани смерти, у них вваленные щёки, сил уже нет. По фильму, в бараке так тепло, что вот сидит там латыш с голыми ногами, руками, – это невозможно, замёрзнешь. Ну, это мелкие замечания, а в общем я, надо сказать, удивляюсь, как авторы фильма могли так понять и искренней душой попробовали передать западному зрителю наши страдания».

День, описанный в рассказе, приходится на январь 1951 г.

По материалам работ Владимира Радзишевского.